– Потому, что нынче он – наш с тобой непосредственный начальник. А в российской армии существует железобетонное правило: – "Выдавать информацию начальству следует очень аккуратно и сугубо дозировано. Причём, только ту информацию, которую означенное начальство ждёт от тебя…". Такая, вот, армейская специфика. Потому как инициатива подчинённых – без отдельного приказа – воинским Уставом не предусмотрена. Инициатива и далеко идущие выводы – прерогатива вышестоящих, тех, у кого на плечах имеются погоны с крупными звёздами… Понятно объясняю?
– Ну, в общем и целом…
– Молодец, понятливая мадмуазель Сталкер! Так держать!
Они – поочерёдно – спустились по короткой лесенке и непроизвольно остановились перед входом в туннель.
– Сплошная чернота! – испуганно выдохнула Татьяна. – Абсолютная и безысходная! Лично мне – очень страшно… Вдруг, там уже появились всякие трёхголовые чудища и прочие уродливые мутанты? Понимаю, что рановато, но, всё же… А в том туннеле, где находится дамская туалетная комната, лампочки висят – тёмно-бордовые, рубиновые, одна розовая. Тёма, почему здесь нет никакого освещения?
– Наверное, потому, что именно в этом туннеле располагается засекреченный командный пункт, – задумчиво почесав в затылке, предположил Артём. – Местные бойцы и командиры оснащены приборами ночного видения. А все прочие, включая коварных врагов, обойдутся и без света…
Он достал из кармана пиджака фонарик-динамо, выданный Лёхой, и принялся надавливать-отпускать на подпружиненный рычаг-курок. Через две-три секунды вспыхнул слабый светло-жёлтый лучик света, постепенно набиравший силу.
– Я иду первым, ты – в трёх метрах за мной, – строго велел Артём. – Если я резко махну рукой с фонариком, то сразу же падай на живот и старательно прикрывай голову руками. Понятно?
– Ну, вроде бы…
– Прошу отвечать ясно и чётко, без штатской отсебятины и туманной неопределённости! Повторяю вопрос. Вам понятно, мадемуазель?
– Так точно! – Таня демонстративно вытянулась в струнку, преданно "поедая" командира глазами.
– Если фонарик внезапно погаснет, то сразу же падай на живот и старательно прикрывай голову руками. Понятно?
– Так точно!
– Тогда, благословясь, вперёд…
Артём медленно шагал по шпалам, плавно перемещая фонарь из стороны в сторону, и тихонько бормотал себе под нос:
– Чёрная дверь, почти квадратная… Тёмно-синяя, вытянутая в высоту.… Ещё одна… Нет, не та, рановато. Метров тридцать-сорок осталось… Ага, вот же, она, рыженькая…
Он обернулся и негромко позвал Таню:
– Подходи, подземная амазонка. Кажется, прибыли на место. Сейчас будем вежливо стучаться…
– Подожди немного, – неожиданно попросила девушка. – Посвяти-ка ещё раз вперёд, мне что-то померещилось… Нет, не так. Опусти фонарь ниже. Ещё ниже. Освети-ка рельсы… В чём это они испачканы? Тёмные пятна и тут и там… Кровь, похоже. На этот раз – совсем свежая.
Отойдя от рыжей двери метров на пятнадцать по туннелю, Артём вернулся обратно и подытожил:
– Дали по башке и потащили в изолятор.
– Кому – дали и потащили? – опешила Татьяна.
– Тому, двести пятьдесят пятому гражданину, который решил удрать по туннелю к "Выборгской". Ничего не поделаешь, жёсткие законы военного времени…
Глава четвёртая
Старые знакомые и новая версия
Татьяна отнеслась к этой новости достаточно спокойно, то есть, с полным пониманием, уточнив на всякий случай:
– Про данный…, э-э-э, инцидент тоже не стоит никому рассказывать? Коменданту Мельникову – в особенности?
– Всё правильно понимаешь, – подтвердил Артём.
– А, если, он сам спросит? Мол, не заметили ли, часом, чего странного и необычного в туннеле?
– Пожимай легкомысленно плечами, мол: – "Я же будущий врач, а не профессиональный разведчик. У каждого из нас – свои проблемы и свои же должностные обязанности…". Почему ты так задумчиво нахмурилась, моя алмазная донна? Не можешь чего-то понять-переварить? Так, спрашивай! Может, я и проясню ситуацию…
– Вот, эти разноцветные двери, пусть и тёмных колеров, – секунд через восемь-десять неуверенно произнесла девушка. – Я столько раз проезжала по этому туннелю. Скорость состава тут маленькая… Не было здесь ничего! Не, пару раз я, всё же, замечала, что есть что-то похожее на двери-ворота… Но они были абсолютно чёрными! Объясни мне, пожалуйста, товарищ командир, данную странность. Будь так добр!
– Элементарные маскировочные щиты, не более того. Пластиковые или металлические, тщательно подогнанные по размеру и выкрашенные в чёрный цвет. Прозвучала "Атомная тревога!". Через некоторое время – в полном соответствии с инструкциями – щиты сняли…
Артём уверенно постучал – условным манером – в тёмно-рыжую дверь. Примерно через полторы-две минуты раздались едва слышимые щелчки, и дверь – с тихим шелестом – на половину "отодвинулась" в сторону, то есть, частично "утонула" в стене.
