Когда же Фаларик Первый, великий император, велел изгнать нелюдей из своих владений, эльфы ждали, что Фреллиноль, коего они почитали первым из своих вождей и любимцем Матери, поведет их в бой либо в изгнание, но Безумец не вышел к подданным и не прервал игры на Свирели. Тогда эльфы отступились от князя, ибо он в самом деле выглядел лишенным разума. Все, кроме горстки родичей и верных друзей, покинули Белую Башню Фреллиноля. Даже когда дружинники Фаларика пошли на приступ его прибежища, он не…
Нижний край листка сильно пострадал от пламени, и больше ничего на нем нельзя было прочесть, "…он не прервал игры на свирели", - мысленно закончил фразу Петер. Легенда известная, в здешних краях ее хорошо помнят. Белой Башни давно нет, но предания живут и поныне. Говорят, что Гунгилла, любившая Фреллиноля, как никого иного, явилась в телесном облике после того, как солдаты Фаларика оставили развалины Белой Башни, отчаявшись отыскать под обломками останки эльфийского князя и Свирель. Но что не под силу человеческим рукам, то могут боги. Камни расступились, явив на свет мертвого эльфа.
Тогда-то Гунгилла уронила единственную слезу на тело любимого сына. Впрочем, ни могилы Фреллиноля, ни каких-то иных следов его пребывания в бренном мире не осталось - на фундаменте Белой Башни выстроен монастырь Гунгиллиных сестер, где по сей день хранится величайшая реликвия - Слеза Гунгиллы, алмаз каплевидной формы, единственный материальный след баснословных событий. Впрочем, святыню мало кто видел воочию…
Колдун еще полистал фолиант - больше ничего интересного. Картинки, конечно, красивые, неспроста художник хранил книгу, прочесть которую невозможно. Вздохнув, Петер не без сожаления закрыл том и отложил в сторону. Встал, потянулся, прошелся по архиву туда и сюда, потом снова сел и взялся за бумаги. Через несколько минут удалось отыскать показания подсудимого - отказ от всех обвинений. Уж это-то наверняка написано рукой несчастного художника… И, к сожалению, почерк тот же самый, что и в письмах, изъятых при обыске. Увы.
Оставалась последняя возможность - что, если письма все-таки подделаны? Петер решил еще раз сличить почерк, но едва поднес бумаги к свече, пламя мигнуло и погасло. Маг снова зажег свечу и повторил попытку - и снова, едва документы оказались поблизости от огня, он потух, будто ветром задуло. Удивительно… Что-то странное есть в этой свече, гаснущей рядом с бумагами из короба.
Но, подумал Петер, как бы там ни было, надо выбираться отсюда. Наверное, ничего плохого не случится, если он прихватит несколько листов с собой, чтобы потом изучить дома повнимательней? И странную книгу заодно? Колдун отволок короб с документами на место, а заинтересовавшие его бумаги сложил в сумку. Оставалось придумать, как покинуть здание незаметно. Если повезет, старик писарь не вспомнит, что забыл вчера запереть архив. Петер обследовал замок - ерунда, ничего хитрого. Защелкнуть его снаружи было совсем просто. А вот с входной дверью оказалось сложнее. Делать нечего, придется ждать утра, когда здание отопрут. Петер забился в закуток под лестницу, присел на пол и мгновенно уснул…
Глава 37
Наутро Петер проснулся и первым делом прислушался - не явился ли кто-то на службу? Нет, вроде тихо. Тогда колдун вылез, потянулся… потом прошелся по коридору, чтобы размять затекшие ноги. В кордегардии было пустынно и пыльно. Сразу видно, убирают нечасто. Да и оконные стекла мало того, что мутные, так еще и не мыты давным-давно. В общем-то Петеру здесь понравилось, в такой холостяцкой обстановке он чувствовал себя вполне комфортно…
Когда в замке входной двери защелкал ключ, маг снова занял прежнюю позицию под лестницей и притаился. Хлопнула дверь, шаркающей походкой вновь прибывший миновал убежище колдуна… Зазвенели ключи, со скрежетом отворился замок.
- Слава Гилфингу, все в порядке… - Голос знакомый, это все тот же писарь и хранитель архива. Выходит, являться на службу первым и отпирать дверь - тоже обязанность старика. - Ох, годы, годы… Даже не помню, как выпроводил парнишку-то…
Петер решил, что пожилой стражник сейчас кинется проверять, не пропало ли что из архива, но тот, должно быть, уже уверил себя, что вчера самолично выпустил колдуна и запер за ним дверь, а потому принялся прохаживаться по коридору, скрипя рассохшимися половицами перед самым убежищем чародея. Видно, вспомнил о Петере и заявился пораньше, а теперь скучает. Надо смываться, едва старик хоть куда-нибудь денется из коридора… Однако этому благому намерению не суждено было исполниться - снова хлопнула дверь, пришел еще один стражник, потом еще и еще… Солдаты проходили туда и сюда перед Петеровым закутком, обсуждали какие-то однообразные новости, топали сапогами и звенели пряжками.
