– Давай так, Ричард! Я так понял, ты со мной дружить собираешься? You're going to be friends with me… aren't you?
Парень расплывается в стандартной импортной улыбке – от уха до уха. Кого-то он мне из артистов точно напоминает. Только не могу понять кого. Звезда Голливуда, заблудившаяся…
– It would do well!
– Ну, если… ду вел, тогда не будете ли вы столь любезны, уважаемый мистер, общаться со мной по-русски?
– Excuse me?
– По-русски учись разговаривать, чурбан иностранный!
– Чур-бан?
– Yeap! That's means a bad speaking in a foreign language guy. Практиковаться со мной будешь!
– I agree! (Я согласен!) Замь-йотано!
– Ну вот! Совсем другое дело.
Я беру сетку с крабами.
– Помогу донести. Варите этих зверей без меня. Мне – некогда. Дела у меня тут.
Стараюсь говорить простыми короткими фразами.
– It's so bad. Oh, sorry-sorry! Я сказать… жалко!
– …У пчёлки… Не заморачивайся. Так говорят здесь… учись.
– Let's… oh… Давай тогда… кино… tonight… вечер. In the cinema, sorry… Побь-ед-да. Я жить там… не-поу-дау- ле-ко! Come on! Будь-ем прэк-тис. По-русски. Please!
– А давай! Во сколько?
– Вось-ем… past midday… как ето… двад-цат ноул. О’кей?
– Идет, Ричард! Ну я пошел. Давай лапу. Да нет! Вот так! Да, это и называется "давать лапу". Растешь.
Я пожал руку импортному краболову и направился к пирсу.
Так, Олег уже на своей плоскодонке…
Глава 27
Шутки в сторону
Вблизи яхта "Орион" выглядит еще внушительней. С легким трепетом я поднимаюсь по трапу на это чудо, спустившееся с верфей Бремена без малого сорок лет назад.
Красавица. Ну и здорова! Метров двадцать в длину, не меньше. Хищные обводы узкого, выкрашенного в черный цвет корпуса создают ощущение легкости и стремительности пантеры, "бегущей по волнам". Парусное вооружение типа "иол": две огромных мачты как вызов всем морским стихиям. Паруса аккуратно свернуты на штагах и забраны в темно-синие чехлы.
Возле ходовой рубки топчется капитан Гришко в оранжевых брусках непотопляемого жилета и плавочках цвета легкомысленного аквамарина. Светится гостеприимством. Гляди ж ты, оно еще и радуется…
– Давай-давай, поднимайся! Приветствую, что называется, на борту моего судна. Чувствуй, как говорится, себя как дома. И не забывай, соответственно, что ты в гостях. Давай не тушуйся!
– Здоров, Кочет!
Ловлю на себе быстрый досадливый взгляд и действительно тушуюсь. Чего я на него взъелся? Хорошо ли, плохо, но мужик делает свое дело.
– Извините, Степан Андреевич. Здравствуйте.
– Старик! Какие извинения? Хорош выкать. Одно дело делаем. Кто старое помянет, как говорится…
– …Тому глаз… – примирительно поддакиваю и тут же вновь не удерживаюсь от "гадостей": –…Натягивают на… спину.
– Ха-ха-ха! Точно! Именно туда. Ну давай-давай, проходи. Показывать буду, что тут да где…
Я с любопытством оглядываюсь вокруг.
– Значитца, так. Первое правило: на палубе особо не светиться. Здесь ты как на ладошке. – Гришко постепенно седлает менторского конька. – Если есть необходимость подняться на палубу, надеваешь жилет. В плане, хм, маскировки. Вот смотри, под этой банкой кой-какие пустяки для твоих размеров. Сан-Саныч подбирал. С Ириной…
Я поднимаю тяжелую крышку сиденья и вижу набор для подводного ныряния, спасательный жилет, спецовку и еще с десяток мелких и удобных предметов под мои габариты. Особенно мне понравились миниатюрные ласты зеленого цвета. С резиновыми ремешками, аккуратными ребрышками жесткости на глянцевой поверхности и кокетливыми отверстиями напротив предполагаемых пальцев ног. Заметно длиннее стандарта, но под размер моей мелкой ступни. И легонькие. Здорово!
– Здесь капитанская рубка. Под ней машинное отделение, – с заметной важностью продолжает экскурсию Гришко. – Тут, если под парусами, человек шесть надо. А если на движке, можно и одному управиться. Покатаю тебя как-нибудь. Если хорошо вести себя будешь. Здесь коридорчик в трюм. Там две пассажирские каюты, камбуз, санузел. На баке… знаешь, что такое бак?.. Ага, знаешь… Там подсобки разные, такелаж…
– Степан Андреевич! Можно я сам посмотрю? Не хочу вас отвлекать.
– Ну… давай-давай. Осваивайся. В правой каюте глянешь – там для наблюдения кое-что есть. Разберешься.
Мнется. Чего хочет-то?
– Вам надо куда-то?
