При обычных обстоятельствах Эдди бы завел разговор о комиксах (он сам был фанатом "Человека-паука", на который подписался на почте), но поскольку он уже жил в Нью-Йорке, то поскорее хотел научиться вести себя как настоящий житель большого города. Так что вместо этого он указал на сигарету и произнес, как он надеялся, достаточно грубо и по-городскому:
- Знаете, зря вы курите.
В ответ женщина выпустила дым, но не по-хамски - не в лицо, а будто бы говоря, что не услышала от него ничего такого, о чем сама бы долго и упорно не размышляла.
- Ты прав, курить определенно не стоит, - сказала она и, подмигнув, добавила: - Слишком-то долго не глазей. Не хочешь же ты на работу опоздать.
С этими словами она сошла с тротуара, подняла руку; такси аккуратно объехало фургон службы доставки, запаркованный вторым рядом, и остановилось около нее. Лишь когда незнакомка залезла в машину и умчалась вниз по улице, до Эдди дошло, что на ней была такая же униформа.
Не хочешь же ты на работу опоздать… Он посмотрел на лежавший в кармане конверт с адресом и двинулся на запад, к Гудзону. Кирпичное здание, в котором располагалось Зоологическое бюро Департамента канализации, находилось на Одиннадцатой авеню, напротив Конференц-центра Джейкоба Джевитса. Эдди явился вовремя, подошел к стойке и представился; начальник смены Фатима Сигорски его записала.
- Будете в группе Мэя 23, - сообщила она. - В ней работают Джоан Файн, Арт Хартауэр и Ленни Прохаска. - Она бросила на стол две какие-то штуки, похожие на пластиковые собачьи бирки. - Не забывайте надевать их на работе.
- Зачем?
- В целях информации. Если вдруг вы получите право на досрочный выход на пенсию, изменившись при этом до неузнаваемости. - Она указала на приоткрытую дверь в коридоре. - Это кабинет для инструктажа. Там вы познакомитесь с Хартауэром и Прохаской. Хартауэр - тощий лысоватый мужчина, похож на налогового инспектора. Прохаска выглядит точно так же, только у него цирконовый пирсинг в носу. Он из Калифорнии.
- А мисс Файн?
- Сейчас наверняка отсиживается в туалете.
- А.
Кабинет для инструктажа был похож на зальчик кинокомплекса - красные пластиковые стулья, расставленные перед голографическим экраном. Эдди насчитал человек тридцать мужчин и женщин в униформах Департамента разной степени поношенности; похоже, он - единственный новичок. Хартауэр и Прохаска со свежим номером "Нью-Йорк Таймс" на двоих стояли под какой-то очень старой увеличенной фотографией в рамке. Снимок, очевидно занимавший почетное место на стене, изображал алкаша, выбирающегося из канализационного люка.
Эдди подошел и представился будущим коллегам. Потом, осторожно кивнув на странное фото, спросил:
- Это кто?
- Это, - сказал Прохаска, раздув ноздри так, что циркониевая сережка закачалась, - Тэдди Мэй.
- Величайший человек, прошедший сквозь городские миазмы, - добавил Хартауэр. - Благослови его господь, и да покоится он с миром.
- А что у него с правым глазом?
- Рабочая травма, - поведал Прохаска. - Он сварил глаз, когда полз в канализационный тоннель, чтобы починить лопнувший паропровод, сражаясь при этом голыми руками с двумя аллигаторами…
- С аллигаторами? - переспросил Эдди.
- После чего полез наверх, где температура была минус девять градусов по Фаренгейту (а с учетом ветра - еще на сорок градусов ниже), потому что зима. И от перехода с жары в холод у него парализовало все мышцы и нервы века.
- Погодите, - вставил Эдди. - Аллигаторы в канализации? А это не сказка?
- Какая тебе сказка?
- Ну, как в книге того чувака, которого никому нельзя было фотографировать.
- А ты читал книгу того чувака, которого никому нельзя было фотографировать?
- Нет конечно. Ее никто не читал. Да я все равно книг не читаю. Но даже в Низине сказку все знают.
- Ну, - сказал Хартауэр, - Тэдди Мэй это пережил.
- Так, значит, этим и занимается Зоологическое бюро? Охотится на аллигаторов?
- Не пори чушь, - ответил Прохаска. - Тэдди Мэй и его бригада прикончили последнего в 30-х годах прошлого века.
