После короткого перелета в Куско вся троица села на поезд и начала путешествие длиной в сорок три мили к Мачу-Пикчу, крепостному городу древних инков, возведенному в пятнадцатом веке. По крутой петляющей дороге они сначала доехали до Агуас-Кальентес. Коттен пожалела, что у них мало денег, иначе сели бы на шикарный поезд "Хайрем Бингем". Но вид из окон все равно был фантастическим, хотя дорога вытрясла из них всю душу.
В Агуас-Кальентес они сели на автобус, который повез их вдоль реки Урубамба, а потом покатил в горы по серпантину к конечному пункту назначения, находящемуся на высоте восьми тысяч футов над уровнем моря.
- Мы хотя бы сможем тут что-то посмотреть? - спросил Пол, когда они вышли из автобуса неподалеку от Мачу-Пикчу.
- Боюсь, у нас не будет времени, - ответила Коттен. Они поднимались по высоким ступенькам к центру приема туристов. - У гостиницы "Сенчури-Лодж" примерно в два тридцать нас будет ждать проводник. А оттуда до того места, куда нам надо попасть, два часа ходу, причем дорога тяжелая.
Впрочем, они все-таки нашли время, чтобы сделать то, что Ник назвал "козырным снимком", - на любимом туристическом месте, площадке у "Хижины хранителя". Коттен вытащила цифровик и попросила прохожего щелкнуть их втроем на фоне Мачу-Пикчу.
- Жаль, что так мало времени, - сказала Коттен, когда они направились к "Сенчури-Лодж".
- Может, на обратном пути, - отозвался Пол. - Это просто позор - проделать такой долгий путь и не посмотреть тут все как следует. - Он с интересом огляделся. - Как инкам удалось все это построить?
- Жевали листья коки, - сказал Ник.
- Это было привилегией королевского двора и священников, - сказала Коттен.
- Держу пари, что крестьяне утаскивали по паре листочков, - ответил Ник.
- Если серьезно, нам обязательно надо попробовать чай с листьями коки, который здесь продают, - сказал Пол. - Говорят, он помогает легче переносить большую высоту. - И спросил Коттен: - А что тебе известно про то место, куда мы направляемся?
Коттен пожала плечами.
- Только то, что его недавно открыли и все еще изучают. И при этом не знают ни того, кто его построил, ни того, что случилось с обитателями.
- Звучит жутковато, - сказал Ник.
Отлично, подумала Коттен. Как раз этого и не хватало.
Риппл
Стоя в туалете физического факультета Иллинойского университета, Лестер Риппл моргал, а по щекам у него катились слезы. Никак не получалось надеть эти чертовы контактные линзы без слез и соплей. Указательным пальцем он зажал одну ноздрю и высморкался в умывальник. Проделал то же самое с другой ноздрей. Вставлять линзы всегда оборачивалось для него пыткой. Ну почему это не может быть проще?
Лестер снова пристроил линзу на кончик указательного пальца. Откинул назад темно-русые волосы и, глядя на свое отражение в зеркале, стал подносить линзу к глазу. Эти линзы казались ему похожими на лилипутские аквариумы. Без рыбок, конечно. Когда до цели оставалось всего полдюйма, в глазах защипало, а из носа потекло. Лестер крепко сжал толстые губы, оттянул веко и широко распахнул светло-голубые глаза. С первой же попытки линза встала на место. Лестер снова заморгал и вытер глаза носовым платком, который висел на раковине. Прищурился и сморщил нос. Теперь, по крайней мере, он нормально видит. С левым глазом все в порядке, а вот на правом острота зрения всего десять процентов. Это не результат аварии или несчастного случая - правый глаз всегда плохо видел. Лестер постоянно на все натыкался, вечно терял равновесие, что в детстве делало его идеальной мишенью для сверстников. Первое время ему помогали очки, но из-за них его стали дразнить еще хуже. Отец хотел, чтобы сын стал сильнее, научился давать сдачи, вел себя как мужчина. А вот мать его понимала, поэтому она отложила денег и на одиннадцать лет подарила ему контактные линзы.
- Только не говори отцу, - сказала она.
С тех прошло уже семнадцать лет, но он так и не привык к этим чертовым линзам. А самое странное - отец так ничего и не заметил.
Лестер посмотрел на часы. Он пришел слишком рано. Сейчас два часа, а собеседование назначено на два сорок пять. И хорошо. Ему нужен запас времени. Это придавало уверенности. В конце концов, мог опоздать автобус. На дороге могла случиться авария. Его мог прихватить понос, выступить сыпь или приключиться насморк, и тогда потребовалось бы время, чтобы подействовал имодиум, димедрол или кларитин. Много всего могло случиться - и тогда он опоздал бы. А начинать работу с опозданий - не дело.
Лестер вчетверо сложил носовой платок, положил на край умывальника и три раза постукал по нему пальцами, потом перевернул и снова постукал, приговаривая вслух:
- Раз, два, три.
И сунул его в левый передний карман брюк.
