- Нет, установка нужна только на вводе. Она бы здесь не поместилась.
Жюль провел Анну в холодную комнату. Рядом с кроватью стоял металлический ящик. Над ним висел черный шар. Еще там было два пульта. Один стоял на стуле, второй - на кровати. В углу - тонкая высокая рама.
- И это все? - спросила Анна.
- Почти. - Жюль был доволен эффектом. - Вам хочется, чтобы установка была на что-то похожа? Люди не изобретательны. Во всех демонах и ведьмах угадывается все тот же человек. А вот кенгуру европейская фантазия придумать не смогла.
- А спать вы здесь будете? - спросила Анна.
- Да, - ответил невинно Жюль. - Чтобы вы не забрались сюда ночью и не отправились в прошлое или будущее. А то ищи вас потом в татарском гареме.
- Придется разыскивать, - сказала Анна. - Хуже будет, если увлекусь своим прадедушкой.
- Банальный парадокс, - сказал Жюль. - Витки времени так велики, что эффект нивелируется.
- А где Кин?
- На холме.
- Не боится деда?
- Больше он не попадется.
- Я тоже пойду погляжу. Заодно спрошу кое о чем.
Анна поднималась по тропинке, стараясь понять, где стояла крепостная стена. Вершина холма почти плоская, к лесу и ручью идут пологие склоны, лишь над рекой берег обрывается круто. Значит, стена пройдет по обрыву над рекой, а потом примерно на той же высоте вокруг холма.
Еще вчера город был абстракцией, потонувшей в бездне времени. А теперь? Если я, размышляла Анна, давно умершая для Кина с Жюлем, все-таки весьма жива, даже малость вспотела от липкой предгрозовой жары, то, значит, и гениальный Роман тоже сейчас жив. Он умрет через два дня и об этом пока не подозревает.
Анна увидела неглубокую лощину, огибавшую холм. Настолько неглубокую, что если бы Анна не искала следов города, то и не догадалась бы, что это остатки рва. Анна нашла во рву рваный валенок и консервную банку, увернулась от осы и решила подняться на кладбище, в тень, потому что через полчаса из этого пекла должна созреть настоящая гроза.
В редкой тени крайних деревьев было лишь чуть прохладней, чем в поле. Стоило Анне остановиться, как из кустов вылетели отряды комариных камикадзе. В кустах зашуршало.
- Это вы, Кин?
Кин вылез из чащи. На груди у него висела фотокамера, недорогая, современная.
- Ах, какие вы осторожные! - сказала Анна, глядя на камеру.
- Стараемся. Прочли документы?
- Не все. Кто такой Гермий Трижды Величайший?
- Покровитель алхимии. Этот отчет об опыте - липа. Его написал наш Роман.
- А чего там интересного?
- Этого метода выделения ртути тогда еще не знали. Он описывает довольно сложную химическую реакцию.
Налетел порыв ветра. Гроза предупреждала о своем приближении.
- С чего начнем? - спросила Анна.
- Поглядим на город. Просто поглядим.
- Вы знаете Романа в лицо?
- Конечно, нет. Но он строил машины и делал порох.
Кин вошел в полумрак церкви. Анна за ним. В куполе была дыра, и сквозь нее Анна увидела клок лиловой тучи. В церкви пахло пыльным подвалом, на стене сохранились фрески. Святые старцы равнодушно смотрели на людей. Ниже колен фрески были стерты. Казалось, будто старцы стоят в облаках.
Первые капли ударили по крыше. Они падали сквозь отверстие в куполе и выбивали на полу фонтанчики пыли. Анна выглянула наружу. Листва и камни казались неестественно светлыми.
- Справа, где двойной дуб, были княжеские хоромы. От них ничего не сохранилось, - сказал Кин.
Дождь рухнул с яростью, словно злился оттого, что люди не попались ему в чистом поле.
- Это были необычные княжества, - сказал Кин. - Форпосты России, управлявшиеся демографическими излишками княжеских семей. Народ-то здесь был большей частью не русский. Вот и приходилось лавировать, искать союзников, избегать врагов. И главного врага - немецкий орден меченосцев. Их центр был в Риге, а замки - по всей Прибалтике.
Из зарослей вышла Клеопатра и уверенно зашагала к церкви, видно надеясь укрыться. Увидев людей, она понурилась.
- Отойдем, - сказала Анна. - У нас целая церковь на двоих.
- Правильно, - согласился Кин. - Она догадается?
