- Допросить тебя. - Развязный тон хозяина делал нелепым почтительное "вы" в разговоре. Марк, не дождавшись приглашения, сам пододвинул стул и сел. Флакк остался стоять у стены, памятуя о том, что должен охранять префекта.
- Разве я что-то совершал недозволенное? - пожал плечами хозяин. - Сколько себя помню, лежу здесь… бездельничаю. Старательно совершаю "ничто". Созерцаю. Вспоминаю. Мне есть что вспомнить.
- О воспоминаниях и речь.
- А… - понимающе кивнул хозяин и едва не выронил ягоду изо рта. Слюна потекла на тончайшую ткань туники. Сулла рассмеялся. - Все понял. Ты хочешь допросить мертвеца. Кого? Папашу? Деда? Прадеда? Дед был педофилом. Прадед - насильником. Видишь, какой большой выбор. Так о чем пойдет речь? О дедушке или о более дальнем родственнике? Они много чего натворили в своей жизни, мои родственнички. Так много, что меня тошнит, когда я вспоминаю их проделки. Их мерзкие уловки, их похоть и подлость… Я все это испытал, лежа в своем таблине, ничего не совершая, натворил такого, что решил для себя: хватит! Никто больше не будет помнить то что помню я. Мой род умрет вместе со мной. Ах да, еще я забыл пра-пра-прадедушку. Военный преступник. Убивал все, что шевелится, а потом насиловал мертвых. Но его сенат помиловал. Или это дело вновь открыли?
- Речь идет о твоем отце.
- Отец? Он был почти праведник по сравнению с прочими. Хотел исправиться и исправить дела отцов. Исправить прошлое. Нам всем постоянно этого хочется. Но память ему мешала.
- Не будем терять времени на пустые разговоры, - оборвал хозяина Корвин.
- Не будем, - согласился хозяин. - Впрочем, я его теряю с утра до вечера. Трачу и трачу… а оно, время, не кончается.
- Твой отец! - вновь перебил Корвин. - Изобретал эликсир забвения. Хотел придать генетической памяти патриция избирательность, надеясь с помощью капель вытравить ненужные воспоминания… Так?
- Ну да… твой отец допрашивал моего. И я, и ты это помним, зачем же переживать неприятные минуты заново, уже в реальности?
- Препарат был создан, - продолжал Корвин. - Но избирательности в нем не было никакой. Он уничтожал память полностью. И генетическую, и самую обычную. Полная необратимая амнезия. Твой отец не рискнул испытать отраву на себе, эликсир выпил его старший сын… твой брат. Фавст.
- Что значит счастливец. Это имя придумал диктатор Сулла для своего сынишки. Тот Фавст был не большим удачником, как и мой несчастный братишка. Папаша угостил нового Фавста своим пойлом. Парень трое суток пролежал в бреду и очнулся плебеем. Именно поэтому я появился на свет. Но хочу напомнить, что это исключительная прерогатива главы семейства - наделить своего ребенка генетической памятью или лишить оной. Так что формально отец не совершал преступления.
- Лишить памяти можно только до рождения… - напомнил Корвин. - По закону - патриций должен принять решение до появления ребенка. После того как наследник получил генетическую память, ее уничтожение - преступление.
- Ах да, я и забыл… Корвины прекрасно знают законы! Зато каждый Корнелий Сулла их нарушает!
Марк сделал вид, что не заметил издевки в интонациях собеседника.
- Кто, кроме тебя, мог знать формулу эликсира?
- Так все-таки допрос?
- Именно.
- Почему бы тебе не предположить, что формулу изобрели заново? Или ты отказываешь плебеям в сообразительности? - похоже, Сулле доставляло особое удовольствие постоянно язвить.
- Я ни в чем никому не отказываю. Просто считаю, что куда проще украсть изобретение, нежели корпеть над ним полжизни.
- Фи, сколько пренебрежения к человеческой натуре! Ты тоже относишься к плебеям с презрением. И с пренебрежением. Признайся, Корвин, приятно смотреть на других свысока лишь потому, что ты родился аристократом.
- Нет.
- Что - нет? - Сулла склонил голову набок. - . Нет пренебрежения или презрения? Чего нет?
- Нет предубеждения. Плебеи могут быть сообразительны, умны и смелы. Точно так же, как могут быть подлы и трусливы. Как и патриции.
- А может быть, они лучше нас? Они свободны в своем выборе. Прошлое не отягчает их ум, любой жизненный путь для них открыт. Вот я, к примеру, мог бы стать лишь…
- Физиком или химиком, - подсказал Корвин, - Твои предки одинаково прославились на этом поприще.
- Но и то и другое занятие мне кажется одинаково скучным. Я был лишен удовольствия постигать и открывать. Стоило мне начать вникать в какой-то вопрос, как тут же следовала подсказка. Наука опротивела мне прежде, чем я добрался до неисследованной области.
- Тогда стань тем, кем хочешь стать. Тебе никто не запрещает начать с нуля. Или мешает честолюбие?
- О нет, ничуть… - покачал головой Сулла. - Я уже сделал выбор. Я решил быть ничем. По-моему, это оригинальное решение.