- Да, - добавил Хартауэр, - в наши дни можно лишь иногда встретить Gavialis gangeticus где-нибудь в Маленькой Индии или Маленьком Пакистане - или уж совсем раз в сто лет попадется Crocodylus niloticus, а аллигаторов нет.
В кабинет вошла Фатима Сигорски и хлопнула в ладоши, требуя внимания.
- Так, рассаживайтесь.
- От нас не отходи, - велели Прохаска с Хартауэром, подруливая Эдди к трем стульям в заднем ряду. Когда Фатима уже закрывала дверь, в комнату скользнула знакомая женщина с хвостом; Эдди сразу же уловил запах табака, хотя ясно было, что во всем здании курить запрещено.
- Слушайте, - сказал Эдди, показав на женщину. - Я ее знаю! Кто это?
- Она тоже в нашей группе, - объяснил Хартауэр. - Джоан Файн, - и заговорщическим тоном добавил: - Бывшая Джоан Гант.
- Гант?
- Бывшая жена миллиардера, - сказал Прохаска. - Она была главным начальником отдела рекламы в "Промышленных Предприятиях Ганта", ревизором общественного мнения. Давным-давно.
- Это еще не все, - добавил Хартауэр. - Она родилась из пробирки, незаконная дочь сестры Эллен Файн, монашки-нонконформистки, которая возглавила Поход католичек-женщисток еще тогда, в нулевых.
- Католичек-женщисток?
- Ну сам же знаешь: лесбиянки, которые сожгли рясы и хотели получить одобрение Папы, чтобы рожать детей.
- А, - выдохнул Эдди, который на самом деле ничего этого не знал. - Если ее матушка была монашкой-лесби, а муж - миллиардером, что она делает в канализации?
- Епитимья.
Канализационные работники расселись; Фатима еще раз хлопнула в ладоши, призывая к тишине.
- Я принесла дополненный вариант тактического отчета за этот месяц, - начала она. В руках у нее был Электропланшет. - Как обычно, там есть и хорошие новости, и плохие. Благодаря самоотверженным усилиям нашего бруклинского подразделения мы буквально искоренили инвазию Serrasalmus electricus под Парк-Слоуп. Из минусов: прошлой ночью деда хозяина какого-то кубинского ресторана зажалили насмерть в толчке подвального этажа некие твари, по описанию похожие на Electrophorus electricus. Очевидцев не было, и полицейские считают, что, возможно, это страховое мошенничество, так что нам надо сначала дождаться подтверждения, и лишь потом предпринимать официальные меры. Тем не менее, если пойдете на обход под Испанским Гарлемом, захватите высокие прорезиненные сапоги…
Джоан Файн сидела впереди, и ей хотелось курить. Но если Фатима Сигорски и закрывала глаза на случайную сигарету, выкуренную тайком в женском туалете, то на собраниях она не разрешала даже жевать жвачку, поэтому единственным способом снять напряжение оставались четки в кармане, которые Джоан перебирала весь монолог Фатимы. Их Джоан подарила мать в день ее первой исповеди; и хотя признание Джоан выражало лишь юношеское презрение к католической теологии, за четки она ухватилась, считая их подарком на удачу. Бусины были из дешевого акрила, но само распятие - из настоящего серебра: его выковала босоногая монахиня-кармелитка, которая шабашила ювелиром. Над терновым венцом Иисуса тщательно поработали лазерным пером, и если его поднести к источнику яркого света, он отбрасывал на ближайшую стену слова молитвы Преподобной Клики католичек-женщисток. Мелкие огненные буквы гласили: "Дуракам закон не писан - несутся они туда, куда боятся ступить ангелы. Сделай, Боже, нас глупыми в нашей борьбе".
Джоан казалось, что этот девиз подошел бы и для Зоологического бюро Департамента канализации. Как раз поэтому она и устроилась на эту работу.
- А теперь что касается спецзадания на сегодня: к сожалению, я получила точное подтверждение о появлении нового вида, о котором упоминала в прошлую пятницу. Выключите свет, пожалуйста. - Верхний свет покорно погас. - Запись, которую вы сейчас увидите, - объяснила Фатима, - была сделана Мэйской Командой 67 непосредственно перед тем, как все они получили неизбежное право на досрочный выход на пенсию. Пленку, пожалуйста.