- Мои родители были приговорены по ложному обвинению в государственной измене. Их отправили на дно на пятьдесят лет. Обычно до отправки ждут год… это время на то, чтобы подать апелляции и отменить ошибочный приговор. Но в моем случае только через пять лет удалось восстановить справедливость, хотя я с самого начала знал, что мои родители не виновны. Настоящих преступников нашли, но город, куда отправили отца и мать, уже погрузился. Никто не пожелал вызволить их со дна. Я решил захватить открытый город, опуститься на дно и спасти моих самых дорогих людей. Набрал добровольцев и отправился брать штурмом озерников. Не преуспел. Китежанин может многое - носить маску и выдавать себя за другого, лгать, воровать… Одного никогда себе не позволит - предать свою семью. Мы можем дружить с Лацием или Неронией, воевать с Колесницей или мириться, колонизировать иные миры или замыкаться в собственном коконе… Но забывать близких никто не имеет права.
Теперь в словах кабинет-министра не было фальши - Корвин ему верил.
- В этом мы схожи, - сказал патриций.
- Несомненно.
- Вы все еще надеетесь, что вам удастся освободить отца и мать?
- Надеюсь. Я уже близок к цели.
- Ну что ж… желаю вам удачи… Сергий Малугинский.
Эпилог
Проводить лацийцев на космодром прибыл князь Сергей.
- Отец после недавних событий болен, - признался молодой князь. - Сначала гибель Эмми и мое "беспамятство", потом смерть Стаса и бегство Ксении… Все это чересчур для него. Машенька с ним рядом, ни на шаг не отходит.
"Скорее всего, князь Андрей просто не хочет появляться на людях - его честь задета последними событиями, и у прессы могут появиться вопросы. Хотя репортеры галанета здесь не так дерзки, как на Неронии или на Лации", - заметил голос.
"Надоел! - мысленно оборвал его Корвин. - Почему бы не предположить, что старик, в самом деле, болен?!"
- А вы, как я погляжу, больше не боитесь происков неров? - спросил Корвин.
- После вышеградского карнавала мне нечего опасаться. Нерония и Китеж ныне не разлей вода. Китеж отдает прежнему врагу свою островную колонию на Венеции. Нерония в счастье, потому что теперь фактически вся планета каналов - под ее властью. Прошлые ссоры забыты. Похищение анималов - в том числе. Зато отношения с Лацием замерзли окончательно и вряд ли в ближайшие десять лет потеплеют. Надеюсь, у политиков хватит ума не доводить дело до драки.
- Придется извиняться, - заметил Корвин.
- О да, придется, - согласился Сергей. - И чем дольше Китеж будет заглаживать вину, тем сильнее у нас будут ненавидеть лацийцев. Но, несмотря ни на что, я ваш всегдашний друг, Корвин.
- И мой тоже! - вмешался в разговор младший Друз и, крепко ухватив Сергея за локоть, сжал его на римский манер. - Если у вас на корабле будут проблемы с жизнеобеспечением, или гравигенератором, или системами связи, зовите меня, я все починю!
- Буду иметь в виду, - смеясь, пообещал Сергей.
Друз тоже засмеялся: правда, в пленочной маске это было делать не слишком просто. Он все еще носил защиту: хотя власти Китежа заявляли, что геногаз полностью уничтожен, решено было не рисковать и родственникам покойного посла до отлёта с Китежа носить маски.
- Не люблю прощаться, - признался Друз. - Почему-то думаешь: вдруг не доведется свидеться…
- Бросьте в озеро Светлояр монетку - и вернетесь, - посоветовал князь.
- Нет! - затряс головой Друз. - На Китеж больше не хочу. А вот с вами - увидимся! - И центурион заспешил к яхте.
"Клелия" была уже готова к отлету и только поджидала пассажиров. Все торопились. Особенно Флакк.
- Когда вы передадите мне то, что обещали? - спросил Сергей у Корвина.
- Не на Лации. И не на Китеже. Встретимся где-нибудь на станции Звездного экспресса. Но не сразу. Прежде…
- Да, я знаю про похищения детей, - кивнул Сергей. - Найдите этих ублюдков.
- Постараюсь. Кстати, вы не раскроете мне еще одну тайну?
- Смотрю, ваша жажда разгадать все тайны не уменьшается. Напротив - только растет.
- Конечно. Итак… как вы обошли сигнализаторы Друза и проникли ко мне в комнату в ночь карнавала?
- А вы не догадались?
- Нет…
- Потолок. Всегда смотрите на потолок. Там был такой милый светильник. Так вот: часть потолка вместе со светильником опускалась.
- Забавно. Обычно в этом месте устраивают камеры наблюдения. Но вход в спальню на потолке… Это что-то новенькое.
- Не забывайте, как на Китеже обожают розыгрыши.
Марк поднялся на борт "Клелии" последним. Друз уже сидел в кресле. Маска валялась у него на коленях.
- Оставлю на память. Может быть, мне еще придется сюда вернуться… - и шепнул на ухо Марку, когда тот опустился в кресло рядом: - За дядю Лу кабинет-министр мне должен ответить.
