Устроились в мягких низких креслах. Между ними - журнальный столик, на нем - зеленый чай. Майер прекрасно знал обычаи Востока и занялся чаем. Хозяин подарил гостю вежливую улыбку, внимательно присматривался к нему. Майер здесь уже третий раз и успел немного изучить этого лет тридцати пяти - сорока командира крупного отряда моджахедов. Он, наверное, недавно вернулся с гор: загорелый, худой, скуп на слова.
Рахматулло, так звали командира, потянулся к небольшому фарфоровому чайнику и как бы невзначай спросил:
- Господин Майер, вас только офицеры интересуют?
- Желательно, но если у вас есть и солдаты, то мне надо увидеть каждого из них, поговорить. Мне необходимо знать, где они учились, какая у них специальность… - после небольшой паузы добавил: - Ведь я за каждого большие деньги плачу. Сами понимаете, не из собственного кармана. С меня тоже отчет требуют.
- У нас есть три русских солдата и офицер, - Рахматулло сделал многозначительную паузу: - Но об офицере и одном солдате мы почти завершили переговоры с фирмой. Они предлагают нам хорошую цену и партию оружия.
- А где остальные солдаты?
- Завтра привезут. О них мы еще ни с кем не говорили.
- А офицер и солдат, которых вы уже, будем считать, продали, у вас находятся?
- Да, пока у нас. Через два дня прибудет представитель фирмы для окончательного решения вопроса.
- Уважаемый Рахматулло, - гость налил в свою чашку чай, - я - бизнесмен и уважаю близких по духу людей. Причем я редко ошибаюсь в людях и рад, что судьба свела меня с вами. Вы человек дела и слова. Скажите, я могу быть с вами откровенным и рассчитывать на дружеское, честное отношение с вашей стороны?
- Аллаху было угодно, чтобы наши пути скрестились. Мы знаем о высокой репутации вашей фирмы, поэтому вы, господин Майер, пользуетесь среди наших руководителей большим доверием и уважением. Вы можете быть уверены в моем честном сотрудничестве, - Рахматулло сделал небольшую паузу и козырнул своей осведомленностью: - Кто знает, может быть, бывая в Карачи, Кувейте или, скажем, в Иордании или Ливане, мне придется когда-нибудь обратиться в ваши представительства.
Афганец явно демонстрировал хорошую осведомленность о фирме, которую представлял Майер. Это сразу же понял гость и, не мешкая, ответил тем же:
- Мы всегда будем рады вас видеть, господин Рахматулло. Я, конечно, тоже часто бываю, скажем, в Карачи и нередко проезжаю мимо вашего дома у голубой мечети. Пусть Аллах ниспошлёт всем вашим шестерым детям и их матери здоровье и счастье. Да не погаснет очаг в вашем доме.
Майер видел: удар нанесен в цель. Как ни старался Рахматулло сохранить восточное спокойствие на лице, не смог этого сделать. Даже руки его стали подрагивать. Он улыбнулся:
- Я вижу, ваша фирма владеет не только экономической информацией.
- Это естественно, уважаемый Рахматулло, экономику всегда определяют люди, - Майер потянулся к своему тоненькому кейсу. Достал три небольших красивых футлярчика и протянул их хозяину:
- Здесь скромные сувениры для матерей ваших детей.
Майер уже не один год жил на Востоке и знал, что здесь в разговоре с мужчиной нельзя упоминать о его женах и их именах. А если надо что-то сказать, то говорить следует не иначе как "сестра" или "мать ваших детей".
По очереди раскрыв футляры, Рахматулло не смог скрыть своего восторга. Еще бы! В каждом лежали бриллиантовые серьги в золотой оправе.
- Сделано на Западе?
- Да, во Франции. Мне приятно, что они вам понравились.
- Прекрасные вещицы. Спасибо, господин Майер, мне, скромному командиру, все время проводящему в горах и боях, таких ценностей никогда не купить.
Майер хорошо знал, что Рахматулло очень богатый человек, но говорить об этом не стал и, подыгрывая ему, небрежно махнул рукой:
- Мне доставляет удовольствие сделать вам приятное. Примите эти украшения как знак моего уважения к вам.
- Благодарю вас, господин.
Майер знал и о жадности Рахматулло, поэтому на щедрый подарок и сделал ставку.
Рахматулло тоже был неглупым человеком и понимал, что европеец зря не будет делать роскошных подарков, и за улыбками благодарности скрывал нетерпение, стараясь понять, чего гость хочет.
Майер словно раздумывал:
- Значит, офицера и одного солдата вы, будем считать, уже продали. Если не секрет, уважаемый Рахматулло, то кому? Кто вам так щедро платит за этих русских?
Рахматулло простодушно ответил:
- Поверьте, господин Майер, я не знаю, кого представляет тот человек. Для нас, бедных воинов ислама, сейчас немаловажную роль играют деньги. Мы ведь ведем тяжелую войну за освобождение Афганистана от неверных, и нам очень многое нужно. Кстати, цены на оружие сейчас опять подскочили.
