Да, прибыл новый посол Конфедерации. Делать ему здесь нечего, впрочем, как и трем его предшественникам. Но по закону колонии полагается посол. Понятное дело, Дипломатический корпус считает Бруух худшим из миров. Назначение сюда свидетельствует либо о признании полной некомпетентности, либо подразумевает наказание за какой–то проступок. Для нашего Стю Фиц–Джонса это уж точно наказание. Он имел несчастье быть послом на Ламарре как раз в тот момент, когда там разразилась гражданская война. Его вины в том нет; в тамошней внутренней политике вообще никто не мог разобраться. Но надо же найти козла отпущения, вот Фиц–Джонса сюда и сослали. Ты к нему как–нибудь загляни, поговори – интересный субъект. Только заходи утром, когда он еще не совсем пьян…
Появились шесть детишек, половина – незаконнорожденные. Восемнадцать смертельных случаев. – Вилли нахмурился. – Точнее, пятнадцать смертей и три исчезновения. Все исчезновения – за последний год. Люди утрачивают осторожность. За пределами поселка Компании ты все равно что на другой планете. А колонисты спокойно выходят в одиночку – старательствуют или просто хотят побыть подальше от других. Сломал ногу или провалился в пыльную яму – и все, конец. Двое из исчезнувших – новички, вероятно, агенты Конфедерации. (Отто вздрогнул: так оно и было). Видишь ли, первым пропал старый Малатеста, управляющий рудником. Полагаю, именно это и вызвало прибытие агентов. Они якобы занимались изысканиями полезных ископаемых, но на Компанию не работали. Кто же мог оплатить им дорогу? Ведь кроме Компании никто не имеет права ковыряться в этой планете.
– Возможно, их субсидировал какой–нибудь университет, занимающийся чистой наукой? Ведь и я попал сюда в первый раз подобным образом.
Доктор кивнул:
– Точно, так они и заявили. Но я тебе скажу напрямик: не были они учеными, нет, не были… Я проработал с ученым людом большую часть жизни и кое в чем разбираюсь. Конечно, эти двое предъявили удостоверения личности и неплохо знали свой предмет, но… Конфедерация вытворяет со своими агентами дьявольские штуки. Слышал про оборотней?
– Смутно. Пластическая хирургия и гипнообучение. Ты это имеешь в виду?
– Полагаю, что так. Во всяком случае, я думаю, эти ребята были агентами. Их научили ходить, говорить и действовать, как подобает геологам. Но ходили–то они не туда! Ходили они на шахты, а там все изучено до последней молекулы, и результаты давно опубликованы. И эти двое никогда не задерживались на одном месте достаточно долго, как того требует серьезная работа. – Возможно, ты прав. – Ты тоже так думаешь? Выпей еще. Здесь все считают, что я к старости становлюсь параноиком.
– Вероятно, мы оба сдаем. – Айзек улыбнулся. – Спасибо за угощение, но я лучше пойду – возьму пандроксин и вернусь к себе, пока не свалился. Нелегкий выдался денек.
– Могу себе представить. Что ж, рад снова тебя видеть, Айзек. В шахматы по–прежнему играешь?
– Лучше, чем когда–либо.
Особенно с помощью Отто.
– Загляни как–нибудь вечерком, сыграем партию–другую.
– Обязательно зайду. И тогда – берегись!..
Айзек не сразу направился в аптеку. Первым делом он зашел к себе и позвонил по радиофону.
– Биолаборатория. Штрукхаймер слушает.
– Уолдо, это Айзек Кроуэлл. Можно попросить вас об одолжении?
– Выкладывайте.
– Я собираюсь к доктору Норману за гравитолом. Эти таблетки, что вы мне сегодня дали, весьма действенны… Не посмотрите ли дозировку?
– И смотреть не надо – пять миллиграммов. Но послушайте, Айзек, он, вероятно, назначит вам дозу поменьше. Тут все дело в возрасте. Чем человек старше, тем меньше дозировка.
– В самом деле? Что же, попробую его уговорить. Мне кажется, все должно быть наоборот!
– Вилли еще никому не удавалось переспорить. Это самое упрямое существо из всех, с кем мне доводилось вступать в дискуссии.
– Знаю. Но мы были добрыми приятелями. Вдруг пожалеет престарелого дружка?
– Ну–ну, желаю удачи. Надеюсь, скоро увидимся?
– Я буду в ваших краях завтра. Хочу отметиться на шахте.
– Может, заскочите? Пива выпьем…
– Буду рад, – и Кроуэлл повесил трубку.
Он вытряхнул чемодан и вскрыл двойное дно. Порывшись в содержимом тайника, Кроуэлл извлек обыкновенную на вид шариковую ручку. Точнее, это только с одного конца была шариковая ручка, в другом же конце спрятан ультразвуковой стиратель чернил. К счастью, доктор написал рецепт черной пастой – значит, не придется подделывать подпись.
Кроуэлл потренировался – несколько десятков раз написал: "Гравитол, 5 мг, дост. кол–во на 30 дней", – затем отправил в небытие рецепт на пандроксин и накарябал поддельное предписание выше подписи врача.
