Потом Павел отправился в "офис" "книжно-журнального издательского предприятия". Как обычно бывало в конце дня, там собралось большинство работников "фирмы".
Сашка задал сакраментальный вопрос:
- Где пропадал?
- Болею я… - обронил Павел, усаживаясь в скрипучее кресло.
Появление Павла лишь на минуту прервало разговор.
Сашка, по своему обыкновению мотаясь по комнате, заговорил:
- Не дадут больше книг на реализацию. Не дадут… Надо попробовать снова кредит взять и быстро с ним обернуться.
Вовка Макаров, появившийся в "фирме" сразу же, как только Сашка стал директором, сказал:
- Надо лотерейные билеты продавать…
- Каким образом?.. - Сашка остановился.
- Ну, разыгрывать, допустим, квартиру…
Сашка бросил:
Для этого ее надо сначала купить… - и снова заходил по комнате.
Витька Рыбкин, тоже Сашкин приятель, проговорил:
- А почему Алексей стал редко бывать на фирме? Он же, вроде как, директор…
В комнате повисло молчание.
После долгой паузы заговорил Слава:
- А вы разве не знаете?
- Что мы должны знать? - недоуменно осведомился Сашка, останавливаясь посреди комнаты.
- Алексей с Сережей Ворониным и Степой Куликовым учредили собственную фирму. У Степы есть прекрасная идея, но он не хочет, чтобы в деле участвовало много людей.
- Ну и ну-у… - протянул Сашка. - Сепаратисты…
Витька сказал:
- Крысы бегут с корабля… Вы поняли, господа? Как только у нас возникли финансовые проблемы, как тут же сбежал сам директор с одним из лучших работников фирмы.
Степан Куликов редко появлялся в литобъединении, и, тем более, никогда, ничего из своих творений никому не показывал. Но почему-то за ним утвердилась слава весьма талантливого и неординарного человека. Впрочем, Илья Дергачев однажды очень серьезно сказал, что он обыкновенный сексот КГБ. Потому как, только провокатор мог в такие времена, которые настали с приходом к власти Андропова, а потом Черненко, при большом собрании народу в литобъединении, встать и во всю глотку читать Бродского. Будто Бродского никто из литобъединенцев не знал, а вот он, такой эрудированный, блеснул… Степан первым из окололитературного бомонда ударился в религию, да уверовал так истово, что ни о чем больше не мог говорить, кроме как о Боге, душе, спасении, покаянии, и так далее. И Павел просто представить себе не мог, какая такая идея его осенила, что за нее тут же ухватился Алексей. Неужто и правда, такая гениальная идея, что экономический эффект потрясет их много повидавший город?
Слава продолжал:
- Они хотят издать какую-то вещь, которая им даст тройной навар. Они уже и насчет кредита договорились… Правда, тоже на три месяца, но Алексей считает, что успеют. Потому как он уже выяснил, сколько надо дать на лапу директору типографии.
Павел проворчал:
- В областной типографии готовы печатать вообще без предоплаты…
- Там оборудование не то, и мощности не те, и качество не то…
Макаров пожал плечами и философски изрек:
- В конце концов, это их личное дело. Если не удается заработать здесь, организовать собственное дело. А у меня тоже возникла идея: надо бланки печатать. Вы же видите, все больше и больше нужно бланков…
- Поздно спохватился. Всю бумагу уже продали… - проворчал Сашка.
У Павла все внутри похолодело, он медленно, еще не веря, спросил:
- А те три тонны, что для моей книги оставляли?..
Сашка резко остановился посреди комнаты, лицо его перекосилось, и он зло выговорил:
- А почему это я из своего кармана должен твою книгу оплачивать?!
Видимо для наглядности, он запустил руку глубоко в карман, выдернул ее оттуда и сунул Павлу под нос раскрытую ладонь.
- Но я же обещал, что верну все деньги! Если уж на то пошло, я мог бы вернуть их с процентами, с учетом инфляции… Кто продал?!
- Ну, я продал!.. - злорадно ухмыльнулся Витька Рыбкин.
Он почему-то с самого начала невзлюбил Павла, о чем тот долгое время не подозревал. Витька удивительно точно соответствовал своей фамилии: физиономия его была похожа на мордочку пескаря. Но того, которого описал Салтыков-Щедрин - премудрого пескаря. Правда, Павел того пескаря представлял не премудрым, а хитро мудрым. И именно на него был похож Витька. Как ему хотелось смазать по этой физиономии, ухмыляющейся с наглым превосходством. Однако этим уже ничего невозможно было исправить, отношения с бывшими друзьями окончательно испортились. Павел тяжело поднялся и вышел вон.