Лошадь догадалась. Кин и Анна сели на камень в дальнем углу, а Клепа вежливо остановилась у входа, подрагивая кожей, чтобы стряхнуть воду. Посреди церкви, куда теперь лился из дырявого купола неширокий водопад, темное пятно воды превратилось в лужу, которая, как чернильная клякса, выпускала щупальца. Один ручеек добрался до ног Анны.
- А вам не страшно? - спросила она. - Разговаривать с ископаемой женщиной?
- Опять? Впрочем, нет, не страшно. Я привык.
- А кто из гениев живет у вас?
- Вы их не знаете. Это неизвестные гении.
- Мертвые души?
- Милая моя, подумайте трезво. Гений - понятие статистическое. В истории человечества они появляются регулярно, хотя и редко. Но еще двести лет назад средняя продолжительность жизни была не более тридцати лет даже в самых развитых странах. Большинство детей умирало в младенчестве. Умирали и будущие гении. Эпидемии опустошали целые континенты - умирали и гении. Общественный строй обрекал людей, имевших несчастье родиться с рабским ошейником, на такое существование, что гений не мог проявить себя… В войнах, в эпидемиях, в массовых казнях, в темницах гении погибали чаще, чем обыкновенные люди. Они отличались от обыкновенных людей, а это было опасно. Гении становились еретиками, бунтовщиками… Гений - очень хрупкое создание природы. Его надо беречь и лелеять. Но никто этим не занимался. Даже признанный гений не был застрахован от ранней смерти. Привычно говорить о гениальности Пушкина. На поведение Дантеса это соображение никоим образом не влияло.
- Я знаю, - сказала Анна. - Даже друзья Пушкина Карамзины осуждали его. Многие считали, что Дантес был прав.
Клепа подошла поближе, потому что подул ветер и стрелы дождя полетели в раскрытую дверь. Клепа нервно шевелила ноздрями. Громыхнул гром, потом еще. Анна увидела, как проем купола высветился молнией. Кин тоже посмотрел наверх.
- Но почему вы тогда не выкрадываете гениев в младенчестве?
- А как догадаться, что младенец гениален? Он ведь должен проявить себя. И проявить так, чтобы мы могли отважиться на экспедицию в прошлое, а такая экспедиция требует столько энергии, сколько сегодня вырабатывают все электростанции Земли за год. А это не так уж мало. Даже для нас.
Лошадь, прядая ушами, переступала с ноги на ногу. Молнии врезались в траву прямо у входа. Церковь была надежна и тверда.
- Нет, - пробормотал Кин, - мы многого не можем.
- Значит, получается заколдованный круг. Гений должен быть безвестен. И в то же время уже успеть что-то сделать.
- Бывали сомнительные случаи. Когда мы почти уверены, что в прошлом жил великий ум и можно бы его достать, но… есть сомнения. А иногда мы знаем наверняка, но виток не соответствует. И ничего не поделаешь.
- Тогда вы обращаетесь в будущее?
- Нет. У нас нет связи со следующим витком.
- Там что-нибудь случится?
- Не знаю. Там барьер. Искусственный барьер.
- Наверное, кто-то что-то натворил.
- Может быть. Не знаю.
8
Анна вдруг расстроилась. Кажется, какое тебе дело до того, что случится через тысячу лет? И ведь ей никогда не узнать, что там произошло…
Ветер стих, дождь утихомирился, лил спокойно, выполняя свой долг, помогая сельскому хозяйству.
- А в наше время, - спросила Анна, - есть кандидатуры?
- Разумеется, - сказал Кин. Видно не подумав, что делает, он провел в воздухе рукой, и ручеек, совсем было добравшийся до ног Анны, остановился, словно натолкнувшись на стеклянную запруду. - Двадцатый век, милая Аня, такой же убийца, как и прочие века. Если хотите, я вам зачитаю несколько коротких справок. По некоторым из них мы не решились принимать мер…
"А по некоторым?" - хотела спросить Анна. Но промолчала. Вернее всего, он не ответит. И будет прав.
- Это только сухие справки. Разумеется, в переводе на ваш язык…
- По-моему, вы изъясняетесь на языке двадцатого века. А… большая разница?
- Нет, не настолько, чтобы совсем не понять. Но много новых слов. И язык лаконичнее. Мы живем быстрее. Но, когда попадаем в прошлое, мы свой язык забываем. Так удобнее. Хотите услышать о гениях, которых нет?
- Хочу.
Кин коротко вздохнул и заговорил, глядя себе под ноги. Голос его изменился, стал суше. Кин читал текст, невидимый его слушательнице. Дождь моросил в тон голосу.