В магазине Компании было темно, только в аптечном отделе горел свет. Парадная дверь оказалась запертой, и Кроуэлл потащился к черному ходу. Едва он ступил на педальную панель у порога, как дверь скользнула в сторону и прозвенел колокольчик.
Из–за полок с реактивами вышел, протирая глаза, заспанный служащий.
– Чем могу помочь?
– Я хотел бы получить лекарство вот по этому рецепту.
– Одну минуту.
Молодой человек взял рецепт и скрылся за полками.
– Скажите, – донесся его крик, – это ведь не для вас, правда?
Теперь Кроуэлл был на сто процентов Отто.
– Конечно, нет. Я принимаю пандроксин. Это для доктора Штрукхаймера.
Служащий появился через минуту, держа в руке зеленый флакончик.
– Готов поклясться, что Уолдо забирал гравитол на прошлой неделе. Пожалуй, мне следует позвонить доктору Норману.
– По–моему, Уолдо берет не для себя, – медленно произнес Кроуэлл. – Лекарство нужно ему для каких–то опытов над аборигенами.
– Хорошо. Тогда я запишу на его счет.
– Странно. Он мне специально дал наличные. – Служащий поднял взгляд.
– Сколько?
– Восемнадцать с половиной кредиток.
Кроуэлл извлек бумажник и отсчитал девятнадцать кредиток. Потом положил рядом розовую купюру в 50 кредиток.
Служащий поколебался, затем взял банкноту, сложил ее и сунул в карман.
– Это на ваши похороны, старичок, – сказал он, занося проданный товар в книгу. – Здесь дозировка для молодого мужчины.
Кроуэлл сгреб сдачу – полкредитки мелочью – и молча вышел.
6
На следующее утро, снова чувствуя себя человеком, Кроуэлл сразу после восхода направился на рудник. Он свернул к куполу лаборатории, но Уолдо не оказалось на месте, и Айзек легким шагом двинулся к шахте А.
У входа в шахту выстроилась длинная очередь бруухиан. Они приплясывали и размахивали руками, словно старались согреться. По мере того как Кроуэлл приближался к началу очереди, их оживленные разговоры становились все громче и громче.
Человек в белом комбинезоне осматривал бруухианина, стоявшего впереди. Он заметил Кроуэлла, лишь когда тот подошел вплотную.
– Привет! – прокричал Кроуэлл, перекрывая шум. Человек в изумлении поднял голову:
– Кто вы такой, черт подери?
– Меня зовут Кроуэлл. Айзек Кроуэлл.
– Ах, да… Я был еще ребенком, когда вы приезжали сюда в прошлый раз. Сейчас мы наведем порядок.
Он поднял мегафон и закричал по–бруухиански (в неформальном ключе):
– Ваше настроение портит мне настроение, замедляет продвижение этой очереди и к "тихому миру" приближение! – Шум стих и сменился негромким бормотанием.
– Видите, я читал вашу книгу, – человек продолжал водить вдоль тела бруухианина поблескивающим металлическим щупом.
– Это диагностическая машина? – спросил Кроуэлл, указав на прикрепленную к поясу человека ничем не примечательную черную коробку, соединенную со щупом проводом.
– Да. Она выясняет, все ли в порядке у этой зверюги, и сообщает свое мнение доктору Штрукхаймеру. – Он шлепнул бруухианина по плечу, и "зверюга" резво помчался в шахту.
Подошел следующий туземец и поднял ногу, согнув ее в колене самым противоестественным образом.
– Здесь еще и встроенный микрофон, – сказал человек в комбинезоне, вглядываясь в номер, вытатуированный на ноге бруухианина. Он медленно, отчетливым голосом прочитал номер для компьютера и стал методично водить щупом над коричневой шерстью туземца.
– Не представляю, чтобы кто–то удрал с этой планеты, а потом захотел сюда вернуться. Сколько вам заплатили?
– Собственно говоря, готовится к выходу в свет новое издание моей книги. Издатель захотел, чтобы я освежил материал.
Человек пожал плечами:
– Что ж… Если обратный билет в кармане, то, конечно, здесь пожить можно. Хотите спуститься в шахту? Тогда вперед. Но внизу глядите в оба – они носятся там как угорелые. Держитесь подальше от подъемника, и, если повезет, вас не затопчут.
– Спасибо.
Кроуэлл пришел по коридору и увидел впереди крохотную открытую клеть подъемника. Внутри уже нетерпеливо пританцовывал бруухианин. Над подъемником висела табличка: "Спускаться в одиночку категорически воспрещено". Бруухиане не знают письменности, но этот инвалид, очевидно, знаком с правилами. Как только Кроуэлл пристегнулся, туземец нажал на большую красную кнопку, и клеть полетела вниз.
Кроуэлл судорожно вцепился в поручни, а Отто бесстрастно вел счет секундам. Через двадцать две секунды врубились репульсоры, и машина, сжатая силами отталкивания, остановилась. Даже с поправкой на сопротивление воздуха клеть ушла в глубь планеты, вероятно, более чем на километр.
Внизу было очень темно, но бруухианам и не нужно столько света, сколько землянам. Туземец вышел из клети, задев Кроуэлла плечом. Судя по звукам, вокруг кипела активная деятельность, но Кроуэлл ничего не видел.