Но сегодня будущее предстало ей уже совсем в другом свете. Когда она, наконец, выбралась из кровати и сползла вниз, на палас. Почему-то ей нравилось сидеть там, на паласе, опираясь спиной на край дивана. Быть может, потому, что у этого дивана, который хозяйка называла "софой", спинка была низкая и крайне неудобная; к тому же, хозяйка намекнула, что, если она сломает эту хлипкую конструкцию, то будет выплачивать ей сумму на покупку новой мебели. Фанни запрокинула назад, на мягкое сидение, голову, а потом, помедитировав так немного, пошла и заварила себе матэ. Снова присев на прежнее место, она взяла поставленную рядом с собой, прямо на пол, тыквенную калебасу, и, медленно попивая свой утренний напиток, начала припоминать в подробностях вчерашний день… Что же она сделала не так на этой проклятой работе?
Вроде бы, всё было так же, как и всегда. Ленка Мегадед, ругающаяся матом через каждое слово, не со зла, а для связки слов в предложении, - была на кассе. А Лана вместе с ней, Фанни, обслуживала покупателей. А в их отсутствие она постоянно напевала неизвестные Фанни ультрасовременные молодёжные реповые песни. В её исполнении, как ни странно, они показались Фанни даже ничего. Лана была стройной, даже слишком тоненькой, девушкой с крупными и выразительными серыми глазами. Нервы, правда, у неё совсем сдали, и Лана нервно и плаксиво, взахлёб постоянно откровенничала с Ленкой о своём парне, который её бросил: "Он никогда не разрешает ни с кем гулять, даже с подругами. Недавно мы вместе шли по улице, так он сильно ревновал меня даже ко всем прохожим, и всю дорогу молчал. А когда на меня смотрели проходящие мимо парни, он вертелся, как уж на сковородке. А дома он бьет меня: и за немытую посуду, и за позднее возвращение с работы. Даже тогда, когда я просто не вовремя подошла к нему сзади, чтобы обнять, когда он был весь целиком в компьютере… Он вскочил, как ошпаренный, и гневно вопил, чтобы я больше так никогда не делала. И это не смотря на то, что наш роман начался так душевно и трепетно: цветы, ночные прогулки, мой выпускной вечер в школе… Это - еще на родине, до того, как он уезжал. Он был где-то в партизанах, в какой-то разведгруппе. А потом, он даже в Питер ради меня приехал. С тех пор мы так и живем вместе: со мной и моим братом он снимает трехкомнатную квартиру…"
"Рано сейчас начинают практически семейную жизнь почти все молоденькие девушки - лет в пятнадцать - семнадцать…Жуть! Они же совсем ещё дети, - подумала Фанни. И Лане, и Ленке было по семнадцать, и они уже пережили по нескольку совместных жизней с парнями, когда они стирали, мыли посуду, вместе снимали жилье - даже, еще обучаясь в школе, они проходили и через это, и через бурные расставания… Фанни вдруг показалось, что эти юные девушки знают о жизни уже гораздо больше неё. Например, Ленка училась в медицинском училище, и лишь подрабатывала в этом киоске - дома одной ей, видите ли, было скучно, и она стремилась быть всегда на людях. Ленка видала уже и роды, и смерти, и операции. Она училась на "отлично" и собиралась после окончания медучилища отправиться служить в горячие точки, о чем пока не спешила сообщать родителям: по распределению она могла бы спокойно остаться здесь, в Питере.
Ленка была очень толстая, просто колобок, маленькая, но на лицо симпатичная и при такой комплекции совершенно без комплексов. Она имела какое-то неизлечимое заболевание, сильно осложнявшее ей жизнь, и постоянно глотала таблетки - как она сама поделилась с Ланой, отец Ленки получил в молодости сильную дозу облучения. Инвалидность ей, однако, не дали, хотя и были должны, и денег её семье на ребёнка не платили - сочли их достаточно обеспеченными. Но, когда Ленка краешком глаза просматривала свою карточку, заглядывая через плечо участковой медсестры, то с удивлением обнаружила, что по документам якобы несколько раз посетила шикарные пансионаты и курорты и даже побывала на далёких островах по льготной путёвке. Видимо, кто-то другой, как сказала она сама, "пропутешествовал на оформленные на меня дотации, или же получил халявные деньги"…
Несмотря на свою комплекцию, Ленка была очень подвижным, неуёмным и зажигательным существом, имела множество парней и ещё больше воздыхателей. "Да, ей будет скучно в простой, житейской атмосфере, она вся здесь - в событиях вокруг себя. Наверное, действительно, горячие точки - это её будущий выбор и судьба", - подумала вдруг Фанни.
