- Я сразу заподозрил, что это ты! - радостно заорал во все горло Капунькис. - Только не поверил себе. А кто б поверил? Ведь я тебя знаю: мы ж с тобой друзья! А друзья не могут быть Героями! Если они живут рядом с тобой - какие ж они Герои? Это ж тогда любой может считаться Героем. Нет, думал я, Герой - человек особенный, он не может быть таким, как другие люди. А как ты надел доспехи, тут я и понял, что Герой с виду - самый что ни на есть обыкновенный человек. Да! Самый обыкновенный. Только сердце у него ужасно храброе и бесстрашное.
- Тише, тише! - шикнул на него Генрих.
- Я с тобой полечу, - уверенно сказал Капунькис. - Я не могу оставить тебя одного.
- У тебя отважное сердце, малыш, но, извини, уж я обойдусь как-нибудь без тебя. Ты даже меча не имеешь…
- Имею! Имею! - радостно зашептал глюм. - Я все вещи собрал.
Он показал Генриху небольшой мешочек.
- А один знакомый гном подарил мне свой шлем!
- Нет, Капунькис, - сурово сказал Генрих. - Никуда ты не полетишь. Не хватало еще, чтобы ты погиб. Я ведьмам скажу, чтоб тебя не брали.
- Вот, значит, какой ты, - обиженно сказал глюм и, отвернувшись от Генриха, полез в подвальное окно.
Конечно, Генриху очень хотелось, чтобы рядом был друг. Но идти на смерть самому и волочить за собой друга… Нет! Генрих не хотел быть похожим на Клауса Вайсберга!
Над головой Генриха раздался негромкий шелест. На снег опустилась ведьма. Ей было лет под сорок, но из-за огромного слоя безвкусно наложенного макияжа выглядела она на все пятьдесят.
- Садитесь позади меня, господин Герой, да покрепче держитесь - мы полетим быстро, - сказала она.
Генрих с опаской оседлал метлу; за ведьму держаться он не стал - ведь Герой как-никак. Вцепившись одетыми в металлические перчатки руками за палку, на конце которой находилась связка прутьев, Генрих сказал:
- Я готов.
Ведьма что-то прошептала - метла начала медленный вертикальный взлет. Генрих что было сил сжал бедра - удержаться на узкой, круглой ручке метлы было ужасно тяжело: туловище прямо рвалоеь к земле, а ноги тянулись к небу. "Вот уж смеху будет, если я упаду с метлы и разобьюсь, так и не добравшись до Безе-Злезе", - невесело подумал Генрих.
Когда они с ведьмой поднялись на полтора метра над землей, кто-то внезапным прыжком оказался у Генриха за спиной и обнял его. Обернувшись, Генрих увидел улыбающегося во всю рожицу глюма.
- Я ведь сказал, что не брошу тебя! - сказал тот.
"Как хорошо, что он полетел со мной! Вдвоем всегда веселее", - с благодарностью подумал Генрих, но вслух ничего не сказал.
Ведьма задрала передок метлы - земля стремительно ушла вниз. От скорости у Генриха захватило дух. Он с трудом заставил себя глянуть под ноги. Домики под черепицей, петлистые улицы, да и сам Регенсдорф показались ему ненастоящими, игрушечными, населенными человечками, размером с палец. Разглядывая городок, Генрих подумал, что в эти минуты никому из нескольких тысяч жителей Регенсдорфа и в голову не приходит, что над ними пролетает странная троица: ведьма, мальчик в доспехах и глюм - мохнатое ушастое существо. Но даже если бы люди и смогли их увидеть, то они бы ни за что не поверили собственным глазам, потому что в их жизни нет места ни ведьмам, ни глюмам, ни рыцарям, тем более летающим на метле.
"Ах, если б Альбина смогла увидеть меня сейчас! Она бы точно раскаялась. А может… может… даже в меня влюбилась! В рыцарей всегда влюбляются, - тут Генрих почему-то вспомнил Клауса. - Ас другой стороны, хорошо, что Альбины в городе нет. После моей гибели Клаус наверняка попытался бы с ней примириться. Этот гад так просто не отступит - он настырный, хуже назойливой мухи, - Генрих вздохнул. - Кто знает, смогла ли бы Альбина устоять перед его слюнявым поцелуем еще раз… Тьфу! Что за глупости лезут мне в голову… Вот уж действительно дурак: направляюсь на верную смерть, а думаю о какой-то ерунде!"
Внизу показались огни аэропорта. Чтобы лучше рассмотреть аэродром и стоящие на земле самолеты, Генрих наклонился, и в этот момент над летящей троицей пронесся авиалайнер. Ведьма никак не прореагировала на стальную громадину, взблескивающую сигнальными огнями, Капунькис вскрикнул и отпустил Генриха, а Генрих, напуганный неожиданным оглушительным ревом двигателей, пошатнулся, тут же потерял равновесие и перевернулся на метле вниз головой. Если бы не скрещенные ноги, он полетел бы камнем к земле, и это было бы наверняка последним приключением в жизни мальчика.
- Держу! Держу! - закричал глюм, хватая Генриха за ноги. - Кто-нибудь, помогите!
Однако скорость полета была так велика, что крик Капунькиса уносился ветром назад, и ведьма, низко наклонясь, продолжала править метлой как ни в чем не бывало. Генрих попытался дотянуться до метлы, но не смог: доспехи тянули вниз, а меч цеплялся за ветер, точно якорь.