Вымыл руки - три раза нажал на дозатор жидкого мыла и намылил руки. Потом сполоснул их, трижды поставив под кран.
- Раз, два, три.
Высушил руки, потряс ими, повертел над головой и наконец вытер о штаны.
Лестер Риппл подхватил большую сумку. Он был готов.
Пройдя по коридору, отыскал кабинет, в который ему было назначено явиться. Здание было старым, деревянные полы были темными, как колумбийский кофе, а штукатурка на стенах - в пятнах и дырках. Деревянная дверь в кабинет была почти такой же темной, как и пол. Свет пробивался сквозь матовое стекло и вентиляционное окошко наверху.
Лестер остановился перед дверью, не зная, что делать - стучать или просто заходить, не дожидаясь формального разрешения.
Он постучал.
- Войдите, - донесся из-за двери женский голос.
Лестер повернул круглую ручку.
- Добрый день, - сказал он. - Меня зовут Лестер Риппл. У меня назначена встреча с доктором Осборном.
Секретарша не подняла на него глаз.
- Присаживайтесь, - сказала она. - Вы пришли слишком рано.
- Я знаю, - ответил Риппл, садясь на пластиковый стул у противоположной стены.
Он залез в сумку и принялся перебирать лежащие там журналы и книги. Выбрав "Физическое обозрение", положил журнал на колени и открыл страницу со статьей "Гравитационные волны в открытом пространстве де Ситтера", которую читал уже раз десять, а то и больше. Ее написал Стивен Хокинс вместе с Томасом Хертогом и Нилом Тароком.
"Господи, - подумал он, - Хокинса я готов читать хоть весь день".
Стивен Хокинс был кумиром Лестера и, знал о том сам Хокинс или нет, его учителем. Не раз Лестер задавался вопросом: а что на моем месте сделал бы Хокинс? У них было столько общего, что это казалось зловещим. Оба родились восьмого января. У обоих второе имя было Уильям. Отцы обоих хотели, чтобы сыновья занялись медициной, но они предпочли математику, потом перешли к физике, а именно - к теоретической физике. У обоих были проблемы со здоровьем, хотя амиотропический латеральный склероз Хокинса куда серьезнее близорукости Риппла.
Он прочел статью так же внимательно, как и в первый раз. Дочитав, проверил, который час, посмотрел на закрытую дверь в кабинет за спиной секретарши. Чем там занимается доктор Осборн? Какое-то время Лестер осматривал комнату, затем решил почитать что-нибудь еще. Взял комиксы. "Женщина-кошка", "Супермен" или "Зеленый фонарь" были для него таким же увлекательным чтением, что и Хокинс, Бон или Эйнштейн.
- Доктор Риппл? - произнес человек, открывший дверь кабинета.
- Вы доктор Осборн? - Риппл поднялся. Комикс с шелестом свалился на пол.
Осборн посмотрел на обложку. Заглавие, выписанное жутковатыми извилистыми буквами, гласило: "НЕЧЕСТИВАЯ ТРОИЦА".
Лестер понял, что не получит работу.
Находка
Проводника звали Чами, и он был инка. На языке кечуа это имя значило "маленький", "коротышка". Он и был таким. Пять футов три дюйма, определила Коттен. Худой, с коричневато-красной кожей, под которой ходили мускулы. Он сообщил им, что говорит на трех языках и предпочитает, чтобы его называли Хосе. Коттен решила, что это упрощает дело. В Перу почти все говорят по-испански, инки - на кечуа и часто тоже знают испанский.
Вместе с Хосе был еще один человек, покрепче, который помог им нести багаж, но он явно не знал английского.
Тропинка, проложенная в джунглях, вела в горы. Местами растительность становилась такой густой, что пройти было невозможно. Уже почти дойдя до конечного пункта, они свернули на боковую тропку, у дерева с прибитой красной деревянной табличкой. Пройдя примерно сорок футов по неровной и сильно заросшей тропе, они остановились.
- Риманчу, - сказал Хосе.
Он объяснил, что это место пока исследовали лишь поверхностно, хотя доктор Эдельман, руководитель раскопок, хотел, чтобы Коттен и ее спутники взглянули хотя бы краем глаза.
- Как переводится "Риманчу"? - спросила Коттен.
- "Они говорят", - ответил Хосе.
Немного отдохнув и осмотрев место, группа продолжала путь к основному лагерю и прибыла туда только к вечеру. Уже смеркалось; солнце садилось за горы. Коттен, Пол и Ник вымотались, и на такой высоте им не хватало кислорода.
- Неудивительно, что это место так долго не могли обнаружить, - заявил Ник, сбрасывая рюкзак и тяжело дыша. - Я будто до самого неба долез, блин. Тут и вид такой, как должен быть на небесах, - облака густые и висят низко.
Хосе махнул им рукой и подвел к доктору Эдельману.
Стоя у складного столика рядом со своей палаткой, Эдельман поздоровался за руку с вновь прибывшими.
- Приятно познакомиться.