- Они вооружены до зубов, у них тут целый арсенал, вплоть до автоматов. Это мафия, и нет от нее спасения. Они втянули меня в свои черные дела, посулив денег, много денег, а я клюнул, клюнул на эту приманку, как клюют на нее многие, очень многие. Я был молод, честолюбив, мне хотелось красивой жизни. Кто ж ее не хочет, этой самой красивой жизни? Вот я ее и получил.
В его голосе было столько горечи и тоски, что мне стало не по себе. Я положил ладонь на его руку и со всей возможной теплотой произнес:
- Все образуется, доктор, поверьте мне. Вы еще так молоды, у вас все впереди…
- Да бросьте вы, - отмахнулся он, - моя жизнь кончена, в этом нет сомнения. Нити отсюда тянутся высоко наверх, а там, - он ткнул пальцем в потолок, - не прощают таким, как я. Я обречен, но не это пугает меня.
- Что же?
- То, что я не успею расквитаться с ними. - Он резко подался вперед. - За мою погубленную жизнь, за многие другие жизни, погубленные ими. Помогите мне сделать это, прошу вас. Я вам расскажу все, всю их подноготную, а вы… вы выберетесь отсюда и… кому следует… ну вы знаете… ведь от них можно ожидать всего, что угодно. Поймите, - страстно зашептал он, - жизнь этих ни о чем не ведающих людей, которых черт дернул приехать сюда на отдых, находится под угрозой реальной опасности, и если с ними что-то случится, то в этом будет доля и моей вины. А я не хочу, не хочу, слышите, пятнать свою душу кровью ни в чем не повинных людей. Достаточно того, что я залил ее спиртом. - Он уронил голову на руки и всхлипнул.
У меня голова шла кругом от его слов. Я страшно боялся, что он вдруг передумает и замкнется, так ничего и не выложив, поэтому, торопя события, я решил перейти в атаку.
- Чем занимается эта группа?
- Сбывает камешки.
- Камешки?
- Да, камешки. В основном алмазы. Сами копают их где-то в Сибири, сами занимаются огранкой - среди них есть несколько первоклассных ювелиров. А здесь, в этой Богом забытой дыре, производится обмен их на рубли, доллары, фунты и другую макулатуру того же сорта. Здесь что-то вроде перевалочного пункта, где встречаются обе стороны - продавцы и покупатели, вернее, их представители. От поставщиков камней всегда выступал Артист…
- Артист?
- Ну да, Артист, - он снова недоверчиво посмотрел на меня. - Послушайте, вы действительно не знаете, кто такой Артист?
- Да не знаю я никакого Артиста!
- Ну-ну…
Он закурил новую сигарету и судорожно затянулся.
- Это страшный человек, - в его голосе впервые прозвучали нотки ужаса. - Он выполняет роль буфера между поставщиками и их клиентурой, весь товар проходит через его руки и через него же производится денежный расчет. А в его кармане оседают ампулы - да-да, те самые ампулы, - кивнул он, заметив мое нетерпеливое движение, - что вы показывали мне в прошлый раз.
Так, подумал я, все становится на свои места.
- Кто же скупает камешки?
Он пожал плечами.
- А вот этого я не знаю. По моим соображениям, какие-то крупные чиновники, так сказать, сильные мира сего, власть предержащие. Но это не достоверно.
- Какова численность преступной группы?
- Ее состав непостоянен, но в данный момент здесь сосредоточено около двух десятков головорезов.
Я присвистнул.
- И скрываются они в подвале?
- В основном - да.
- Убийство совершено кем-то из них?
Он усмехнулся.
- Э, нет, убитый был как раз одним из этих псов.
- Так кто же его убил? Вам известно его имя?
Доктор Сотников как-то странно посмотрел на меня и глухо произнес:
- Его убил Артист.
Чем-то зловещим повеяло от этих слов.
- Опять Артист! Да кто же он, этот ваш вездесущий Артист? Его имя?
- Его имя… - затаив дыхание, начал было доктор, но в этот момент в дверь кто-то настойчиво постучал, и в кабинет ворвался Мячиков собственной персоной. Он, как всегда, сиял и искрился лучезарной улыбкой.
- А, вы еще здесь, Максим Леонидович! - воскликнул он, увидев меня. - Я не помешал?
- Я так и знал, - сухо произнес доктор, в упор глядя на меня; в его глазах было столько презрения, что мне стало не по себе.
- Что здесь происходит? - удивленно завертел своей круглой головой Мячиков. - Я, кажется, не вовремя?
- Нет, почему же, в самый раз, - язвительно ответил доктор, поднимаясь из-за стола и продолжая сверлить меня взглядом.
- Ничего не понимаю, - сказал Мячиков.
- Да уж куда вам. - Доктор схватился за бутылку.
- Оставьте бутылку! - потребовал я.
- Да идите вы!.. - процедил он сквозь зубы. - Пес!
- Ну, знаете ли, - возмутился Мячиков, хватая меня под локоть и волоча к выходу. - Максим Леонидович все-таки мой друг, и я не позволю… Идемте отсюда!