- О нет! Ничуть! - в свою очередь передразнил Корвин. - Бездельников в избытке я видел на Колеснице.
- Узнаю Корвина! - засмеялся Сулла, кажется, нисколько не обидевшись. - На любой вопрос у него найдется ответ. Но на его вопросы не может ответить никто, кроме него самого. - Сулла вздохнул. - Так говорил мой отец. А я лишь за ним повторяю. Тебе это нравится? Нравится повторять? Слышать вечные подсказки?
- Пока не надоело. Итак, вернемся к эликсиру забвения. Ты даешь слово, что никому не передавал формулу состава?
- Клянусь. Чем поклясться? Памятью я не дорожу. Ну что ж, клянусь своей шкурой, душой и звездой Фидес… Впрочем, зачем клятвы? Я видел глазами отца, что происходило с моим братишкой, после того как он проглотил эликсир. Клянусь, я не отличаюсь сентиментальностью, ребятня меня раздражает капризами, писком и визгом… но я никогда бы не дал эликсир ребенку.
"Он не лжет", - шепнул голос предков.
"Или лжет очень хорошо", - мысленно огрызнулся Марк.
Сулла при этом смотрел на него очень внимательно, по своему обыкновению склонив голову набок, и печально улыбался.
- Сейчас ты разговариваешь с ними… Я угадал? Это сводит с ума…
- Ничуть! - с вызовом отвечал Марк. - Но, если ты не открывал никому тайну эликсира, кто-то другой… Возможно, кто-то из помощников твоего отца.
- Мой отец вел работу в одиночку, и все записи были уничтожены по решению сенатской комиссии.
- В одиночку - в том смысле, что никто из патрициев не участвовал в его разработках. Никто, кроме тебя, не получил в наследство его формулу. Но у него были ассистенты. Из плебеев. Мне нужны их имена.
- Почему ты уцепился именно за эту версию? У тебя есть доказательства, что у сектантов оказался препарат моего отца?
- Похитители назвали эликсир "Сулла".
- Да любой бы назвал так отраву. Независимо от того, кто ее изобрел, - усмехнулся хозяин. - Правда, "Нерон" подходит куда больше…
- И все же. Мне необходимо знать, кто помогал твоему отцу. Я никого ни в чем не хочу обвинять. Не требую возмездия. Я хочу спасти жизни похищенных мальчишек. И только.
Кажется, впервые с начала их разговора Сулла отнесся к словам Корвина всерьез. Во всяком случае, улыбка перестала морщить губы, а вертикальные зрачки сделались вполне нормальными.
- Вот еще одна унизительная особенность патриция - даже смерть не может спасти их от следователей. Ты будешь допрашивать моего отца снова. А я держать за него ответ. - В интонациях Суллы не было раздражения или гнева - только горечь.
Корвин не стал отвечать на эту реплику.
- Итак… - сказал требовательно. - Я слушаю.
- Речь идет о жизни детей, - сказал молчавший до этого Флакк.
- Не надо! Не произноси только здесь слово "должен"! Или я выставлю вас обоих за дверь! - взъярился Сулла. Глаза его сделались красными. Причем радужка тоже поменяла свой цвет.
"Совсем не два кредита, а двести тысяч, - уточнил про себя Корвин. - Но все равно в этом есть что-то вульгарное…"
Марк молчал. Флакк тоже.
Но это, кажется, еще больше взбесило Суллу:
- Не говорите мне про детей! - проговорил он свистящим шепотом, подаваясь к Марку. От прежней маски изнеженного сибарита не осталось и следа. - Потому что я тут же вспоминаю, как мой дед изнасиловал десятилетнюю девочку. Почему ты не нашел тогда преступника, Корвин?
- Мой дед, - уточнил Марк. - Тогда префектом по особым делам был мой дед. Но он не занимался такими делами. Только убийствами. Преимущественно теми, что могли иметь общественный резонанс. Но если ты хочешь, чтобы справедливость восторжествовала, я займусь этим делом. Теперь.
- Нет. Не надо. И преступник, и жертва давно умерли. Ненавижу… - процедил Сулла сквозь зубы.
- Мы сейчас говорим не о детях. Всего лишь об эликсире, который создал твой отец. Об этом и вспоминай. Чем скорее мы закончим разговор, тем лучше.
Сулла усмехнулся:
- Неужели вас не мучают пороки предков? Тебя, Корвин. И тебя, Флакк. Нет? Никто из дедушек и бабушек не совершал ничего предосудительного? Завидую… Завидую и вспоминаю. - Сулла закрыл глаза, сосредотачиваясь.
Корвин вытащил капсулу с трубочками памяти. Сулла не видел его жеста, но угадал по шороху Упаковки. Предостерегающе поднял руку.
- Не надо. Я и так умею вспоминать, без твоей травки… - Он нахмурился. - Помощников было двое. Секретарша и ассистент… Секретарша - любовница отца… Ирида. Она знала формулу и испытывала состав на себе… Уехала вместе с отцом в изгнание. Умерла вскоре после смерти отца. - Сулла дернул ртом, что могло означать улыбку. - Это уже мои собственные воспоминания… Возможно, ее преждевременную смерть вызвал эликсир…
- А второй? Ассистент.