– Да, видишь ли… в том-то и дело. – Гришко постоянно посматривает на берег. – Объект у меня здесь. Ты, кстати, крутился возле него. Американец. Кучерявый такой.
– Ричард, что ли?
– Ого! Познакомились, значит? Ну да. Ричард. Так. Ничего особенного. Что называется – "чистый объект", ведем для профилактики. Для галочки.
– А кто он вообще?
– Сынок толстосума одного иностранного. "Золотая молодежь" буржуазного мира. Весной была регата. Международная. Он участвовал на "Звездном". Понравилось ему у нас, попросился остаться на лето. Папаша ходатайствовал, выступал за сотрудничество с СССР, делал серьезные взносы в детский туризм. Контора проверила сынка и разрешила остаться – так и таскаем его пятый месяц. Пустышка…
– Понятно.
– А о чем вы там говорили? – спрашивает Гришко с деланым равнодушием.
– Профессиональный интерес? Да ни о чем. Крабов он меня звал откушать. К Михалычу, коменданту здешнему.
– Ну да. Он у сторожа тут и околачивается все время. Михалыч мужик правильный. Воевал. К себе врага не подпустит. Ричард весь день у него крутится, если не болтается по городу. А ночью на съемной квартире. На Володарского. Снимают там вдвоем с соседом. Нашим, разумеется, подсадным. Да! – досадливо машет рукой. – Время только с ним теряем зря.
– Так вы идите, Степан Андреевич. Идите. Я здесь огляжусь и по своему плану. Вы же наши дела знаете?
– Откуда? – делает круглые глаза Гришко. – Ваши дела под другим грифом. Я только у истоков стоял да помог пару раз по текучке. Нам чужого не надо. Своих орденов хватает. С антисоветчиками…
– Ну-ну.
– Вот ключи. Отдашь потом коменданту. Ну, я пошел?
– Идите, товарищ капитан. Я вас больше не задерживаю.
Зыркает на меня с легким испугом и в замешательстве ныряет в трюм переодеваться. Он что, шуток совсем не понимает?
С уходом Гришко я по-хозяйски облазил всю яхту.
В крохотное машинное отделение немецкие корабелы умудрились впихнуть огромный дизель, занимавший добрую половину пространства. Зверообразного вида двенадцатицилиндровый Зульцер казался чрезмерно мощным даже для такой крупной яхты, как "Орион". К тому же выглядел он довольно стареньким и пошарпанным. Ну да! Возраст все-таки. Латаный-перелатаный. Он хоть работает вообще?
В прошлой жизни до призыва в армию я четыре года учился на судомеханика. С Вовкой Микояном. Учились на мотористов, играли в ансамбле, один стал военным воспитателем, другой – коммерсантом. Вот такой вот "винегрет судьбы". Хотя в движках я разбирался.
Почти так же, как… в нотной грамоте.
В одной из кают я нашел замечательный набор приспособлений для слежки на расстоянии. Примочки для "наружки". Перископы, подзорные трубы на штативах, бинокли. Особенно мне понравился небольшой цилиндрик, который оказался миниатюрной оптической системой сорокакратного приближения и легко умещался в моем кулаке. Недолго думая, я опустил этот микромонокль себе в карман.
Не убудет у конторы.
Вообще внутренний интерьер яхты выглядел внушительно. Врезки из красного дерева, горящая золотом латунь, декоративные полосы вороненого металла – все создавало эффект сдержанной роскоши. И демонстративно-напускного аскетизма. Все строго, просто, – но только на первый взгляд. Такая "скромность" дорогого стоит. Для тех, кто понимает ее правильно.
А еще на яхте оказался серьезный запас продуктов и питьевой воды. На всякий случай, если я правильно понял. Объемные топливные баки, судя по неаккуратному монтажу – навешанные дополнительно на родные бачки, – тоже были залиты солярой до отказа. Контора готова к любым неожиданностям. По крайней мере… на море.
Наверняка тут есть и оружие. Недаром мой любопытный нос так и не смог проникнуть в некоторые подсобки, надежно прикрытые металлическими лючками.
Я с комфортом расположился в правой каюте и рассматривал через свой (уже свой!) монокль неспешную жизнь обитателей яхт-клуба.
Олег в стайке себе подобных с азартом гонял своего "Оптимиста" перед яхт-клубом. Круги нарезал по водной глади. За ним следить было скучновато. На берегу ребята постарше готовили к спуску на воду несколько более крупных яхт. Кто-то просто бездельничал, загорал или купался у пирса. По территории несколько раз проходили офицеры в черных штанах и кремовых рубашках – наверное, представители администрации данного заведения.
В дальнем углу у выхода я заметил Ричарда, который уже переоделся в шорты и курточку песочного цвета. Вместе с Михалычем они неспешно направлялись к одной из мастерских. Ричард изредка выразительно потряхивал головой.
"Русские слова выговаривает, – догадался я с чувством глубокого удовлетворения. – Я тебя научу нашу Родину-мать любить".