Я ничего не сказал. Я сидел и молча занимался расчетами. К чему эти пустые разговоры? Они зарплату не ускорят. Зачем тогда зря душу бередить? К тому же, с некоторых пор, я старался не открывать рот лишний раз в присутствии любимых сотрудниц. Клавдия Трофимовна и Ирочка были женщинами, а женщины, как известно, любят посплетничать. Им, порой, раз плюнуть отыскать в человеке какие-нибудь недостатки, которых у него отродясь не бывало. Мне уже доводилось попадать в ситуации, когда мои не очень осторожные высказывания перевирались, перекручивались, приукрашивались, и в извращенном виде доводились до сведения руководства. Особенно поусердствовала в этом Клавдия Трофимовна. Это был ее излюбленный способ защищать свое место от возможных посягательств. Сделать потенциального конкурента в глазах руководства дураком - что может быть эффективней? Способ срабатывал. Я до сих пор сидел в должности рядового инженера, а она, несмотря на свой преклонный возраст, - главного специалиста. Разница в наших обязанностях заключалась в том, что я работал, она проверяла, а наша начальница Татьяна Петровна, сидевшая отдельно от нас в соседней каморке, именуемой кабинетом, торжественно относила бумажку со сделанными мной и проверенными Клавдией Трофимовной расчетами на второй этаж, где обитала вся элита нашего завода. Что касается Ирочки, то ей серьезную работу никогда не поручали. И потому, что она ничего не умела. И потому, что она являлась дальней родственницей какого-то городского чиновника, ввиду чего входила в "касту неприкасаемых".
Я продолжал производить расчеты, а Ирочка с Клавдией Трофимовной, завершив макияжные процедуры, занялись поглощением женских романов. Надо же им было что-то делать на работе. При этом книги располагались у них на коленях под столом. На столе же лежали только деловые бумаги. Это на тот случай, чтобы создать видимость занятости, если в отдел вдруг забежит Татьяна Петровна.
Дверь открылась. Ирочка с Клавдией Трофимовной, как по команде, перенесли взгляды с женских романов на чертежи, но тревога оказалась ложной. Это была не наша начальница. Это нас почтил своим визитом Валерий Семенович Наливайко, начальник третьего цеха. К слову, его фамилия с поразительной точностью соответствовала его жизненным интересам. Любезно поздоровавшись с дамами, Валерий Семенович кивнул мне головой, предлагая выйти в коридор. Я с неохотой поднялся с места. Я догадывался, зачем я понадобился начальнику третьего цеха. Валерий Семенович был субъект довольно ушлый. Если принять во внимание, что изготавливать валы для станкозавода предстояло именно третьему цеху, а их стоимость зависела от меня, то можно было безошибочно определить, что его интерес к моей скромной персоне был неслучаен.
Валерий Семенович был в коридоре не один. С ним стоял еще какой-то гражданин цыганской национальности, который улыбался мне ослепительной златозубой улыбкой. Он и Валерий Семенович почтительно пожали мне руку, укрепив мои подозрения, что им от меня что-то нужно, и, скорее всего, не очень законное. Задав дежурные вопросы про здоровье-настроение, Валерий Семенович перешел непосредственно к делу.
- Заработать хочешь? - прямо спросил меня он.
Я вздохнул, понимая, в каком русле последует продолжение.
- Значит, смотри, - произнес Валерий Семенович, предусмотрительно понизив голос. - Есть возможность пропустить эти валы через Степана.
Он кивнул на цыгана, лицо которого снова озарилось ослепительной улыбкой.
- Все очень просто. Ты сейчас делаешь расчет по максимуму, и рисуешь станкозаводу самые высокие цифры, какие только сможешь. Затем ты получаешь запрос на эти валы от Степана, и делаешь расчет с минимальной трудоемкостью. Степан выходит на станкозавод, рисует им цену, чуть меньшую, чем твоя максимальная цена, и мы продаем им валы через Степана. Разница в ценах - это наша прибыль, двадцать пять процентов которой - твои. Идет?
- Не идет, - твердо ответил я.
- То-есть, как не идет? - изумился Валерий Семенович.
- А вот так и не идет, - повторил я. - Я сделаю расчет строго по нормативам, без всяких занижений и завышений. А вы, если хотите, договаривайтесь с моей начальницей. Я химичить не буду.
Ослепительная улыбка с лица Степана мигом исчезла, и его лицо приняло естественное выражение, которое наводило на мысль об уголовном кодексе.
- Ой, дурак! - картинно схватился за голову Валерий Семенович. - Тебе, что, деньги не нужны?
- Деньги мне нужны, - пояснил я. - Мне не нужны проблемы.
С этими словами я зашел обратно в отдел и закрыл дверь.
Не будь у меня такой сотрудницы, как Клавдия Трофимовна, я, может быть, и согласился бы на эту аферу. Зарплаты на нашем заводе были небольшими, поэтому у нас химичили многие. Но у них не было Клавдии Трофимовны. А у меня была. Договориться с Клавдией Трофимовной было нереально. Она помимо зарплаты получала еще пенсию, и жила припеваючи. Ей нужно было только одно - чтобы ее как можно дольше держали на заводе. Поэтому она всячески старалась доказать свою полезность и незаменимость. Разоблачение заговора мошенников на ниве завышения-занижения себестоимости продукции было бы для нее сущим подарком. Но этот подарок я дарить ей не хотел.