- Что поделаешь, война во все времена недешево стоила, - Майер отхлебнул из чашки и неожиданно спросил: - Уважаемый Рахматулло, а не могли бы вы дать мне возможность побеседовать с пленными? Обещаю, я не буду их склонять к бегству или действиям, направленным против вас. Мне просто интересно познать их психологию. Я ведь, кроме того, что коммерсант, еще и скромный журналист, и, кто знает, может, когда-нибудь придется писать о нынешних временах.
- Я не возражаю, но у нас нет переводчиков. Они все четверо сейчас с несколькими группами моего отряда в Афганистане.
- Я постараюсь обойтись без переводчика. Поверьте, я не забываю хороших дел и всегда стараюсь платить тем же.
- Хорошо. Их сюда привести?
- Пожалуй, не стоит. Лучше, если меня проведут к ним. Как я понимаю, таким образом мы уменьшаем опасность побега?
- Они не убегут, - ухмыльнулся Рахматулло, - оба после ранения болеют. Им надо благодарить Аллаха, что наши люди их не прикончили. Два года держали в горах, кормили, лечили… Вы сейчас пойдете к ним?
- Да, не будем терять время.
Майер и Рахматулло направились к дверям.
Даже мощные зеленые кроны деревьев не могли принести прохладу. Казалось, солнце жгло со всех сторон. После прохладной свежести, которую создавали в помещении кондиционеры, Майер почувствовал себя как в парной.
Не надо было и на часы смотреть, чтобы убедиться, что время приближается к самой жаркой части дня. Гость приоткрыл заднюю дверку "мерседеса" и небрежно бросил на сиденье кейс.
Они прошли по узкой, скорее похожей на тропинку, дорожке и через несколько минут оказались у небольшого приземистого здания, одну-единственную дверь которого охраняли двое часовых. Заметив Рахматулло, они услужливо отомкнули дверь. Один что-то спросил у командира, тот ответил: "Не надо".
Пленники находились в подвале, освещенном темноватой, пыльной лампочкой.
У дальней стены сидели двое. Бинты и грязная одежда были пропитаны кровью. Стоял невыносимый запах гниющего человеческого тела.
Майер спросил:
- Я бы хотел поговорить с каждым отдельно. Нельзя вас попросить, чтобы одного из них вывели на прогулку? Рахматулло заколебался, но гость взял его под руку:
- За все издержки я заплачу. Сделайте для меня одолжение.
- Хоп, - ответил Рахматулло. - С кем вы хотите говорить первым?
- Безразлично. Ну, пусть выведут солдата.
- Хорошо, господин Майер. Для вас я сделаю все.
Он громко позвал охранников. Они бегом спустились в подвал. Рахматулло показал пальцем на сидевшего ближе к нему пленного:
- Выведите этого наверх. Пусть побудет там. Когда господин прикажет - поменяйте неверных местами.
Охранник подошел к заросшему щетиной парню и сделал знак автоматом: вставай.
Пленный с большим трудом встал. Было видно, что он ранен в плечо и ногу. Худой, с запавшими глазами, не обращая внимания ни на Рахматулло, ни на Майера, он тяжело заковылял к выходу. Вся истрепанная, в дырах, одежда болталась на нем, как на вешалке.
- Я буду у себя. Охранники сделают все, что вы прикажете, - Рахматулло, чуть поклонившись, вышел.
- Спасибо, уважаемый.
Майер молча осматривал помещение. Вряд ли моджахеды могли здесь установить подслушивающие устройства. Рахматулло временно использовал этот подвал, пока шли переговоры о продаже пленных.
Выглянув на лестницу и убедившись, что там пусто, Майер подошел к пленному и присел. На чистом русском языке спросил:
- Как ваша фамилия?
Пленный, не поворачивая головы, глухо ответил:
- Не помню.
- А звание? Вы офицер?
- Не помню. Не теряйте времени зря, господин. Я ничего вам не скажу.
- Да, у нас с вами слишком мало времени, поэтому на эти вопросы отвечу сам. Вы - командир разведроты, капитан Виктор Андреевич Мельников. Родились в 1960 году в Смоленске. Дома вас дожидаются супруга Валентина Степановна, дочурка Аленка, так вы ее с супругой, кажется, называете?
Майер видел, какими удивленно-испуганными глазами смотрит на него русский, и продолжал:
- Ваши родители Антон Васильевич и Прасковья Ивановна велели вам кланяться и сообщают, что в семье вас ждут, все здоровы.
- Кто вы? - словно не выдержав этой пытки, выдохнул капитан.
- Друг и соотечественник. Прошу тебя, Виктор, поверь мне, внимательно слушай и запоминай все, что буду говорить.
- Если будете уговаривать на предательство, то это бесполезное занятие, - ворчливо и устало ответил Мельников.
- Нет, дорогой капитан, наоборот, я хочу сказать, что Родина помнит тебя и сделает все, чтобы ты вернулся домой и продолжал служить. Но ты же солдат! И сейчас речь идет об особом задании Родины. Мы знаем тебя как крепкого духом человека и прекрасного командира. У меня слишком мало времени, чтобы долго тебя убеждать. Надеюсь, что ты не забыл, кто в штабе Сороковой армии в Кабуле в январе восемьдесят седьмого вручал тебе Красную Звезду?