Потом она приостановила поток ушедших в сторону размышлений и решила пересмотреть только непосредственные подробности вчерашнего дня. Вот девчата вышли покурить, оставив её временно одну… Покупателей не было. А между ней и ими, уже освоившимися на этой работе, как-то с первого же слова не заладился контакт, не возникло никаких отношений. Девушки интуитивно почувствовали её чуждость всему этому миру в целом и конкретно их молодёжному миру в частности, а последней, хотя и далеко не единственной каплей отчуждения был тот факт, что Фанни абсолютно не курит: не только травку, но даже и простые сигареты. Кроме того, когда она пришла на эту точку, сдури сказала, что ей двадцать. Для девчонок она сразу же стала слишком взрослой и слишком странной. Оказалось, что в этом ларьке стихийно подобрались лишь девчата от четырнадцати до восемнадцати.
Именно в то время, когда Ленка и Лана вышли на ступеньки покурить, сюда и нагрянул хозяин ларька, Семён Петрович, пожилой и вечно чем-нибудь недовольный человек. Он, выругавшись при входе на девчонок и продолжая бурчать что-то себе под нос, долго копался в букинистических книгах, тех, которые сдали сюда на этой неделе. Ему надо было оценить их и разложить по разделам. Покончив с этим, он заставил Фанни (которая здесь представилась Олимпиадой, а документов никто на этой работе не требовал) и Лану выравнивать учебники на полках и наклеивать везде на товар ценники, если обнаруживал их отсутствие. Рассердившись еще больше от выявленных беспорядков, Семён Петрович заставил Лану открыть стеклянный шкафчик. Он занимал всю глухую стену и служил витриной для ыставки товара. Хозяин приказал Лане убрать с полок витрины выставленные иконки. Их, с не дюжим упрямством, громоздила туда жена хозяина, Раиса Сергеевна, но влетало за это всякий раз работницам ларька: об этом Фанни уже слыхала.
- Что здесь, богадельня, что ли? - вновь орал Семён Петрович, брызгая во все стороны старческой слюной. - Выставь лучше магнитики с видами города, для приезжих. Сейчас - их сезон, они должны хорошо расходиться!
Лана, крепко стиснув губы и нервно подрагивая всем телом, незамедлительно кинулась выполнять поручение хозяина, который, как только она закончила, послал её в подсобку за лестницей и заставил влезть на самую верхнюю полку и поправить стоящие там рюкзаки.
- Ещё одно замечание - и я тебя уволю! - пригрозил он гневно, в этот свой приход избрав своей жертвой именно Лану.
Когда хозяин, наконец, ушел и оставил работниц одних, Лана заплакала.
А чуть позднее, вдобавок, обнаружилось, что она впопыхах засунула куда-то ключи от витрин. Искали их потом все - и нигде они не обнаруживались, как в воду канули.
- Мне нужна эта работа. А он меня уволит! Он и так мной не доволен! - хлюпнула носом Лана. - Мой парень больше не будет давать мне денег на питание, да и мою долю за хату, а мне скоро платить, - сквозь слёзы, с надрывом, добавила она.
- Я забыла, ты говорила мне или нет, где ты учишься, на кого? - спросила вдруг Ленка.
- На технолога. Заочно, - тихо ответила Лана.
- А ты где-нибудь ещё до этого работала? - продолжала опрос Ленка.
- Да. У себя в городе - ди-джеем. Я на гитаре умею играть, петь. А еще, уже здесь, студенткой, работала на теплоходе официанткой. Туда только студентов набирали, на лето. А потом - тоже официанткой, в баре. С ночными сменами, и потому мне мой парень там работать запретил. Ревнивый он очень. Вдобавок, один раз он на работу ко мне нагрянул… Скандал устроил.
Немного подумав и попивая чаек, Фанни сообразила, что о потере ключей, видимо, девчонки сообщили хозяину после её ухода и свалили всю вину на неё… Тогда поведение хозяина было бы понятным, и все становилось на свои места. Но закладывать Лану, звонить хозяину, ей абсолютно не хотелось.
Тем не менее, теперь, с утра, будущее предстало ей не свободой, как вчера, но со всеми оттенками ожидаемой мрачности. Итак… Официальная работа ей, естественно, не грозила. Фанни ухмыльнулась…
Фанни - это не имя. Это ник в интернете. На всех ресурсах, на которых она появлялась, она давно уже подписывалась именно так. А по паспорту она когда-то была… Ульяна Ромуальдовна Флик, 11 марта 1957 года рождения. Да, именно так… Она родилась сто один год назад. Вечность назад…
Вместо паспорта, впрочем, давно уже действовали вживленные в ладонь чипы. Полная чипизация населения произошла в 2020-м. Но при устройстве на нормальную, хорошую работу всё равно требовали именно паспорт. Который у нее, как и прописка, полностью отсутствовал, как и у многих других "категорий населения", не имеющих личного жилья.
Значит, теперь снова придётся ей обзванивать различные конторы… "Вам требуются фасовщицы?" - "Да, но скажите, сколько вам лет?" - "А до скольки вы берёте?" - "До тридцати"… Ей можно было устраиваться лишь туда, где не спрашивали возраст, и, следовательно, не требовали показать паспорт и прописку… При этом, такие, не официальные работы без оформления, редко бывали относительно терпимыми…