- Ты чего сдурел, а ну быстро прыгай, пока поезд скорость не набрал, а то живо вызову милицию и загремишь в детдом, или того лучше в колонию.
- Вызовете, пожалуйста, вызывайте милицию, я вас очень прошу, - умоляюще произнес Николай, и заплакал.
- Да ты чего, больной, что ли какой?
- Нет, я беглый из тюрьмы, только не из той, где срок дают, а где заложников держат.
- Чего? - удивленно спросила она.
- Я один сумел вырваться, а там еще пятеро. Если милиция не придет им на помощь, они все погибнут.
- Погибнут? - глаза проводницы округлились. Она стояла в проходе, забыв, что давно пора закрыть дверь, поскольку поезд отъехал от станции и во всю набирал скорость, и не знала, верить пареньку или нет.
- Я клянусь вам, что говорю правду, - сквозь слезы произнес Николай.
- Да ладно, чего уж там, проходи ко мне в купе, сейчас разберемся, - и она, закрыв вагонную дверь, повела Николая к себе в купе.
Сев на край дивана, он с жадностью посмотрел на стаканы из-под чая, стоящие на столе и горку сахара, лежащую рядом. Она заметила, как он смотрел, и спросила:
- Голодный что ли?
- Ага, произнес он, продолжая как загипнотизированный смотреть на сахар, - добавил, - нам кроме воды, ничего не давали.
- Давно не давали-то?
- Я шестой день без еды, а ребята по-разному. Есть, кто третью неделю сидит.
- Ладно, сейчас кипятка налью, поешь, но я милицию все равно вызову, - и словно проверяя реакцию Николая, посмотрела на него.
- Зовите, зовите, я без них домой ни шагу не сделаю.
- Чего так?
- Если они меня найдут раньше, убьют и все дела.
- Кино, честное слово, - и она пошла за кипятком. Титан стоял прямо возле двери её купе, и она краем глаза видела, как Николай неотрывно смотрел на сахар, но не решался без разрешения взять.
- Ты сам-то откуда?
- Из Москвы.
- Из Москвы? Это чего ж, они тебя из такой дали-то, взяли? Видать из новых русских будешь?
- Нет, - ответил он, - Они берут всех подряд, лишь бы здоровый был.
Она передала по внутренней рации, чтобы к ней в купе подошел милиционер, сопровождающий состав и, посмотрев на Николая, спросила:
- Может хлеба дать?
- Если можно.
Николай не успел еще допить стакан чая, но хлеб, порезанный кусками, словно проглотил. В этот момент в купе вошел пожилой милиционер. Судя по погонам, сержант.
- Так Галя, что тут у тебя произошло?
- Да вот, паренек вскочил на предыдущей станции, утверждает, что его похитили, короче, Михеич, ты с ним сам погутарь, а я пока пойду чай разносить пассажирам.
Милиционер снял фуражку и присев рядом, произнес:
- Да ты не боись, рассказывай.
- А я и не боюсь. Это раньше страшно было, а теперь нет, - и он стал рассказывать все, что с ним произошло. За время их разговора, Галя всего раз заглянула к ним, чтобы взять стаканы и сахар и снова, прикрыв дверь в купе, ушла.
- Вот собственно и все, что со мной произошло, - закончил свой рассказ Николай, - а скажите, куда мы едем?
- В Москву, - задумчиво произнес милиционер, - и добавил, - Да, пожалуй, тебя до самой первопрестольной охранять надо, как бы чего не вышло. Ну дела, ешкин кот.
Поезд, стуча колесами, приближал Николай все ближе к Москве. Он смотрел в окно, потом перевел взгляд на продукты, разложенные на столе и, повернувшись к проводнице, которая к моменту, когда они кончили разговаривать, вернулась и копалась в сумке, стоящей на полу, доставая и перекладывая в ней разные кульки, спросил:
- А можно, я еще поем?
- Давай, давай, - заботливо произнесла она и потянулась, чтобы порезать колбасу и сыр, лежащие на столе.
-----
Павел вышел из здания на Петровке довольно рано. Он так и не понял, зачем его прикрепили к Волину в помощники. Данные, которыми он располагал, можно было и так получить, а о каких-то серьезных подвижках в раскрытии дела по факту пропажи нескольких подростков, говорить было рано. Да и вообще, отсутствие каких-то зацепок, на его взгляд, вряд ли сдвинет дело с мертвой точки в ближайшее время.
Он услышал трель сотового и поднес его к уху.
- Алло, это я.
- Привет.
- Ты скоро освободишься?
- Уже.
- Так рано!
- Да. Слушай, может, в кино сходим, я как раз в центре, возьму билет в Пушкинский.
- Давай, а что там идет?
- Не знаю, я перезвоню. На какое время брать билеты?
- Лучше на восемь, а то вдруг я не успею.
- Хорошо.
- Ну все, целую.
- И я целую и люб лю, - он произнес это так, как накануне ночью и услышал, как она рассмеялась на другом конце телефонной линии, и ответила:
- И я тебя, очень, очень.
- Жду у кассы.