- Хватайся! - выкрикнул Капунькис; малыш отпустил ноги Генриха и протянул ему руку.
Генрих с ужасом почувствовал, как закованные в латы ноги разъезжаются.
- Не то! Не то! За ноги держи! Сам я не могу - они разъезжаются! - в панике заорал он.
- Я понял! Понял! - отозвался глюм. Он всем телом навалился на железные башмаки Генриха, при этом лицо маленького человечка покраснело от напряжения.
"Только бы удержал, только бы малышу хватило сил", - думал Генрих, снова и снова пытаясь дотянуться до метлы. Увы, как всегда бывает в таких случаях, ему каждый раз не хватало до обидного мало - какой-то парочки сантиметров.
Впереди показался лес. Ведьма начала снижение. С приближением к земле ветер стал сильнее.
"Господи, если она полетит еще ниже, я непременно разобью башку о деревья! - пронеслось в голове Генриха. - Вот уж будет подвиг - всем подвигам подвиг… Господи, я смогу, я должен дотянуться!" - Мальчик собрал все силы, стиснул зубы и так рванул вверх, что даже голова закружилась от притока крови.
И на этот раз получилось! Генрих ухватился за метлу вначале одной рукой, затем двумя, да так крепко сжал закованные в металлическую перчатку пальцы, что оставил на деревяшке глубокие вмятины. Теперь никакая сила не смогла бы скинуть Генриха с метлы, разве что отрубив ему перед этим руки.
Ведьма вдруг поджала ноги и, не оборачиваясь, что-то коротко выкрикнула. Из-за шума ветра Генрих слов не разобрал и, лишь получив скользящий удар по спине, понял, что ведьма могла сказать: "Осторожно!" Глянув через плечо вниз, мальчик похолодел: назад стремительно удалялась верхушка толстенного дерева.
"Уж представляю, во что превратилась бы моя голова, опоздай я на несколько секунд, - с ужасом подумал Генрих. - Никакой волшебный шлем не спас бы!"
Глава XXII
БЕЗЕ-ЗЛЕЗЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ
А ее вскоре закончился, а сразу за деревьями раскинулось поле, огромное, невероятно белое по сравнению с ночным черным небом. Ведьма, сделав в воздухе короткий полукруг, выпрямилась. Это значило, что полет подошел к концу. От радости Генриху захотелось петь, но он сдержал себя: когда такое было, чтоб Герои распевали песенки? Да и потом, Генрих не знал ни одной подходящей к моменту песни. Ведь не станешь же напевать в рыцарских доспехах рок-н-ролл или что-то в этом роде. Это было бы смешно и глупо. Поэтому Генрих молча и терпеливо дождался, пока послушная воле хозяйки метла медленно, словно преодолевая сопротивление воздуха, опустится, а когда до земли осталось не больше метра, разжал пальцы и повалился на снег с неописуемым облегчением. Рядом шлепнулся обессиленный глюм.
"Как хорошо, что Капунькис полетел со мной, - подумал Генрих, с благодарностью глядя на малыша. - Но самое замечательное - полет не затянулся. Уж до чего поганое дело лететь на метле! Если повезет и я останусь живым, никогда больше с ведьмами не полечу!"
Только теперь ведьма оглянулась. Глюма она не заметила, а лежащему без сил Герою сказала:
- Это ничего, что вас укачало. К полету на метле надо привыкнуть. В следующий раз будет легче.
Ведьма к чему-то тревожно принюхалась. Лицо ее сделалось испуганным.
- Безе-Злезе уже недалеко: я ее чую. Готовьтесь, господин Герой, - крикнула она и умчалась прочь.
Капунькис со стоном поднялся на ноги.
- Спасибо за помощь, - сказал Генрих.
- Не стоит благодарностей… Куда это нас затащила старуха, размалеванная хуже куклы? - крутя головой во все стороны, сказал глюм.
Генрих встал, приподнял забрало шлема и осмотрелся. Они находились посреди заснеженного, ровного, как поверхность стекла, поля. Сзади и далеко-далеко впереди темнел лес. Стоя по щиколотки в снегу, Генрих почувствовал себя беззащитным и беспомощным. Ему никогда еще не было так страшно.
- А снегу сколько нападало! - недовольно вздохнул Капунькис. - Можно подумать, он нам нужен. И это что, всего за несколько дней?
Мальчик посмотрел на глюма. Конечно, ожидать от малыша большой помощи в бою не приходится… Но сейчас не это было главным. Сознание того, что рядом находится друг, было само по себе величайшей поддержкой.
Капунькис деловито развязал мешочек, натянул на себя кольчужную рубашку, стал ладить к поясу ножны с кинжалом.
Было морозно, но волшебные доспехи защищали Генриха от холода, а может, ему просто было жарко от страха. Мальчик вытащил из ножен меч, воткнул его в землю и, опершись на рукоять, стал ждать своей гибели. Он нисколько не сомневался, что жизнь его подходит к концу: уж если драконы не смогли одолеть чудовище, то какому-то мальчишке это тем более не по силам.
Время шло, а противник все не появлялся. "Должно быть, сейчас перевалило за полночь, - подумал Генрих. - Любопытно, с какой стороны появится богиня Удгарда? А может, она вовсе не появится? Это было бы здорово. Ведь колдовство Каракубаса тоже может дать осечку. Ведь так?"