- Но не теперь, - заметил Марк. - Дадим ему двадцать лет, чтобы исправить ситуацию.
- Двадцать лет? - возмутился Друз. - А если я не доживу?
- Женишься на моей сестре и сможешь оставить своим детям незавершенные особо важные дела, как это делают все патриции, - сказал Марк. - Мы никогда не торопимся с радикальными решениями. И это хорошо.
"Мой отец тоже дал наварху Корнелию двадцать лет, чтобы осмыслить содеянное, но тот не оценил щедрость Валериев Корвинов", - усмехнулся про себя Марк.
Друз задумался.
- А если мне не дадут патрицианства?
- Луций, ну что ты болтаешь? Дадут непременно. Сейчас для патрициев наступили паршивые времена. Если будешь нам предан, получишь не только титул патриция, но и широкую пурпурную полосу на тогу.
Друз не сразу понял.
- Что? Я стану сенатором?
- Ну да. Как старший патриций в своем роду.
"Чужие несчастья иногда приносят удачу…" - мысленно добавил Марк и покосился на Флакка.
- Пора возвращаться на Лаций, совершенный муж, - сказал Флакк, обращаясь к Корвину так, как положено титуловать префекта.
Отец Марка и дед в свое время слышали подобные обращения сотни, тысячи раз. Но впервые Марка Корвина, бывшего раба, назвали "совершенным мужем". Он почувствовал, как губы сами почти против воли, расползаются в улыбке.
Ма фуа! Но ведь приятно же!
Когда "Клелия" покинула орбиту Китежа, Марк отправился к себе в каюту. Наконец можно как следует отдохнуть. Марк разделся, бросил одежду в приемную капсулу, велел свету погаснуть и плюхнулся в койку. Именно плюхнулся - как в воду. Но угодил не в ласковые объятия адаптивной кровати, а во что-то липкое, склизкое, холодное. Попытался выбраться - куда там! Проклятая слизь держала лучше любого клея. Корвин рвался, барахтался и ощущал, как мерзкая склизкая тварь прилепляется к нему все плотнее. Пахло несвежей рыбой… Кто бы сомневался - дохлая русалка с берегов Дышащего океана именно так должна пахнуть. Марк выругался и велел свету включиться… Лучше бы он этого не делал. Все же левую руку ему удалось выпростать. Стал шарить вокруг… бесполезно. Разве может на корабле что-то лежать просто так, незакрепленное… Однако, если верить рассказу Стаса, то капитан Иртеньев как-то вырвался из этих липких объятий. Но что можно сделать? Рядом никаких инструментов… правда, койка адаптивная, то есть в ней есть управляющий чип, можно койке отдавать приказы. Например, включить подогрев…
- Включить обогрев! - приказал Корвин.
И сразу же ощутил идущее снизу тепло. Слизь сделалась более густой и, кажется, более липкой. Корвин рванулся, с громким чмоканьем оторвались от его груди и рук лохмотья разлагающейся плоти. Корвин скатился на пол. За ним волочились мерзкие жгуты отвердевающей слизи.
Марк выскочил в коридор, грохнул кулаком в дверь сестрички Лери.
- О боги! - с притворным ужасом воскликнула девушка, появляясь на пороге.
Ждала, когда братец явится. Не ложилась.
- Зачем ты это сделала, а? - тон новоявленного префекта был угрожающим. - Что за дурацкая идея воплотить бред несчастного Стаса?
- Ты сам просил меня "перенять" его странный образ мыслей.
- Я просил? - не поверил своим ушам Марк. - Я говорил о понимании… О том, что на Китеже называют словом "принять".
- Марк, патриции Лация не могут ни понять, ни принять чужой мир. Но они могут его запомнить. Навечно.
- Да уж! - Корвин отодрал шматок подсыхающей слизи от груди. - Эту посмертную шуточку Стаса я никогда не забуду.
Интермедия
Планета Фатум
Алекс шагал впереди, очень ровно, неторопливо. Луций Флакк выбивался из сил, чтобы за ним поспеть. Ноги вязли в трясине. На каждом башмаке - по три кило липкой грязи. Почему Алекс не проваливается в болото? Этот верзила раза в четыре тяжелее человека. И тащит на плече запасной энергоблок, плюс десинтер и пулемет-пистолет "Сулла".
Луций споткнулся и упал ничком - лицом в лужу, полную ржавой воды. Встать он уже не смог, лишь слегка приподнялся на локтях. Простонал:
- Алекс, привал.
Алекс сделал еще два шага, выбрался на некое подобие горушки и сказал тихим мелодичным голосом, который совершенно не вязался с его громоздкой фигурой:
- Здесь сухо. Ползи сюда.
В этом "ползи" Луцию послышалась насмешка.
Но сил подняться не было, и он в самом деле пополз. В конце концов, кого ему стесняться? Боевого робота модели "Триарий"? Робот он и есть робот… Металлический корпус, позитронные мозги… пластиковые мышцы, способные сокращаться подобно человеческим при прохождении электрического сигнала.