Бережно спрятав реликвии, отец поставил шкатулку в нишу и закрыл тайник. "Я никогда не пользовался ими. Времена-то изменились. Нечисть, конечно, где-то есть, не может не быть, но таится и без крайней нужды не высовывается, – сказал он, когда мы поднялись наверх, и я уложил его в постель. – Твоя мать о шкатулке даже не подозревает… так надо, это знание только для мужчин. Но когда у тебя родится сынок, а он обязательно родится… у белых друидов почему-то непременно появляются сыновья… ты должен будешь посвятить его в тайну этих реликвий. И связь времён не прервётся…" Закрыв глаза, он слабым голосом добавил: "Скоро меня не станет. Не возражай, я чувствую… Так вот: я оставляю вам с матерью этот дом, кое-какое имущество, деньги в банке, так что бедствовать не придётся. Но запомни: главное наследство – вот эта самая шкатулка. Хотя надеюсь, что в жизни она тебе не пригодится…" Вскоре отец умер.
Баррет замолчал, раскуривая сигару. Не знаю, как остальные, а я смотрел на него новыми глазами. Вот тебе и биолог-коротышка! Потомок боевых магов, наследник могучих артефактов, с помощью которых на наших глазах уничтожили восставших мертвецов… Кое-что прояснилось, но непонятного всё равно было больше. Как, впрочем, и во всём, что касалось проклятого места.
– Сорок лет прошло, – негромко сказал академик, окутавшись облачком ароматного дыма. – Можете не верить, но за эти годы я тайник не открывал ни разу. Не было нужды, и к тому же реликвии вызывали у меня… опасение, что ли. Да чего там: я их просто побаивался. Слишком далека была вся эта история от повседневности, слишком необычна. И зачем, скажите на милость, артефакты в университете, в академии или издательстве? Там, слава богу, колдунов нет. – Неожиданно Баррет хихикнул. – Правда, есть парочка ведьм на кафедре и в учёном совете… ("Академический юмор", – вполголоса прокомментировал Ходько.) Словом, сейчас эти реликвии ни к чему, ушло их время. Не скрою, правда, что был чисто научный интерес. Исследовать бы их, попробовать вычислить магическую составляющую в объективных физико-химических, биологических и лингвистических категориях… Но как-то, знаете ли, рука не поднялась. Было ясное ощущение, что эти реликвии всуе лучше не трогать… А теперь всё время думаю: ну, почему я нарушил семейную заповедь, не рассказал нашу историю Джейсону? Почему не отдал ему артефакты перед отъездом в Эйвбери? Ведь было же предчувствие, было… Может, всё сложилось по-другому…
Баррет умолк. Последние фразы он вымолвил с трудом, и стало ясно, что годы не остудили отцовское горе.
– Не казнитесь. У нас в России говорят: знать бы, где упасть… – от души сказал я, кладя руку ему на плечо.
– Это верно, – откликнулся академик, вытирая уголки глаз, – но всё же… Ладно. – Он сам себя оборвал и яростно пыхнул сигарой. – В общем, спустя сорок лет я извлёк артефакты. К счастью, они так устроены, что никакой специальной подготовки не требуют. Держи при себе – и всё. С тем и уехал в Эйвбери…
Здесь я уже в третий раз. Каждый год приезжаю на две-три недели, брожу в окрестностях, болтаю с аборигенами. Веду себя тихо, спокойно, никуда не суюсь. Ко мне стали привыкать: чудаковатый профессор с комической внешностью и слабыми лёгкими, которым здешний климат полезен. Воздух тут, кстати, и в самом деле считается целебным… Что сказать? Наслушался и насмотрелся всякого. Здесь всё тайна и мистика. И, конечно, Джейсон был прав: Эйвбери – абсолютно геопатогенная зона. Хрономиражи, к примеру, я видел собственными глазами… Но вот с классической нечистью сегодня столкнулся впервые.
– А как же призрак старика? Ну, с которым вы однажды встретились ночью, в поле? – спросил Ходько.
Баррет покачал головой:
– Это было что-то другое. Во всяком случае, когда я направил в его сторону талисман Мерлина, призрак никак не отреагировал – просто исчез…
– А-а, призраком больше, призраком меньше, – пробормотал Ходько и, махнув рукой, обратился к биологу: – Ну, хорошо, в деревню вы внедрились. А удалось ли что-нибудь выяснить о гибели вашего сына?
– А вот ни черта! – зло сказал Баррет и даже стукнул кулаком по столу. – Разведчик из меня нулевой. В замок "Наследия" просто так не проникнуть, сами могли убедиться. Аткинсона я несколько раз видел, в одной гостинице квартируем… квартировали. – А толку? Что сказать? "Не ваших ли рук дело запрет на экспедицию в Эйвбери моего покойного сына? Не вы ли косвенный виновник его гибели"?
