* * *
- Кажется, я взял след, - возгласил Борей, обменявшись несколькими фразами с торговцем хот-догами.
- Стив говорит, они двинули по Тулуз-стрит к реке. Говорит, если бы они зашли в "Темницу" или "Молли", он бы заметил. А значит, я почти угадал, куда они идут.
Он учтиво взял Элизабет под локоть и, лавируя в толпе, свернул с Бурбон в одну из боковых улочек.
Буквально в двух шагах от Бурбон начинался совсем другой город. Вместо толп и музыки, баров и сувенирных лавок - покой, почти благоговейное безмолвие. Люди попадались редко. Здесь неспешно прогуливались парами или сидели, беседуя вполголоса, на балконах. Вывески тоже совсем другие: ателье с нарисованными от руки эскизами в витринах, маленькие, уютные рестораны, бесчисленные антикварные магазинчики. Но энергия, которую Элизабет почувствовала на Бурбон, билась и тут: только была она негромкой и неброской.
Наконец она поделилась своим впечатлением с Бореем.
- Странно. Я как-то не ожидала творческой энергии от знаменитого на весь мир туристического центра.
- Ой, да никуда она не девается, - протянул Борей, явно радуясь ее замечанию. - Я лично убежден, что людей сюда именно духовная энергия тянет. Некоторые даже и слова такого не знают - но чувствуют. Наверно, потому у нас живет так много художников и писателей - про музыкантов я уж и не говорю.
Обернувшись, Борей указал рукой:
- Кварталах в пяти-шести отсюда - Конго-сквер, где Мари Лево устраивала свои колоссальные праздники вуду. Двумя кварталами левее от нас - Джексон-сквер и собор Святого Михаила. Там служил Папа Римский, когда в восьмидесятых годах приезжал в Штаты. Ну и Река, конечно.
- Река?
- Миссисипи, - улыбнулся Будро. - Самая длинная в США. Если дальше пойдем, то через два квартала в нее упремся. Днем было бы слышно Каллиопы с колесных пароходов. Вот что я вам скажу: в Новом Орлеане шагу некуда ступить от истории и призраков, но самую мощную энергию я чувствую, когда стою на Променаде Муна и смотрю, как несет свои воды река. В этой воде истории и энергии столько, сколько нам и не снилось - а уж завладеть ею и думать нечего.
Их тихую беседу прервала компания подгулявших юнцов, которые шагали к Бурбон, раскатисто хохоча и размахивая пластмассовыми стаканчиками. Не хохотал из них лишь один - друзья держали его под мышки, а он лишь переставлял ноги с видом смертельно раненного героя.
Провожая их взглядом, Элизабет сморщила нос.
- Неужели вас это не раздражает? Мне кажется, что местные жители должны страшно злиться на всех этих туристов, которые приезжают только ради попоек.
Борей покосился на пьяную компанию с таким видом, словно заметил ее только сейчас.
- Да нет, - возразил он. - Им просто весело. Понимаете, народ сюда едет развеяться. Если они выпьют лишнее или начнут орать песни - невелика беда. Лишь бы никого не обижали. Кроме того, Квартал только на туристические доллары и живет. И вообще, видали бы вы, что здесь на карнавал творится…
- Вам лучше знать, - произнесла Элизабет. - И все же я диву даюсь, какие здесь все терпимые.
Ее спутник, запрокинув голову, расхохотался:
- Елки, во Французском Квартале почти двести лет пили, гуляли и развлекались с куртизанками. Пираты, дуэли и все такое. Так что ж мы теперь будем сучки в чужих глазах подмечать?
Не зная, что сказать, Элизабет сменила тему.
- А куда мы, собственно, идем?
- Что ж, зная примерное направление их движения, я хочу проверить одну догадку, - заявил Бобо. - Вон там есть ирландский паб "О’Флаэрти". Живая музыка - настоящая кельтская - и музыканты очень приветливые, всегда приглашают с собой джемовать. Спорим, что если ваши ребята решили выпить, там-то они и засели.
И в этот же момент, словно повинуясь заклятию, издалека донеслось слабое эхо гитары, а вслед - звучный женский голос, поющий балладу.
- Кажется, вы правы, - выдохнула Элизабет, ускоряя шаг. - Это голос Фе… Фионны. Я его узнаю где уг…
Тут стали различимы слова песни. Элизабет резко замерла на месте.
Но у моих сынов есть сыновья…
- Что такое? - спросил Борей, озабоченно глядя на нее.
Элизабет не отвечала. Застыв, как истукан, с гримасой гнева на лице, она дослушала песню до конца, до последних аккордов и бурной овации.
- С вами все в порядке? - не унимался Борей.
- Да так, ничего, - произнесла Элизабет наконец, встряхивая головой. - Просто… песня эта… Это старинный марш ИРА. Страшно привязчивый. Называется "Четыре зеленых поля". В нем рассказывается об ирландском восстании - по сути, автор песни клянется, что оно никогда не закончится. Если учесть, сколько человек - и англичан, и ирландцев, - погибло в Ольстере, такие песни - просто верх бестактности. На публике их исполняют редко. Прямо надивиться не могу, что Фионна ее спела.
