- Да-да, - встрепенулся Сталин, - это я помню… Тут неподалеку находилась моя рублевская дача. Дальняя…
- К даче необходимо свернуть налево… Хотите заехать?
- Как-нибудь в другой раз.
Он склонился к уху писателя и, дыша запахом табака, спросил:
- Вам дорог этот человек?
Сталин повел глазами в спину Вадима Казакова, молча припавшему к рулю.
- В каком смысле?
- Через двадцать минут он умрет.
- Как?! - вскричал писатель. - Тогда едем назад…
- Бесполезно, - покачал головой вождь. - Ваш приятель обречен… Но есть, понимаешь, выход. В конце концов, а ля гер ком а ля гер. Это я по-французски. На войне, мол, как на войне. Откуда его удобнее отправить домой?
Автомобиль по прозвищу Машка уже добрался до госпиталя ракетных стратегических войск и свернул направо.
- Вадим, - обратился к водителю Станислав Гагарин, - останови, пожалуйста, у автобусной остановки.
"Его собираются убить? - подумал писатель. - Кому помешал этот как будто бы порядочный человек, честный работник и безобидный философ?"
Он вспомнил, как после завтрака и угрожающего звонка сразу подумал о Казакове, едва Сталин сказал: нам необходимо срочно выехать в Москву. Хорошо было бы подключить к этому и Николая Юсова, мужа Елены, но вечером молодые предупредили: уйдем в гости к Ирине и Саше Котовым. Конечно, они пока дома, рано ведь, десяти часов нету, а все-таки не стоит их будоражить. Если он заберет Колю в Москву, Ленка снова не будет разговаривать с мужем неделю. Так уже было, когда Николай несколько суббот и воскресений подряд помогал тестю, кандидату в народные депутаты России, в предвыборной заварухе.
"Да и опасность не исключена, - подумал Станислав Гагарин. - Судя по решительности вождя, дело с ломехузами пахнет керосином. Несправедливо будет, если Лена осиротеет. Мне-то хрен с ними, опасностью и риском".
Писатель не лукавил перед собой. Он и в самом деле не боялся ни Бога, ни черта, хотя и не был безрассуден, не лез на рожон. Но вовсе не потому, что кого-либо или чего-нибудь остерегался. Станислав Гагарин принципиально противился любому экстремизму, старался быть честным и справедливым к людям, не морщился ни при запахе серы, ни ладанном аромате, и вообще опирался в житье-бытье на категорический императив Канта и бессмертные слова Гете: Werde oler du Bist - Будь самим собой.
- У вас не найдется лишней одежды? - спросил тогда Иосиф Виссарионович. - Не хотелось бы… Ну вы понимаете.
- Да, вас немедленно узнают. Но вот размер… Мои вещи будут великоваты.
И Станислав Гагарин снова вспомнил о Вадиме Казакове, фигурой и ростом тот как раз походил на вождя.
И еще одно ценное качество имелось у Вадима. Порой он любил поговорить на философские и, в последнее время особенно, на экономические темы. Но когда дело касалось чьих-то секретов, то здесь Вадим Казаков расспрашивать не будет… Появился у Станислава Семеновича Вождь всех времен и народов в квартире - значит, так надо. Объяснит хозяин - хорошо. Не станет - время не приспело. И, по-видимому, есть у писателя некие соображения, он лучше знает, когда посвятить соратника и сослуживца в необыкновенную тайну.
"А во что посвящать? - усмехнулся Станислав Гагарин. - Кроме легенды о Звезде Барнарда мне ничего неизвестно. Может быть, это глобальный розыгрыш. И никакой у меня в гостях не пришелец, а просто загримированный чудак, скорее всего, от компании ломехузов, у которых, правда, нет пока никаких формальных зацепок числить меня в числе недругов".
- Вадим, - сказал он в трубку, набрав четыре цифры внутренней связи, - как Машуня поживает? Есть срочное дело.
- Автомобиль в порядке, - невозмутимо ответил Казаков. Писатель и ценил его за эту невозмутимость тоже. Надежный, истинно, флотский кореш Вадим Георгиевич! - Правда, обувку этот козел обещалкин, Чибисов, то есть, так и не выделил пока. Так что…
- Позвоню Виктору Петровичу в понедельник, - нетерпеливо вклинился сочинитель. - А пока иди к машине, мы сейчас подойдем.
Он вспомнил, что шляпа Вадима может оказаться тесной для гостя, пусть наденет его, Станислава Гагарина, куртку с капюшоном. Нет, шляпу тоже примерит, пусть даже будет просторнее. Нынче мешковатая одежда меньше бросается в глаза, нежели шмутка в обтяжку.
Сгодилась и куртка, и старая писательская шляпа серого цвета. Сталин облачился во все это с полным равнодушием к собственной внешности, и Станислав Гагарин подумал, что несмотря на сверхзнание, которое вождь получил от Зодчих Мира, и его приобщение, сие уже чувствовалось, к диалектике, в житейских привычках Иосиф Виссарионович остался верен тому аналогу, который родился на Земле почти сто одиннадцать лет назад.