Петер затаился, боясь шевельнуться. Он уже начал подумывать, как бы ловчее оправдаться, если его здесь приметят… но Гилфинг милостив - никому не было дела до темной ниши под лестницей. Насколько Петер понял из разговоров, нынче стражникам выпал славный денек - начальство в отлучке. Бэр сопровождает епископа в обитель Гунгиллиных сестер, а сержант Свен отдыхает.
Прошло не меньше двух часов… Петер начал клевать носом… Вдруг громкие встревоженные крики вернули его к действительности. Стражники засуетились в коридоре, затопали, понукаемые энергичными криками явившегося в кордегардию Бэра.
- Живей, живей пошли! - орал командир. - Ишь, собрались здесь! А ну, живо на улицы! Приметы злодейки таковы: в монашеской одежде, тощая да бледная, что задница эльфа, глаза злые. Искать!
Гремя снаряжением и толкаясь, стражники двинулись к выходу. Петер выждал, чтобы солдаты успели удалиться от здания, и прислушался: вроде коридор опустел? Осторожно выглянул - действительно никого - и опрометью бросился к дверям, прижимая к груди сумку с добычей.
Оказавшись снаружи, колдун принял независимый вид и медленно, неторопливо, как и подобает солидному чародею, зашагал к себе… Но, пройдя несколько шагов, вспомнил, что дома нечего есть, и решил завернуть на рынок. В дальнем конце улицы торопливо прошагали стражники, возглавляемые Бэром. На перекрестке начальник отдал команду - двое солдат двинулись в другую сторону, а отряд продолжил путь в прежнем направлении…
На рынке Петер обошел несколько рядов, купил, не торгуясь, хлеба и зелени… свернул в мясные ряды…
- А ну, постой-ка! - раздалось позади. - Ты-ты, это я тебе! Поди-ка сюда!
Петер обернулся и увидел, как двое стражников остановили полную молодку в ярком платке, наброшенном поверх темного платья, весьма отдаленно напоминающего монашеский наряд.
- Ну? - хладнокровно поинтересовалась задержанная. - Что надо?
- Ты чего? - подтолкнул локтем напарника солдат постарше.
- А чего? - Младшему стражнику, похоже, понравилась бабенка. - Сейчас мы ее к нам, да и обыщем как следует. Обшарим на предмет наличия улик. Видишь, по всем приметам подходит!
- Да иди ты к Гангмару, - отрезала девица, поводя плечами, - пока я мужика своего не кликнула, он тебе вмиг объяснит, кто меня будет обшаривать, а кто нет.
- Ты в самом деле… - протянул другой стражник, - по каким это таким приметам? Та тощая должна быть, бледная, а эта вон какая… ядреная…
- А чего приметы? Лично мне как раз такие ядреные больше нра… - протянул молодой солдат, оборачиваясь. Тут его взгляд упал на быстро идущую вдоль торговых рядов девушку. - Смотри-ка, а вот и тощенькая идет! - радостно воскликнул он. - И тоже очень даже ничего…
Петер машинально кинул взгляд в сторону, куда указывал солдат. Между рядов навстречу ему шла Мона.
Оба стражника оставили невозмутимую молодку и устремились к Моне.
- Ну-ка, барышня… - начал младший стражник.
Но Петер не дал ему закончить - подскочил к девушке, ухватил ее под руку и заявил:
- Здравствуй, милая! Ну, пойдем?
Догадалась Мона, что происходит, или нет, но она решила подыграть магу и, прильнув к нему, небрежно чмокнула в щеку. Так скучно и лениво, будто исполняла привычный ритуал. Петера словно жаркой волной окатило, но он постарался не показать смущения. Стражник решительно преградил им дорогу, но старший напарник узнал Петера.
- Эй, погоди… - пробормотал солдат, - это же тот самый маг, мастера Свена приятель… Скажите, почтенный, вы эту девицу знаете?
- Она моя невеста, - пояснил Петер. - А что случилось?
Вот тут-то и пригодилось чародею умение сохранять невозмутимость! Когда младший солдат скользнул глазами по сумке, сердце Петера екнуло, но книга с вложенными между страниц протоколами и письмами была погребена на дне под только что купленными овощами, и наружу торчал пучок молодого лука, довершая абсолютно безобидную картину.
- Случилось… - протянул младший стражник. - Украли чего-то в монастыре. Нам вот теперь приказано ловить подозрительных… Да что ж они, по базарам-то разве шляются? Я говорю, злодеи - они по базарам, что ли?..
- Ага… Нынче просто безумие какое-то, - поддержал старший. - То разбой, то убийство, то еще какие преступления! И начальство бесится… Ну, доброго дня, мастер! А мы дальше пойдем…
Петер попрощался с солдатами и, проводив их взглядом, покосился на Мону. Девушка не отобрала руки и не отстранилась.
- Я… - смущенно шепнул Петер, - бумаги раздобыл… Ну, в архиве, понимаешь? Касательно художника Лукаса…
Мона не произнесла ни слова, только глаза будто огнем полыхнули - как если бы внутри ее бушевало пламя… И рука была горячей, это колдун ощутил даже сквозь рукав…
Так и молчали, пока шли по мясному ряду, пока Петер купил что-то, почти не глядя, у самого входа… Пока шагали по городу и пока Петер, воровато оглянувшись на соседский дом (не смотрит ли в окно болтливый Керт?), отпирал замок…