"А точнее, что ее спела Феба", - пробурчала Элизабет про себя.
- Думаю, у нас тут к песням относятся посвободнее, - несколько смешался Будро. - Простите, если вас это расстроило. В утешение скажу только одно - здесь о чем только не поют, включая наши собственные войны.
"Мы сидели у камина… с дочкою О’Рейли…"
Музыка зазвучала вновь, но на сей раз это была задорная застольная песня.
- Да ладно, ерунда это все, - вымученно улыбнулась Элизабет. - Пойдемте к ним присоединимся.
Однако, когда они устроились в задних рядах у стойки, исподтишка приглядывая за своими разошедшимися подопечными, Элизабет обнаружила, что выходка Фебы Кендал - тоже мне, вздумала насилие пропагандировать! - не выходит у нее из головы. "Как только можно, - вновь и вновь спрашивала себя Элизабет, - зацикливаться на старых обидах и злости? В провинции, к радости и облегчению обеих сторон, ведутся мирные переговоры. Зачем все время науськивать людей друг на друга, когда ту же самую энергию можно было бы направить на достижение мира и исцеление ран?"
Теплая сила Матери-Земли, которую Элизабет ощутила при прогулке по Кварталу, куда-то делась. Теперь Элизабет стало холодно и одиноко, хотя ее и окружали люди - в том числе Будро. Она попыталась порадоваться за Фебу - по крайней мере та в безопасности. И поет, сказать по чести, отлично. Странно даже, как разошлись - и вновь сошлись - их жизненные пути. Феба, как все знаменитости, живет точно под увеличительным стеклом, а Элизабет - боец невидимого фронта, но магия свела их вновь. Элизабет нахмурилась.
- С ней здесь ничего не станется, - сказал Бобо, почти (но только "почти") угадав ее мысли. - Не стоит волноваться, тут на нее никто не нападет.
- Знаю, - рассеянно протянула Элизабет. И, постаравшись забыть обиду, сосредоточилась на своих профессиональных обязанностях. Действительно, безопасное место. Кто знает, как Феба его выбрала, но в баре витала добрая магия. Музыка здесь звучала замечательная, и пиво тоже подавали отменное. Единственный очаг дисгармонии таился в душе самой Элизабет.
Когда поздняя ночь незаметно перешла в раннее утро, музыканты нетвердым шагом вышли из "О’Флаэрти" и, следуя за тоненькой путеводной нитью музыки, побрели по Тулуз в сторону неугомонной Бурбон-стрит. Элизабет несколько раз пыталась прочесть Фионне-Фебе мораль, но певица практически не отлучалась со сцены. На обратном пути в отель Элизабет сделала еще одну попытку:
- Выслушайте меня, Фи. В промежутках между репетициями вы должны сидеть в отеле и носу наружу не высовывать. Ради вашей же безопасности.
Но Фионна ее не слушала. Она не шла, а плыла по воздуху. Ее выступление стало триумфом. Еще одно знамение - в Новом Орлеане все пройдет хорошо. Как здорово, что она сюда попала!
- Фи!
- Для вас, Мата Хари, она - "мисс Кенмар", - процедил Ллойд.
- Она… она мне разрешила называть ее по имени, - парировала Элизабет, не забывая о своем обещании Фебе. Возможно, Ллойд все равно подслушал их разговор в аэропорту, но это еще не резон, чтобы раззвонить тайну Фебы по всему городу. На улицах полно народу. - Фи, ну разве можно вот так сорваться и отправиться шататься по городу, которого не знаешь. А если бы что-нибудь произошло?
- И еще как произошло, - заявила Фионна-Феба, хватая Ллойда за руку и раскачивая ее, как ребенок. - Я показала класс! Мы все здорово рубились! Я такой кайф словила! И вы все, правда, ребята? - вскричала она, оглянувшись через плечо. Вопрос остался без ответа. Во морщился, точно от головной боли, Эдди скорчил кислую гримасу, а Майкл вообще был выше этой суеты. Гитархангел шествовал по улице, окидывая каждый попадающийся ему бар хозяйским взглядом - точно раздумывал, не купить ли его.
Элизабет решила, что Феба так легко не отделается.
- На будущее давайте, пожалуйста, договоримся: если выходите в город, предупреждайте меня, - произнесла она. Фи немедленно повисла на шее у Ллойда, и они, подсвеченные неоновыми сполохами, замерли в полумраке, под аркой запертых ворот. Ну а Элизабет была вынуждена отскочить в сторону, ибо чуть не оказалась под колесами контрабаса (точнее, тачки, на которой какой-то субъект вез свой контрабас по тротуару). И продолжала:
- Я должна вас сопровождать. Я не смогу вас охранять, если вы все время будете удирать из помещений, которые я проверила. В баре дело могло бы кончиться очень плохо.
Фионна и Ллойд слиплись в единое целое, как две пластилиновые фигурки, и начали целоваться. Элизабет было неловко им мешать. Фи все равно не слушает. Вздохнув, Элизабет отстала от них на несколько шагов.