– Заходите, усталые странники! – доброжелательно пророкотал густой бас. – Наша скромная обитель открыта для всех, кто чист сердцем и помыслами! Об одном, лишь, прошу, гости дорогие. Оставьте тёмные помыслы и гордыню излишнюю – за порогом…
– Поп, что ли? – испуганно шепнула Таня. – Не доверяю я им, речистым. Сама не знаю, почему, но не доверяю…
Встретивший их широкоплечий мужик – внешним обликом – совершенно не напоминал служителя культа. Скорее, наоборот, являлся классическим воплощением такого небезызвестного термина-понятия, как "отвязанный наёмник, жизнь вволю понюхавший и разные виды видавший…". Лет пятидесяти пяти, низенький, кряжистый, в стареньком тельнике, с коротким седым ёжиком на круглой голове и с приметным шрамом на характерной рязанской физиономии. Шрам – толстый, багрово-фиолетовый – уверенно змеился от правого виска – через толстый нос – к левой скуле волевого подбородка.
Татьяна непроизвольно охнула, но, быстро взяв себя в руки, вежливо поздоровалась:
– Долгих лет вам, дяденька! И крепкого здоровья – до самой смерти!
– Спасибо на добром слове, девонька! – жизнерадостно откликнулся седой крепыш и неожиданно загрустил. – Везёт же некоторым бестолковым костоломам! Такие симпатичные и правильные девчонки им достаются – только слюнки текут от белой зависти… Где же вы их находите, бродяги удачливые? Мне, вот, лично – на тернистом жизненном Пути – ни одной такой не встретилось. Так, только лахудры одни, с дешёвыми лярвами вперемешку. Ну, за исключением редких моментов, – смущённо, будто вспомнив нечто бесконечно-приятное, замолчал.
– Привет, Горыныч! – Артём с чувством пожал широкую ладонь крепыша. – Смотрю, славная компания подобралась. Боря Мельников, Лёха Никоненко, теперь, вот, ты. Случайное совпадение, надо думать?
– Оно, майор! Оно, родимое! – невесело хохотнул Горыныч. – Вообще-то, мы с Лёхой последнее время – примерно года полтора – кувыркались на Таймыре. Проект "Глонас", будь он неладен. Т-с-с! – поднёс корявый указательный палец к губам. – Секретность страшная, мать её… А два месяца назад из Москвы пришёл приказ – без промедлений следовать в славный Питер. Пару недель просидели в спецкоманде на "Кировском заводе", потом – на "Маяковской", несколько суток назад перевели сюда. Борис Иванович тоже здесь недавно, месяца три с половиной. Его из Владивостока срочно вызвали. Хорошо ещё, что семью с собой не потащил…
– Ждали, что начнётся война? – в лоб спросил Артём.
– Не то, чтобы ждали. Просто "тревожный уровень" подняли по максимуму… Но, как ты знаешь, майор, это – ни о чём ещё не говорит. "Максимальный уровень", его, заразу, два-три раза в год регулярно объявляют. Типа – учения проводят. А, может, и не учения, но всегда с благополучной отменой… И сейчас все были уверены, что пронесёт. Мол, высокое начальство находится в своём обычном репертуаре, не давая подчинённым расслабиться… Не пронесло. Рвануло…
– Говорите, рвануло…, – раздумчиво протянула Татьяна, не обращая внимания на сердитый взгляд Артёма. – А точно, что это была атомная бомба?
– Что же ещё?
– Ну, не знаю… Может, какая-нибудь другая? Например, обычная. Только очень большой мощности…
– Шустрая она у тебя, майор, – уважительно констатировал Горыныч. – Сидеть тебе под каблуком – до полного завершения жизненного Пути… Впрочем, разболтался я что-то с вами – вопреки строгим и нудным инструкциям. Пойдёмте, мальчики и девочки, я провожу вас к кабинету Бориса Ивановича. Вот, когда он сам появится, то все вопросы и проясните… Если, конечно, на то будет воля Божья. Или, к примеру, высокого начальства, что – суть – одно и то же, если подойти с философской точки зрения…
Они прошли – мимо обычного офисного стола с установленными на нём стандартными мониторами – метров двенадцать-пятнадцать по узкому коридору, скупо освещённому светло-розовыми лампами, и упёрлись в иссиня-чёрную бронированную дверь. Горыныч приложил ладонь к серой квадратной плите-экрану, раздался едва слышимый щелчок, после чего дверь послушно приоткрылась.
– Проходите, отрок и отроковица! – "поповским" голосом пророкотал седой крепыш в тельняшке, пропуская гостей вперёд. – Будьте как дома!
Артём и Таня вошли в просторное прямоугольное помещение. По стенам и на потолке горели не только розовые лампы, но и несколько длинных секций дневного света. Сзади раздался очередной щелчок, сигнализируя, что бронированная дверь закрылась.