Они побежали сквозь дождь, причем Суинберн заметно отставал от своего юного товарища. Вилли то и дело возбужденно подскакивал и строил отчаянные планы, как изловить гробокопателей. В этих планах фигурировали ямы-ловушки, сети, наручники, глазные повязки, а заканчивалось все виселицей с болтавшимися на ней телами.
- Ты кровожадный маленький монстр, Вилли Корниш, - пошутил поэт, - а твои планы замечательны, но совершенно невыполнимы. Давай-ка сегодня ограничимся рекогносцировкой.
- Реко… чем? - удивился мальчик.
- Рекогносцировкой. То есть мы посмотрим, там ли эти дьяволы, и, если увидим их, со всех ног помчимся за подмогой!
- Ну… так неинтересно, - разочарованно сказал Вилли. - Я бы лучше сам поймал этих гадов!
Они свернули с Коммершиал-роуд и пошли по неосвещенному переулку к Хардинг-стрит. Из двери дома выскользнула фигура - девочка-проститутка лет двенадцати - и назвала цену. Суинберн и Вилли помотали головами и поспешили дальше.
Они оказались на Хардинг-стрит, уже почти безмолвной, дошли до угла, повернули на Сквирел-хилл и начали карабкаться вверх по крутому склону. Вблизи не было ни домов, ни людей, только одинокая газовая лампа у ворот кладбища.
- Тише! - предупредил Вилли. - Мы же не хотим спугнуть негодяев.
Суинберн последовал за ним до угла кладбища, и они оба присели в тени рядом со стеной.
Они долго вслушивались, но не могли различить ничего, кроме дождя, барабанившего по мостовой, и шороха листьев.
- Подсади меня, - шепнул Вилли.
Суинберн вздохнул, мечтая завалиться на тощий дерюжный матрас, укрыться тонким грязным одеялом и провалиться в сон. Он наклонился, обхватил колени Вилли и поднял его. Мальчик ловко ухватился за край, подтянулся, лег на стену и протянул руку. Суинберн схватил ее и вскарабкался наверх. Оба спрыгнули на кладбищенскую землю.
- Я насквозь мокрый, - пожаловался Суинберн.
- Шшш…
Вилли стал красться через заросли, Суинберн за ним.
Где-то впереди послышался треск.
- Что это? - тихо спросил Суинберн.
- Шшш… - повторил Вилли. Потом шепнул одними губами: - Это они!
Они добрались до могильного камня, опутанного сорняками и плющом, потом до следующего и так перебегали от могилы к могиле, приближаясь к тому месту, откуда доносились звуки.
Суинберн забыл об усталости. Он уже рисовал в своем воображении мрачные события, свидетелем которых станет. Его била дрожь от нервного перевозбуждения.
Вилли подполз к гранитной плите и высунул голову из-за ее вершины. Потом поспешно присел, повернулся и жестом позвал Суинберна.
Поэт на четвереньках дополз до Вилли, лег рядом с ним и тоже выглянул из-за камня. Сквозь пелену дождя он смутно различил несколько движущихся фигур.
Он ткнулся ртом в ухо Вилли и прошептал:
- Надо поближе.
Мальчик кивнул и указал на склеп, темневший справа.
- Обогнем его…
Пригибаясь как можно ниже, они стали пробираться по неровной земле через мокрые кусты и кучи грязи, мимо покосившихся крестов и каменных ангелов, чьи призрачные глаза, казалось, роняли слезы. Наконец смельчаки добрались до основания громоздкого монумента. Скрываясь от мерцающего света единственной газовой лампы, они на ощупь шли в полной темноте, пока не оказались у дальнего угла кладбища.
- Давай сосчитаем их, - прошептал Суинберн, - и вернемся той же дорогой. Побежим в таверну на углу Коммершиал-роуд и позовем людей. Если повезет, вернемся сюда вместе с толпой и схватим ублюдков на месте преступления!
Они выглянули из-за угла склепа.
Фигур было ровно семь, некоторые стояли, наклонившись, другие припали к земле. Все были в плащах с капюшонами. Странные звуки доносились до Суинберна: чавканье, сопение, хруст и треск.
Одна из фигур выпрямилась, и Суинберну показалось, что это человек невысокого роста, но широкий в плечах. В руке он держал палку, которую поднес к капюшону.
Суинберн вгляделся пристальнее и обмер.
Это была не палка. Это была человеческая рука, еще не разложившаяся, с болтавшейся на конце кистью.
Фигура потянула руку, смачно отрывая кусок зловонной плоти.
Суинберн спрятался в тень надгробия, потянув за собой Вилли.
- Господи! - простонал он. - Ты видел? Они не грабят могилы! Они едят трупы.
Он почувствовал, как Вилли Корниш задрожал с головы до ног.
- Я хочу домой, - всхлипнул он.
Суинберн притянул его к себе и шепнул:
- Выбирайся быстрее, Вилли. Иди тихонько, держись в тени, перелезай через стену и беги. Доберешься до таверны - расскажи всем, что ты видел. Давай!
