- Так бы сразу и сказал. Что стряслось? - вмиг отозвался он.
- Представь себе абстрактную ситуацию…
- Представил.
- Погоди, я же еще не объяснил - какую.
- Тогда она уже не будет абстрактной, - саркастично заметил Берх.
Вот и разговаривай с ним после этого.
- Хорошо, - вздохнув, согласился я, - пусть будет не абстрактная, а более-менее конкретная ситуация…
- Это совсем другое дело, - признал он и тоже вздохнул. Я продолжил:
- Так вот. Представь себе, что есть шестьсот человек и пятеро из них утверждают, что они пострадали от рук неизвестного преступника. Преступник находится среди этих шестисот. Если бы ты был этим преступником, стал бы ты называть себя среди пострадавших?
- А проверить, кто на самом деле пострадал, а кто - нет, нельзя?
- Нет, о преступлении известно только со слов пострадавших.
- В любом случае, глупо причислять себя к жертвам, когда их пять на шестьсот, ведь любой следователь начнет работу именно с них. Вот если бы пострадавших было человек триста или больше - тогда другое дело. Надо все время быть среди большинства - не в жизни, конечно, а в… эээ, - Берх никогда не был среди большинства, оттого и замялся.
- А в конкретной, совсем не абстрактной ситуации, - подсказал я.
- Ты все правильно понял, - неуверенно согласился он.
- Ладно, спасибо, ты меня утешил.
- Не за что… А в каком смысле утешил? - Берх уловил фальшь.
- Теперь мне выбирать не из пяти, а из шестисот…
- Мне очень жаль, - посочувствовал Берх.
- Кстати у тебя такой вид, что тоже невольно посочувствуешь…
Я невольно напомнил ему о его собственных проблемах.
- Да к черту все… - он вскочил и принялся мерить шагами комнату. А чего, спрашивается, ее мерить, и так всем известно - четырнадцать в длину, девять - в ширину.
- Тоже очередное задание получил? - я не оставлял надежды его разговорить.
- Что значит "тоже"? А, ну да, раз ты здесь… Новое, в каком-то смысле, даже слишком новое!
- Не тяни, выкладывай, - я забыл, что собирался быть деликатным.
- Тебе знакома такая аббревиатура - АККО - Агентство по Контролю и наблюдению за Космическими Объектами?
- Не-а, не знаю, я же не космический объект. А что с ними?
- Работу нам подкинули.
- И она досталась тебе?
- Вот именно.
- Так чего тебе не нравится-то?
- Бред, другими словами и не назвать… просто бред.
Информацию из Берха приходилось выжимать по капле.
- А в чем бред?
- Астронавт у них пропал. Понимаешь - взял и потерялся.
- Ну и что?
- А то… представь себе - я теперь должен его искать!
Задание действительно странное. Нет, в принципе, мы подобными делами занимаемся - розыском пропавших людей, я имею в виду. Но не астронавтов - для этого есть космические спасательные службы. И уж во всяком случае, не Берху заниматься поисками людей. Мне - еще куда ни шло. Но у Берха совсем другой профиль: высокие технологии, финансы, на худой конец.
- Так значит, ты только что от Шефа, - догадался я.
- Ну да, сразу после тебя предстал пред его ясными очами…
- Не очень-то они у него ясные… А Шеф как-нибудь объяснил, почему посылает именно тебя.
- Сказал, что все остальные сотрудники заняты.
- А Номура?
- Сказал, что тот молод еще, а в этом деле ему нужен человек опытный… польстил мне, короче.
- Однако странно… - прежде чем я успел закончить фразу, в кабинет заглянул Номура.
- О, легок на помине, - вырвалось у Берха.
Номура не стал спрашивать по какому поводу его поминали. Вот Берх обязательно спросил бы. И я спросил бы. И любой другой - кроме Номуры. Мне всегда было интересно, он по природе такой сдержанный или просто японское имя обязывает вести себя подобающе. Если бы родители назвали меня Номурой или как-нибудь еще по-японски, то я бы значительно спокойнее относился к тому, как коверкают мое имя все кому ни лень. Кроме имени, от далеких предков Номуре достался только тяжелый взгляд исподлобья и необычная перламутровая бледность кожи. Когда я впервые увидел его рядом с Берхом, я попытался сформулировать для себя, чем взгляд одного отличается от взгляда другого. Проницательная Яна нашла ответ быстрей меня. Она сказала, что Номура смотрит, будто читает твои мысли, а Берх, наоборот, старается определить, можешь ли ты прочитать его, Берха, мысли. Работал Номура у нас всего четвертый месяц, и Шеф не ошибался, называя его неопытным. Среди всех сотрудников Отдела моложе него только Яна - ей двадцать шесть, а Номуре - двадцать семь. Все та же Яна насплетничала, что до прихода в Отдел, Номура служил астронавтом-испытателем в Секторе Улисса, но как он оказался у нас, она не знала.