Интересно, почему-то у кого-то полно друзей, а у кого-то - раз, два, и обчелся. Например, у Сашки друзей - полгорода. Может быть, Павел слишком много требует от своих друзей, не отдавая ничего взамен? Хотя, это разве много? Взять взаймы у родной "фирмы" три тонны бумаги с гарантией оплаты…
Ну что ж, значит, так тому и быть; снова возвращаемся в машинное отделение плавательного бассейна, приработок кончился, ваять стальные двери и ворота здоровье не позволяет. Сиди и не рыпайся, делай то, что мало-мальски научился делать - писать занимательные повести. Возьми себе примером для подражания Мартина Идена, и копай, копай, копай… Он ведь тоже написал кучу романов, а когда уже и писать бросил, вдруг все его романы разом издали… Вот только Мартин Иден был силен и могуч, только стервозная бабенка его укатала, а Павлу еще месяца три четыре придется очень осторожно с помощью атлетической гимнастики восстанавливать подкосившееся здоровье. Впрочем, он не успел слишком сильно загнать себя, так что, обойдется без больницы, и самое большее, через пять месяцев все станет нормально; и сон наладится, и земля перестанет ускользать из-под ног, и кончатся эти жуткие приступы головной боли. Вообще-то, у него слишком много сходства с Мартином Иденом, и даже стервозная бабенка есть, которая запросто может укатать до смерти.
На следующий день он пришел в свой подвал за деньгами. Он еще не знал, что это уже не его подвал. И Алексей, и Николай были на месте. Кроме них появились и новые лица. Павел несколько раз мельком видел их - товарищи Николая по институту физической культуры. Двое - боксеры, один, кажется, борец. Какого стиля, Павел не знал. Возможно, и сумо, уж очень был толст. Хотя, сумо в российском институте физкультуры преподаваться не может, так что, классический стиль, однозначно.
Поздоровавшись, Павел выжидательно поглядел на Алексея:
- Ну, как там мои деньги?..
Неожиданно вмешался Николай:
- Про какие это деньги ты все толкуешь? Мы тут корячились, а ты лежал в полнейшей расслабухе с какой-то мистической болезнью, а теперь приходишь, и какие-то деньги требуешь?!
- Я ведь прошу только свои деньги за металл, - рассудительно проговорил Павел. - Даже без процентов. Только те деньги, которые я заплатил за три с половиной тонны листового металла…
Николай на полтона ниже проговорил:
- Мы купили старую кочегарку, теперь к ней нужно ангар пристроить. Так что деньги тебе мы отдать не можем.
Павел медленно покачал головой, и все еще не осознавая, что происходит, попытался объяснить:
- Я действительно серьезно болен. Мне нужны деньги на лечение, да и кредит необходимо погашать. Работать я больше не могу, по крайней мере, в ближайшие полгода. Так что, отдайте мне хотя бы половину, я хоть кредит погашу, а остальное потом…
Вдруг вмешался Алексей:
- А кто видел, что ты своими деньгами расплачивался за металл? Чем ты докажешь, что ты вообще за что-то платил?
И тут до Павла дошло: его нагло, цинично и пошло обобрали собственные друзья! Для того чтобы оприходовать металл, тем более в частной фирме, совсем не нужен корешок кассового ордера, да и приходовать металл не обязательно, а даже лучше вообще не приходовать, деньги-то за двери предполагалось получать наличными.
Павел тихо выговорил:
- К чему такие шутки, Алексей?
- А это не шутки…
- Алексей, но я же больше года работал задаром! Я хоть что-то заработал, как ты полагаешь?
- Деньги вложены в дело! - жестко выговорил Николай.
И тут Павел вспомнил ту, давнюю историю с пацанами, которых набрал Николай для оборудования спортзала, а когда они выполнили самую грязную работу, он их тут же выгнал. Почему же он, Павел, столько лет считал, что у него особый статус? Вот и пришло время, с него взяли все, что можно было взять, а теперь вышибают пинками…
Отстранив Николая, вперед вышел один из боксеров, сказал:
- Чего вы с ним разговоры разговариваете? Давайте я ему разок по еблу врежу и вынесу отсюда на пинках, - и он тут же ринулся на Павла мимо Николая.
Тот даже не попытался его остановить. Будь Павел в силе, он бы не отказался хотя бы душу отвести, эти подлые морды побить. Тем более что с боксером-средневесом он бы справился, просто, силой бы поломал. И увольней-культуристов положил бы запросто, несмотря на их мышцы. Но предательская слабость ни за что не позволит справиться с пятью тренированными спортсменами, они просто массой задавят в этом тесном помещении, где нет простора для маневра. В какой-то момент Павла окатила жутью мысль, что из этого подвала живым ему уже не выбраться. Уж он-то хорошо знал, как быстро входят в раж подобные твари, как быстро чумеют от сопротивления и вида крови…