Мальчик вытер нос мокрым рукавом, засопел и побежал прочь.
Суинберн опять выглянул из-за надгробия. Две фигуры вытаскивали гроб из размокшей глины: сгнившее дерево уже рассыпалось, стенок не было, а крышка провалилась внутрь. Остальные пятеро, завернувшись в плащи, окружили гроб и наклонились над ним. Обломки крышки полетели в сторону. Суинберн услышал хруст разгрызаемых костей и почувствовал во рту вкус разлитой желчи. Его вырвало.
Все, что происходило дальше, напоминало фильм ужасов.
Что-то - треск сучка, неловкое движение? - привлекло внимание трупоедов. Они разом повернули головы. Неужели они заметили Вилли? Надо его спасать!
Поэт поднялся и вышел из-за надгробия.
- Эй! - крикнул он.
Семь капюшонов обернулись к нему семь пар горящих злобой красных глаз уставились на него. Одна из фигур сделала два шага вперед. Слабый свет лампы выхватил из тьмы сморщенную морду и белые клыки.
Вервольфы!
В первый раз за всю свою жизнь Суинберн по-настоящему испугался. Он бросился бежать, но споткнулся о плиту, потерял равновесие и упал. Он бешено забил ногами, пытаясь уползти в темноту, но когти вцепились ему в лодыжку, и он понял, что твари настигли его. Суинберна поволокли по мокрой земле, он сопротивлялся, хватаясь за нее пальцами, но тщетно.
Сильные руки стиснули и вздернули его вверх; ледяной ужас от того, что сейчас его раздерут на куски и съедят, почти парализовал сознание Суинберна.
Люди-волки зарычали, начали ощупывать несчастного за руки и за ноги, сунули морды под его одежду и тщательно обнюхали. Потом они обступили его тесным кольцом, земля закружилась, перед глазами поплыли цветные пятна и сомкнулись сплошной стеной. В последнюю секунду, до того как потерять сознание, он понял, что его куда-то тащат.
Глава 13
ПЕС, КОТ И МЫШЬ
"Вселенная, которую мы наблюдаем, обладает именно теми свойствами, которые следовало бы ожидать, если бы в ее основе не было никакого замысла, никакой цели, никакого зла и никакого добра - ничего, кроме слепого, жестокого безразличия".
Чарльз Дарвин
На следующее утро, после того как они с Суинберном посетили Элефант и Кастл, сэр Ричард Фрэнсис Бёртон, вновь переодевшись в сикха, отправился на заброшенную фабрику на берегу канала Лаймхаус-кат и взобрался на трубу. Он бросил три камня в дымоход, и через несколько минут вторично побеседовал с Жуком. Они договорились, что Суинберн станет подмастерьем у Винсента Снида, после чего Бёртон передал Жуку пакет с книгами и ушел.
Добравшись до квартиры поэта, он изложил ему свой план. Суинберн был вне себя от восторга и немедленно занялся приготовлениями.
Потом Бёртон поехал в Скотланд-Ярд к детективу-инспектору Траунсу. Он рассказал ему о последних событиях и о том, что Олифант, вероятно, как-то связан с Джеком-Попрыгунчиком. От Траунса Бёртон узнал, что обе девушки, Конни Файевезер и Алисия Пипкисс, живут нормально, и чудовище на ходулях пока нигде не показывалось.
В половине третьего королевский агент вернулся на Монтегю-плейс. Заплатив кэбмену, он заметил, что дорожные работы перед домом прекращены: канава исчезла, а сверху уложен аккуратный слой камней. Толстая труба, которой прежде не было, проходила по стене дома и терялась в кирпичной кладке прямо под одним из окон его кабинета.
- Что это за новая труба? - спросил он миссис Энджелл, вытирая ноги о коврик.
- Это для газоснабжения, - пояснила она. - Надо сказать, поставили они ее довольно быстро.
Бёртон поднялся по лестнице и вошел в кабинет, а оттуда в гардеробную, где снял костюм сикха и стер грим. Спустя полчаса, переодевшись по-домашнему, он уже сидел за столом и ел ланч, одновременно читая последний выпуск "Империи".
В дверь постучали, он крикнул, чтобы входили, и на пороге появилась миссис Энджелл.
- Двое рабочих хотят поговорить с вами, сэр.
- Рабочих?
- Тех самых, которые проложили новую трубу.
- Что им надо?
- Не знаю, сэр, они очень настойчивы.
- Пусть идут наверх.
- Да, сэр.
Она вышла, пропустив посетителей в комнату. Оба были одеты совершенно одинаково - в длинные черные сюртуки, черные жилеты и белые рубашки с высокими воротниками "Гладстоун", накрахмаленные концы которых угрожали выколоть глаза при каждом повороте головы. Шеи закрывали бледно-желтые платки. Широкие бриджи заканчивались чуть ниже колен, открывая бледно-желтые трико. На ногах - башмаки с пряжками.
Бёртон удивился: этот стиль вышел из моды лет пятьдесят назад.