- Добрый день, - вежливо поздоровался Номура и поздравил меня с успешным завершением дела. Мне показалось, что Номура был бы рад и Берха поздравить с чем-нибудь, но не знал с чем. Я ответил, что, мол, день и впрямь добрый и еще сказал "спасибо" за поздравление. Берх сказал "привет" и отвернулся. Номура ушел так и не сказав зачем приходил.
- А где тот астронавт потерялся? - спросил я Берха. Мне было интересно найти связь между пропажей астронавта и Отделом.
- На Плероме, - обреченно вздохнул Берх.
- Ну ничего себе… - присвистнул я. Связь с Отделом все еще не просматривалась. - Она же вот-вот взорвется!
- Может, Шеф хочет таким образом от меня избавиться? - грустно пошутил Берх, найдя, таким образом, искомую связь.
- Шансы невелики, если серьезно.
- Шефу лучше знать.
Это Берх верно подметил.
- Ладно, успеха тебе… И держи меня в курсе, - добавил я.
Долго засиживаться в Отделе мне не хотелось - не привык я думать о работе на рабочем месте. Дома, почему-то, гораздо легче сосредоточиться. Я переписал все документы по делу Института Антропоморфологии в свой комлог (делать такие вещи строжайше запрещено) и вернулся к себе в термитник.
"Термитниками" мы называем то же, что на Земле называют "муравейниками", а на Оркусе, который еще дальше от Земли, - "формикариями" - язык сломаешь. Я давно уже заметил, что чем дальше от Земли, тем более "неживыми" становятся названия. Татьяна говорит, что происходит своеобразная пространственно-временная инверсия относительно орбиты Луны. В том смысле, что слова и понятия из глубины Земного Времени растекаются в ширь и даль Внеземного Пространства. Я с ней не спорю. Потому что, как не называй - "муравейник", "термитник" или, извините за выражение, "формикарий", выглядит ЭТО везде одинаково: поистине циклопический, объемом в одну восьмую кубического километра, жилой дом. Будь он единственной постройкой во всей округе, его можно было бы смело назвать городом. Окна в моей квартире выходят на озеро. Оно бесформенное точно клякса, зато пресное и с двумя маленькими островками посередине. Береговая линия до того извилиста, что ее хватило бы на десять озер такого же размера, но более правильной формы. С другой стороны, длинная береговая линия позволяет строить на берегу озера достаточно домов для тех, кто может себе позволить - летом - влажную озерную прохладу, а зимой - катание на буере по хрупкому ледяному зеркалу.
Все термитники в столице Фаона (Фаон-Полис, если угодно) выстроены вокруг озера - в полукилометре от берега, но лишь жалкие проценты от общего числа квартир выходят окнами на озеро, а не, скажем, на горы или вообще в никуда - я говорю про те квартиры, у которых вместо окон - световоды. Поэтому, двойной блок с окнами на озеро - такой как у меня - стоит столько же, сколько тройной, но без окон. Лет тридцать назад термитники были экзотикой, а теперь в них выросло целое поколение. Матери рассказывают детям сказки про мрачных домовых, что живут в напичканных коммуникациями подвалах. Легких на подъем эльфов они обычно селят под крышей, то есть прямо надо мной, а кровожадных вампиров - в лифтовые шахты. И если трезво взглянуть на вещи, то где им еще жить?
Здание Редакции куда меньше термитника. Построено оно не на берегу озера, а немного поодаль - там, где заканчиваются красные прибрежные дюны, и начинается полупустыня - мелкий кустарник, песок и камни. Только вокруг здания есть растительность выше меня ростом, но вырастили ее искусственно. Деревья рассадили как попало, чтобы парк походил на настоящий лес и чтобы мы поскорее забыли (а наши дети - никогда и не узнали) о его искусственном происхождении.
Мой термитник и здание Редакции расположены по разные стороны озера. По прямой между ними всего двадцать километров. Но по прямой летать над городом нельзя - только кругами. На высоте до километра - по часовой стрелке, выше километра - против. Озеро находится в центре воображаемых маршрутных окружностей, и воздушное пространство над ним предназначено для перехода с одного высотного уровня на другой: сектор для подъема и сектор для спуска. Неявно подразумевается, что флаеры могут сталкиваться только при совершении подобных маневров, а раз так, то пусть лучше падают в воду, чем на дома.
Описав над городом тридцатикилометровую дугу, я приземлил флаер на крыше термитника и, игнорируя лифт, сбежал по крутой узкой лестнице к себе на этаж.