ФРЭНКИ И МАЙСТЕРБРАУ
Когда через некоторое время Фрэнки вышел из виллы, в глубоком конце бассейна плавала пилотка. Зеленая, будто бы даже защитная, несколько так полувоенная - Фрэнки был уверен, что где-то раньше такую видел. Даже издали пилотка выглядела пожеванной; в потрепанном крае застрял какой-то белый треугольничек, похожий на зуб.
- Нехорошо это, - сказал Фрэнки. Он положил все барахло, которое нес в руках: два фена, Электровентилятор, обогреватель и допотопную магнитолу, в которой, как надеялся Фрэнки, было достаточно батареек, чтобы поджарить кита. Не нашел он лишь одного - удлинителя, а это плохо, если магнитофон не сработает.
- Тут кто-нибудь есть? - крикнул Фрэнки, на случай если хозяин пилотки прячется где-нибудь за шезлонгом. Никто не ответил, но, осматриваясь, Фрэнки заметил кое-что еще. Он осторожно обошел вокруг бассейна; около пятиметровой отметки наклонился и подобрал пакет от "Хай-Си", из которого торчали пластмассовый объектив и кнопка затвора, испачканная арахисовым маслом. Сзади от ветра хлопали открытые ворота, и воображению услужливо предложил себя возможный сценарий.
- Ой как нехорошо, - повторил Фрэнки. Посмотрел на пилотку - с этой стороны бассейна не достанешь. Легкое течение в бассейне сносило ее в тень от трамплина, и Фрэнки подумал, что если бы кто-нибудь залез бы на край и нагнулся…
Даже не думай, - подумал он, - тебе эта пилотка вообще не нужна, к тому же - что, если в ней голова?
Последующую умственную борьбу вообще сложно понять - это возможно, только если вы, как и Фрэнки, выросли в Бенсонхёрсте. Как только часть его мозга замыслила эту бессмысленную браваду, другая породила почти религиозное стремление именно это и сделать - даже при том, что третья часть умоляла вторую и первую одуматься. В тех случаях, когда замысленный поступок оказывался действительно опасным, у Фрэнки перед глазами возникал образ Джимми Мирено, бычары с кастетами, который изводил его все начальные классы.
- Боишься, Лонцо? Боишься, блядь?
- Ни хера я не боюсь, - сказал Фрэнки, стоя уже рядом с трамплином. И добавил, делая первый шаг: - Это глупо. Это натурально пиздец как глупо. - Он скользнул вперед второй ногой, и трамплин прогнулся под его тяжестью. - Шесты, - произнес он. - У нас ведь должны быть шесты с крюками, чтобы доставать дерьмо всякое, пилотки из бассейна вылавливать. И эхолот. - Он осмотрел поверхность бассейна на предмет каких-либо перемещений в глубине. - Хороший гидролокатор реально был бы к месту.
Трамплин был мокрый - значит, его только недавно забрызгали, и, дойдя до середины, Фрэнки решил, что босиком будет лучше. Затем подумал, что середина трамплина не лучшее место снимать кеды, и тут же призрак Джимми Мирено обозвал его ссыклом, так что Фрэнки полуприсел на корточки и приподнял левую ногу. А это плохо сказалось на его центре тяжести. Каким-то образом ему удалось снять левый кед, не рухнув в воду, но когда Фрэнки попытался бросить его на сушу, равновесие поколебалось, и кед плюхнулся в бассейн. Требования к производству кедов не так строги, как для скаутских пилоток, так что он пошел ко дну.
- Это очень вообще нехорошо, - сказал Фрэнки.
Открылась раздвижная стеклянная дверь виллы, и выбежал Сальваторе - он был настолько взволнован, что позабыл о русском акценте.
- Эй, - крикнул он, - эй, Фрэнки, я только что выглядывал из окна - твоя машина исчезла!
- Что? - ответил Фрэнки.
- Эй, - сказал Сальваторе, - а что ты делаешь на трамплине?
- Что с моей машиной?
- А почему на тебе только один кед?
- Сальваторе, ёб твою мать, что с моей машиной?
Сальваторе пожал плечами:
- Она пропала. А что ты делаешь на трамплине в одном кеде, Фрэнки?
- Хочу вытащить из воды ту пилотку.
- Какую пилотку?
- Вон ту пилотку.
- Фрэнки, это плавник.
Фрэнки Лонцо не делал сальто назад с третьего класса, с уроков миссис Петруски, но когда под тобой к поверхности подымается большая белая акула, любое упражнение вспомнишь. Когда Майстербрау ударила мордой по нижней стороне трамплина, Фрэнки подался назад, перекинув ноги вверх и за голову - короче, классически. Он повторял этот фокус снова и снова, не остановившись, даже когда расшиб затылок до крови, но после нескольких безупречных кувырков запутался в собственных локтях и коленях.