Искал я старуху Дженет. Ведь последний вечер жизни Джейсон провёл в её доме. Вот кстати: кто-то же устроил так, что ребятам отказали в ночлеге и в гостинице, и в других домах деревни, и посоветовали обратиться за постоем к старухе… Теперь-то ясно, что ведьма организовала ночью парням какое-то адское представление, напугала до безумия, вот они и кинулись из деревни сломя голову… Да только всякий раз перед моим приходом она куда-то исчезала. И не зря: должно быть, чуяла приближение артефактов. Я ведь с ними не расставался. На ночь и то под подушку укладывал…
– Ну, а гробница Вест-Кеннет? Не пытались проникнуть? – спросил Телепин.
Баррет задумчиво пригладил остатки волос вокруг обширной лысины.
– Желание было, – признался он. – Не то чтобы я рассчитывал сходу, без всяких детекторов, найти этот непонятный источник энергии, о котором говорил Джейсон, но вдруг… Гробница – это длинный, ярдов сто, земляной курган. Приземистый, грубо обложенный камнем. В южном торце есть вход внутрь, закрытый массивной дубовой дверью, а та в свою очередь закрывается на здоровенный засов. Кто и когда построил гробницу, неизвестно. В деревне говорят, что она существует с незапамятных времён, ровесница мегалитов.
И вот стою у входа, примеряюсь, как этот ржавый засов отодвинуть… и вдруг чувствую, что скорее умру, чем войду внутрь. Какой-то немотивированный ужас… Нет, не так. Скорее, ощущение невозможности зайти. Словно что-то мягко, но непреодолимо отодвигает меня от гробницы. В общем, постоял, да и ушёл. Потом ещё дважды пробовал – с тем же результатом. Что хотите, то и думайте. А ведь я по натуре к фантазиям не склонен, да и не труслив. – Баррет усмехнулся. – Всё же потомок белых друидов. Гены, ничего не попишешь…
– Помнится, то ли вы, то ли Вильямс рассказывали, что, по местным поверьям, в гробнице упокоился некий легендарный герой или титан, – задумчиво сказал Телепин.
Баррет хмыкнул:
– Рассказывал я. А ещё я рассказывал, что в былые века находились смельчаки, проникавшие внутрь. Только ни один из них обратно не вернулся. Об этом любой в деревне знает. А уж правда или вымысел…
– Однако в прошлом веке в гробнице копались археологи, нашли несколько десятков древних захоронений, – сказал я. – Значит, не так страшен чёрт?
Баррет кивнул:
– Копались, а как же. Я нашёл в архиве исторического сектора академии их отчёт и проштудировал внимательнейшим образом. Странный отчёт. Экспедиция была рассчитана на месяц, а проработала всего четыре дня. После этого без объяснения причин сорвалась с места, даже ничего толком не задокументировали. Что, как, почему – о том в бумагах ни слова. Ощущение, что прошлись по вершкам, гробницу толком не исследовали. Надо полагать, руководитель экспедиции перед начальством как-то объяснялся. Но, видимо, все объяснения были даны устно и никак не протоколировались… – Он откинулся на спинку стула и вытянул ноги. – Почти уверен, что археологов что-то спугнуло. Или кто-то спугнул. Связано ли это каким-либо образом с таинственным источником энергии, который обнаружил Джейсон? А хрен его знает…
Собственно, академик выразился грубее. Энтони поморщился, но промолчал. Брань Баррета, в сущности, была криком отчаяния: в этой проклятой деревне, куда ни ткнёшься, полный тупик – везде ужас и ничего не понять… Вновь накрыло болезненное чувство беспомощности и гнева – увы, бессильного. Не то чтобы личный аналитик его императорского величества Николая Второго Буранов Эм Эм собирался признать поражение, однако и о победе речи не было. Да и что тут, в Эйвбери, можно считать победой? Вот разве мегалиты с землёй сровнять. Аккуратно, кумулятивными зарядами, чтобы мирное население не пострадало…
– Словом, ваши изыскания ничего не дали, – констатировал Ходько, пристально глядя на академика.
– По крупному счёту, ничего… Откровенно говоря, я уже думал, что нынешний приезд в Эйвбери будет последним. Что толку ездить, если выяснить ничего не удаётся? – Академик выдержал паузу и слегка улыбнулся: – Но теперь у меня возникла надежда.
– Почему? – быстро спросил я.
Вместо ответа Баррет поднялся и, подойдя к Энтони, положил руку на плечо.
– Появился этот юноша, – буднично сказал он.
Вадим Телепин
– И чем же этот юноша интересен?
Сумрачный голос, которым был задан вопрос, принадлежал Вильямсу. Инспектор стоял у входа, подпирая спиной косяк, и, похоже, находился тут уже некоторое время. А мы, увлечённые рассказом Баррета, и не заметили. К тому же этот массивный человек появился удивительно тихо.
– Входите, Джеральд, – нетерпеливо сказал Буранов. – Извините, что подняли ночью с постели, но тут, знаете ли, случилось много интересного…
Маленькие, глубоко сидящие глазки инспектора окинули нашу компанию цепким взглядом.
– Я весь внимание, – меланхолически произнёс он, снимая форменный плащ и усаживаясь на ближайший стул. – Рассказывайте, что произошло. А то из телефонного разговора с мисс Мэддокс я почти ничего не понял: эмоций много, информации мало…
Володя сжато поведал про схватку с мертвецами, а потом тезисно изложил историю Баррета.