- Что ему было нужно? - поинтересовалась Клавдия Трофимовна, подозрительно глядя на меня.
- Да так, деньги нужны. Ищет, где бы взять, - ответил я, и по сути это была чистая правда. Я снова углубился в расчеты, а Клавдия Трофимовна, еще раз просверлив меня своим колючим взглядом, вернулась в страдания женского романа. Я не сомневался, что мои расчеты по этому валу она теперь будет проверять с удвоенным рвением. Что ж, пусть проверяет.
После обеда к нам зашла Эльвира Степановна, энергичная, бойкая женщина с забавным лицом. Забавность ее лицу придавали, в основном, большие выразительные глаза и высоко посаженные брови. Глядя на Эльвиру Степановну, создавалось такое впечатление, что она вечно чем-то удивлена. Эльвира Степановна работала в бухгалтерии и была подругой Клавдии Трофимовны.
- Вы этого придурка видели? - выпалила она прямо с порога.
- Какого именно? - уточняюще спросила Клавдия Трофимовна, ибо, по ее мнению, на заводе было много придурков, в число которых, несомненно, входил и я.
- Датчанина, - ответила Эльвира Степановна, закрыла за собой дверь, уселась на стул, после чего добавила, - из Дании.
Можно было подумать, что датчане бывают откуда-нибудь еще, например, из Папуа-Новой Гвинеи.
- Нет, - ответила Клавдия Трофимовна. - А откуда он взялся?
- Вот я и говорю, откуда он взялся, - рассмеялась Эльвира Степановна. - Наверно, из психушки. Вы представляете, приехал на наш завод, чтобы продать нам импортный пресс за несколько миллионов долларов!
И Эльвира Степановна рассказала нам увлекательную историю о похождениях торгового представителя из Дании по коридорам управления нашего завода.
Торговый представитель был очень галантен, приветлив, вежлив, обаятелен, улыбчив, из чего можно было совершенно безошибочно заключить, что явился он к нам не для того, чтобы что-то у нас купить, а для того, чтобы что-то нам продать. Этим "что-то" был пресс усилием 800 тонн. Те, кто работал на заводах, наверняка знают, что представляет из себя пресс усилием 800 тонн. Для тех, кто на заводах никогда не работал, поясню. В общем, если под этот пресс, размером с трехэтажный дом, поставить любимого начальника, а затем нажать на красную кнопочку, то от любимого начальника останутся приятные воспоминания.
Поскольку иностранцы на нашем предприятии были гостями более, чем редкими, наш Генеральный директор Петр Филиппович решил провести встречу с "инопланетянином", приняв беспрецедентные меры безопасности: трезвым, и без мата.
Разложив на столе рекламные проспекты, датчанин заявил Генеральному директору, что считает наш завод одним из лучших в мире. Это есть такой известный торговый прием: хочешь что-нибудь продать клиенту - похвали его. Наш Генеральный директор, конечно, обалдел от такого признания, и даже растерялся. Ну, не мог же он сказать этому капиталисту, что у "одного из лучших заводов в мире" нет денег не то, чтобы на пресс, а даже на зарплату рабочим. Но наш директор - калач тертый. Он быстро нашелся. Он сделал важный вид и заявил, что, безусловно, высоко оценивает все преимущества пресса усилием 800 тонн. Что именно пресса усилием 800 тонн так не хватает нашему заводу для производства кухонных кастрюль, ставших основным видом его деятельности после конверсии. И что именно пресс усилием 800 тонн позволит нашему заводу сделать свои кастрюли самыми раскастрюлистыми кастрюлями в мире. Так что вопрос о приобретении пресса он обязательно рассмотрит. Но только после того, как даст "добро" главный технолог.
Датчанин, который не имел ни малейшего понятия о процветающем на нашем заводе "футболе", радостно бросился к главному технологу. Он битый час расхваливал пресс, прыгал вокруг главного технолога, словно молодой кенгуру, показывал таблицы, схемы, графики. Главный технолог внимательно слушал, кивал головой, даже задавал вопросы. А когда совершенно обессиленный датчанин замолк и уставился на него глазами, полными надежды, спокойно сказал, что уважаемый господин обратился не по адресу, и что подбором оборудования на заводе занимается главный механик.
Бедный датчанин пошел к главному механику, и снова битый час расхваливал свой пресс, прыгая вокруг главного механика, словно кенгуру, но только теперь уже не молодой, а весьма почтенного возраста, показывал таблицы, схемы, графики. Главный механик внимательно слушал, кивал головой, даже задавал вопросы. А когда совершенно охрипший датчанин замолк и уставился на него глазами, полными мольбы, спокойно сказал, что уважаемый господин обратился не по адресу, и что по вопросу оборудования лучше всего обратиться к главному инженеру.