- Хорошо, пока.
Счастливый и радостный, он положил телефон в чехол, который был пристегнут на поясе, и не спеша, отправился в сторону кинотеатра.
Взяв билеты, он посмотрел на часы, и поскольку в его распоряжении было около часа, решил немного пройтись по Тверской в сторону Моховой. Ещё было светло, но витрины уже вовсю светили разноцветием неоновых ламп, призывно зазывая прохожих заглянуть внутрь магазина. Народ плотным потоком двигался в обоих направлениях, а нескончаемая лавина машин медленно и чинно продвигалась вдоль улицы. Было празднично и буднично одновременно. Суета, броскость роскоши и фешенебельности, несколько раздражало и в то же время, неумолимо влекла к себе, манила, словно магнит в надежде завлечь тебя в водоворот этой безумной жизни.
Павел давно не был в центре, с тех пор как окончил институт, и поэтому чувствовал некоторую неловкость, да еще милицейская форма, которая была на нем, сковывала движения. Он прошел метров двести от кинотеатра, прежде чем вспомнил, что одет в рабочую одежду и выглядит не совсем уместно в этой празднично-вольготной толчее, поэтому развернулся и пошел обратно. Завернув за угол, зашел в небольшое кафе и взял порцию блинов, вспомнив, что так и не пообедал сегодня. Стоя у стола, он наблюдал за прохожими за окном и внезапно, его мысли сами собой перенеслись к тому, чем он занимался последнее время, пропавшим подростком.
- Странно, - подумал Павел, - ведь если их крали с целью использования как доноров, то для этого нужно хорошее оборудование. Надо завтра обязательно поднять материалы по трансплантации, выяснить, какое оборудование необходимо для этого, какие органы используются в качестве донорских, как долго они могут существовать вне организма, как осуществляется транспортировка, и вообще, побольше узнать на эту тему. Возможно, оттуда потянется ниточка. Любая мелочь важна.
Он не заметил, как джем вывалился из блина и упал рядом с тарелкой. Две совсем молоденькие девчушки, видимо школьницы, стоящие напротив него, не удержались и прыснули со смеху. Он не обиделся, а посмотрел в их сторону и сделал мину, словно оправдываясь за свою неловкость, потом улыбнулся и рассмеялся, словно говоря им: "Вот ведь растяпа, а еще в форме. Просто я на свидание собрался, вот и витаю в облаках".
Он посмотрел на часы и пошел к кассам кинотеатра встречать Лизу.
-----
- Сиди здесь, Галя, ты купе запри на всякий случай, а я пойду, договорюсь в отделении, чтобы парня сопроводили домой, - произнес милиционер, когда поезд подъехал к Москве.
Примерно через минут пятнадцать, когда большая часть пассажиров покинула состав, двое милиционеров вместе с сержантом прошли в вагон.
- Вот тебе Николай, охрана, они проводят тебя сейчас в отделение, а потом доставят домой, а заодно созвонятся с местным отделением милиции, мать-то почитай в розыск тебя объявила.
- Спасибо большое, - произнес Николай.
- А нам-то за что?
- За то, что поверили, домой довезли.
- Ладно, ступай, - по-матерински ответила Галя, - мать, наверное, поседела за эти дни. Ты уж её того, береги, коли ты у неё один.
- Хорошо, спасибо, - снова произнес он, и пошел вслед за милиционерами, которые направлялись к выходу.
В привокзальном отделении милиции, куда они пришли, уже дозвонились до его матери и та вся в слезах, не скрывая своей радости, рассказала, куда и как ехать.
- Да вы главное не волнуйтесь, доставим в целости и сохранности и сдадим с рук на руки. Да, обязательно, все нормально, жив, здоров, вот сейчас сам с вами переговорит.
- На-ка вот трубку, поговори и успокой мать, - капитан передал трубку Николаю.
- Мам, это я.
- Коленька, - только и смогла выговорить Марина Владимировна, и Николай услышал, как она зарыдала.
- Мам, ну все, скоро буду, ты главное не волнуйся, я живой и знаешь, - он отвернулся, словно не хотел, чтобы капитан слышал его, и тихо произнес, - мам, я тебя люблю и вообще, все в порядке будет, честное слово.
Николай еще около часа просидел в привокзальном отделении милиции, пока оформляли какие-то бумаги, затем решали вопрос с машиной и лишь спустя еще час, он обнимал и целовал мать, словно не видел её сто лет. Она смотрела на него. Гладила и все время держала за руку. Словно боялась отпустить и потерять снова и навсегда.
- А похудел-то как, - и она снова заплакала и зажала рот рукой.
- Мам, кости целы, а мясо нарастет. Ты сама говорила, когда я маленький был.
- Помнишь?
- Конечно, - он обнял мать, и слезы предательски навернулись на глазах Николая.
В это время один из милиционеров, попросил телефон и созвонился с районным отделением милиции, сообщив о том, что потерпевший доставлен домой, и что необходимо срочно вызвать кого-нибудь, желательно, кто занимался делом о пропаже Николая Гладышева.
-----