Когда в голове прояснилось, Фрэнки обнаружил, что сидит у забора - укатиться дальше он просто не мог, для этого надо было выйти через ворота. Сальваторе стоял рядом, держа руки в карманах и скалясь так, что Фрэнки захотелось совершить убийство. Трамплин исчез.
- Со мной все в порядке? - спросил Фрэнки, проверяя, целы ли руки-ноги. - Я живой?
Сальваторе вынул руки из карманов и развел их дюймов на шесть.
- Вот столько не хватило, - сказал он.
- Трамплин. Что за херь, она что, трамплин сожрала?
- У нашей рыбки хороший аппетит.
- Да уж, может, даже лучше, чем ты думаешь.
- Она странно выглядела, Фрэнки.
- В смысле? Толще?
- Да не. Просто как-то… по-другому.
Сальваторе скрючил руки, как клешни, и прижал к груди. Фрэнки понятия не имел, что бы это могло значить, но знал, что надо делать дальше.
- Помоги мне встать, - сказал он. - Если моя машина исчезла, фиг с ней, поймаем такси.
- Куда? - спросил Сальваторе.
- В скобяную лавку.
11
Теперь стало ясно, что половину цивилизаций ацтеков, майя и инков незадолго до того, как их уничтожили, унесла чума Старого света… К 1600 году по Америкам прокатились около двадцати волн мора, и осталось меньше десятой части первоначального населения. Вероятно, погибло около 90 миллионов человек - сегодня это было бы эквивалентно потере миллиарда… Первые колонисты прибыли в Плимут сразу после того, как вымерли почти все индейцы племен массачусет и вампаноа, так что поселенцев ждали пустые хижины и готовые к засеву поля.
Роналд Райт, "Украденные континенты"
Индейцы, в свою очередь, много узнали от белых… Многие европейцы пытались понять образ жизни индейцев и относились к ним справедливо. Но другие обманывали и захватывали их земли… Помимо прочего, тысячи индейцев умерли от кори, оспы, туберкулеза и других болезней, которые привезли белые.
"Мировая энциклопедия"
2004: РУКА РУКУ МОЕТ
Ванна Доминго не от рождения такая жадина. Ее подчиненные в Департаменте общественного мнения ни за что бы в это не поверили, но когда-то у нее было доброе сердце, она была замкнутой, но доброй, часто смеялась и ни с того ни с сего начинала танцевать. Несмотря на то что Ванна в раннем детстве осталась сиротой, до двадцати пяти лет ей удавалось сохранить веру в будущее, но потом события двух недель безвозвратно обратили ее надежды и доверчивость в прах.
Ее детство представляло собой тяжелое скудное существование в прибрежной деревушке в Коннектикуте. Она рано научилась сама заботиться о себе, поскольку дядя-рыбак, назначенный ее опекуном, редко появлялся дома и особого участия к ее судьбе не проявлял - ни в хорошем, ни в плохом смысле. Ванну это устраивало - она была независима по природе и в минутах самого страшного одиночества и невзгод видела блеск возможности наивысшего торжества. Просто надо верить в завтрашний день, думала она, а все остальное непременно приложится, несмотря на временные неудачи. Она старательно занималась в школе, и каждый вечер, выходной и в каникулы работала, где могла, чтобы накопить несколько тысяч долларов. С помощью этих сбережений и Стипендии общественных работ она поступила в Университет штата Коннектикут в Хартфорде, где изучала искусство коммуникации, специализируясь на построении общественного мнения. Когда она выпустилась, на рынке труда все обстояло очень плохо, и семь месяцев она обивала пороги Мэдисон-авеню на Манхэттене в поисках работы, питаясь в основном макаронами быстрого приготовления с тертым сыром, три упаковки за доллар, а также фруктами и овощами "по бросовым ценам, с небольшими дефектами" - больше ничего себе она позволить не могла. Для развлечения Ванна каталась на коньках по субботам вечером на катке в Центре Рокфеллера - коньки она вытащила из мусорки (контролер, любитель построить глазки, пропускал ее на каток бесплатно); а по воскресеньям танцевала кадриль в "Салуне Бетси Росс". Боевой дух она поддерживала на высоком уровне, дважды перенесла на ногах легкую пневмонию, и наконец в феврале 2004 года нашла работу - но не на Мэдисон-авеню, а в рекламной фирме под названием "Мозговой Штурм", чьи владельцы были из этнических меньшинств. После такого счастливого поворота судьбы жизнь ее начала улучшаться скачками - Ванна всегда это знала и ожидала, что когда-нибудь так и будет.
"Мозговой Штурм" считался передовой компанией, частью коммерческого и культурного возрождения севера Манхэттена, предвещавшего второй Ренессанс Гарлема. Молодая голодная фирма с общинными традициями в сфере связей с общественностью - и к тому времени, как туда пришла Ванна, "Мозговой Штурм" начал развиваться на национальном и международном рекламном рынке. Самым большим их клиентом была компания, которой тоже управляли афроамериканцы, "Дизайнерские продукты питания Карвер-Биотех", производители "левого сахара".