"Да, - подумал писатель, - вовсе не случайно меня, пятидесятилетнего, вождь зовет молодым человеком. Впрочем, не пей он водки едва ли не каждый день, не запивай ее, водяру, вином и не балуйся табачищем, мог прожить до нынешнего дня. Интересно, завязал ли он с Жидким Дьяволом?"
- Завязал, - коротко бросил Сталин, мельком взглянув на себя в зеркало между двух настенных ламп и надвигая шляпу на глаза. - Я готов, товарищ. Как вы считаете, меня не узнают?
…Теперь, когда Вадим приткнулся к обочине напротив автобусной остановки "Госпиталь", и писатель вышел из машины, а Сталин последовал за ним, оба они пожали Казакову руку.
- Вернись к Римме Прокофьевне, Вадюша, - сказал Станислав Гагарин. - Спасибо, но с Машкой мы управимся сами.
Сочинитель не умел водить машину, и насколько ему было известно, Сталин не обладал этим искусством тоже. Но его странным образом не озадачило сие обстоятельство, и Станислав Гагарин, как должное воспринял согласный кивок Вадима, который тут же, не мешкая, перебежал дорогу: показался автобус на Власиху.
День был пасмурным, холодным и вселенски мерзким.
Над головами и уже хорошо видными отсюда домами улицы Северной беспорядочно ворочались свинцово-грязные тучи, из которых можно было ожидать и снега, и неприятно стылого дождя.
Станислав Гагарин посмотрел, как подвалил к остановке власихинский автобус, как засуетились его земляки, норовя побыстрее войти в теплое чрево бело-синего пузана, за лобовым стеклом которого сидел равнодушный ко всему на свете пожилой водитель.
Станислав Гагарин дождался, когда автобус проползет мимо их красной Машки, терпеливо ждущей, когда воля человека - или сатаны? - толкнет ее к невероятным приключениям, писатель с облегчением убедился - Вадим вместе со всеми отбыл восвояси, повернулся к Сталину, который, надвинув на глаза шляпу, смотрел туда же, и увидел: вождь взялся за ручку передней двери.
Глубоко вздохнув, судьба Казакова больше его не волновала, Станислав Гагарин нырнул в салон, привычно - два месяца мотался на этом автомобиле по избирательному округу - наклонив голову, и увидел сидящего на месте водителя невозмутимого Вадима Казакова.
Умостившийся на переднем кресле Сталин повернулся и лукаво улыбнулся в усы. Дать ни взять - добрый дядюшка, приготовивший племяннику сюрприз!
- Надеюсь, это вовсе не тот, кто стрелял в нас из автомата полчаса назад, - проворчал Станислав Семенович, приподнявшись и вытаскивая из-под задницы завернувшийся край чехла.
- Вы правы, теперь это наш… - Иосиф Виссарионович запнулся. - Будем считать - человек.
- Тогда поехали. Маршрут он знает?
Сталин кивнул. Теперь вождь смотрел на дорогу.
- Давайте тогда через Одинцово, на Кутузовский, в центр.
Тут он вспомнил, что до сих пор не выяснил, куда же собственно Сталину надо приехать. Но дал себе слово не спрашивать того ни о чем, ибо вождь есть вождь, он и мысли читает, и вон каких монстров-двойников умеет создавать, и цели у него вроде как благие, хотя благими намерениями вымощена дорога в ад. Но ведь он и в Африке вождь, а вот Станислав Гагарин всего лишь бывший.
Еще недавний председатель Военно-патриотического литературного объединения "Отечество" и кандидат в народные депутаты России, на сей момент он всего лишь глава незарегистрированной, значит, неформальной, организации, обладающей, правда интеллектуальным капиталом в десять-пятнадцать миллионов рублей. Только капитал этот надо еще превратить в материальные, в шуршащие тети-мети, а потому он вроде как генерал без армии, капитан без корабля…
- Не удручайтесь, - не поворачиваясь, сказал Сталин. - У меня ведь тоже нет государства, я больше не Генеральный секретарь и даже документов при себе не имею.
- Я что хочу сказать, - подал голос Вадим. Не Вадим, конечно, а этот самый… "Как же мне его называть?" - внутренне усмехнувшись подумал Станислав Гагарин. - Я что хочу сказать… Если по милицейским правилам, то вы настоящий бомж. Существо без определенного места жительства. Это если грамотно рассмотреть.
- Бомж! - закашлял-засмеялся вождь. - Настоящая находка! Такой находкой я поделюсь с друзьями по возвращении. Надо же! Товарищ Сталин - бомж… Без определенного места жительства! Бомж! Спасибо, Вадим Георгиевич. Вы остроумный человек!
"Он что? Издевается надо мной? - рассердился Станислав Гагарин. - Сам же его и создал, Вадима номер два… Впрочем, как две капли воды похож, и разговаривает по-казаковски".
Тем временем, их автомобиль пронесся улицами подмосковного города Одинцова, еще недавнего небольшого местечка, теперь разросшегося в спальный придаток девятимиллионной столицы-спрута, в большое скопище однообразных домов-коробок, собранных воедино в беспорядочных микрорайонах. Судя по всему, новый город строился без какого-либо плана, не имел единого центра, определяющего лицо более чем стотысячной застройки, отличался разбитыми мостовыми, грязными тротуарами и далеко не провинциальными идиллическими нравами.