- Да куда вы меня тащите! - попытался вырваться я. - Ведь он хотел сообщить мне имя убийцы, а вы…
Слава Богу, что коридор был пуст и никто не слышал сказанных мною в горячности слов!
Мячиков отпустил мой локоть и оторопело уставился на меня.
- Имя убийцы? - прошептал он.
Из недр кабинета донесся жуткий хохот.
- Имя убийцы! Ну и шутник, право же, ваш приятель! Откуда же мне, бедному врачу, знать имя какого-то убийцы? Ха-ха-ха-ха!..
Мячиков снова схватил меня за руку.
- Идемте же, Максим Леонидович! Неужели вы не видите, что он сошел с ума? Бедняга! Допился до ручки…
Я был до того поражен происходящим, что дал Мячикову увести себя, и лишь у самого входа в столовую способность мыслить возвратилась ко мне.
- Что же вы наделали, Григорий Адамович! - укоризненно покачал я головой. - Теперь он ничего не скажет, а ведь ему многое известно. Ему известно все!
- Он вам что-нибудь сообщил? - быстро спросил Мячиков, весь обратившись во внимание.
- Еще бы! Он мне сообщил такое, что у вас волосы дыбом встанут, когда вы все узнаете. Но он не сказал мне самого главного - имя убийцы! А ведь он его знает, знает! Пустите меня, Григорий Адамович, я пойду и успокою его. Ему необходимо человеческое участие, он потому и пьет, что так одинок. Да пустите же!..
Но Мячиков цепко держал меня за локоть.
- Нет, Максим Леонидович, сейчас ваше присутствие только повредит ему. Его нервная система взвинчена до предела, и один Господь Бог ведает, что от него можно сейчас ожидать. Не ходите, прошу вас, пусть он успокоится, проспится, протрезвеет, а там, дай Бог, все образуется, и вы снова сможете проведать вашего доктора.
Я вынужден был согласиться с ним, и все же чувство досады не покидало меня.
- Как же вы не вовремя вошли! Эх, если б вы знали…
- Ну простите меня, Максим Леонидович. Я же действительно не знал, что мой приход все испортит. Честно говоря, я думал, что вы уже ушли, и заглянул к нему так, на всякий случай, когда возвращался от директора. Ну хотите, я встану перед вами на колени?
Я не слушал его и думал о докторе Сотникове.
- Бедный доктор! Как он одинок и несчастен… Кстати, Григорий Адамович, чем закончился ваш визит к директору?
Он развел руками.
- Увы! Проболтал с ним около часа, но ничего из него вытянуть не сумел. Хитер, мерзавец, но что рыльце у него в пушку - это бесспорно.
5.
Очутившись в столовой, мы сразу же увидели Щеглова. Тот сидел недалеко от входа и с аппетитом уплетал котлету.
- А, это вы, друзья, - сказал он, когда мы приблизились к нему. - Садись, Максим, я взял порцию и на твою долю. А вам, Григорий Адамович, придется самому о себе позаботиться, уж не обессудьте.
- О чем речь! - улыбнувшись, воскликнул Мячиков. - Я, чай, не инвалид, руки пока слушаются. Позабочусь, Семен Кондратьевич, не волнуйтесь.
Обеденное время подходило к концу, и в столовой было почти пусто. Человека три-четыре было рассеяно по залу, да и те уже заканчивали свой обед. У раздачи помимо Мячикова, только что подошедшего туда, маячила еще одна фигура; это был мужчина предпенсионного возраста, который довольно-таки часто попадался мне на глаза то здесь, в столовой, то в холле у телевизора. Получив свою порцию, мужчина занял пустующий столик недалеко от нас, а вскоре к нему присоединился и Мячиков, сев напротив него.
Я бы не стал столь подробно останавливаться на всех этих мелочах, если бы они не имели решающего значения в трагических событиях, которые последовали буквально через десять минут после нашего появления в столовой. Но не буду забегать вперед…
- Ну-с, каковы успехи? - спросил меня Щеглов, энергично орудуя вилкой. - Как доктор?
Я начал свой рассказ. Щеглов внимательно слушал меня, порой удивленно вскидывая брови и восклицая: "Вот как!" Мой рассказ явно заинтересовал его.
- И мне, пожалуйста, захватите прибор, если вас не затруднит, - услышал я вдруг голос Мячикова и невольно обернулся. Григорий Адамович навис над остывшей котлетой, а его сосед отправился за столовыми принадлежностями, которые ни тот, ни другой не догадались захватить, стоя у раздачи. Я снова вернулся к своему повествованию, стараясь не упустить ни единой подробности из еще свежего в памяти диалога с доктором Сотниковым. Соседний столик отчаянно заскрипел - видимо, Мячиков неосторожно повернулся.
Когда я закончил, Щеглов какое-то время напряженно морщил лоб, и мне представилась уникальная возможность понаблюдать гениальнейшего из сыщиков за работой - работой ума, ума незаурядного, выдающегося и - я не боюсь этого слова - великого.
- Молодец, Максим, - похвалил он меня наконец, и я почувствовал, как за моей спиной вырастают крылья. - Молодчина! Великолепно сработано. Все бы ничего, если б не Мячиков… И дернул его черт войти именно в этот момент!..