– Любой из нас хотел бы защитить свою жизнь от тех, кто пытается ее отнять, – продолжил Пабло. – Но никто из нас не убивает при этом десятки людей, случайных прохожих, женщин. Вы спросите, допускаю ли я, что здесь в камерах сидит хотя бы один человек, который не виновен в том преступлении, за которое отбывает наказание? Я отвечу – допускаю. И что с того? Что с того, если бог допускает его пребывание здесь? Отчего я должен вмешиваться? Всякий человек имеет шанс начать жизнь заново. Но только после смерти. Именно этот шанс – умереть мы и предоставляем. Более того, мы приучаем заключенных к смерти и боли. Частично искупаем их грехи, раз уж ад для них начинается уже здесь. Иначе, отчего они принимают смерть как избавление? А что касается различий между кибером и человеком, я бы с Пронырой поспорил. Имеется немало фактов, когда полностью имплантированный человек, абсолютный кибер, машина – продолжает считать себя божьей тварью. Рассчитывает на человеческое отношение. Это страшнее всего, Рауль.
– Разве кто-то сказал, что я озабочен судьбой Гонсалеса? – удивился Оливера. – Я как раз думаю, когда он сбежит в третий раз.
Гонсалес сбежал в тот же день. Мигель со своими ребятами вновь рванулся на дорогу и никого не нашел. А еще через неделю свернул оборудование и уехал. В тот же день позвонил Леку.
– Слышишь, Оливера, забудь обо всем, о чем мы говорили. Считай, что никакого Проныры у тебя и не было. Дело закрыто.
– Подожди. Скажи только одно, вы его взяли?
– Пока нет, – ответил после паузы Леку. – Но возьмем. На этот раз он, видимо, сумел избавиться от маяка.
– Лучше бы вы его не находили, – заметил Оливера.
– Прогресс невозможно остановить, – усмехнулся в трубке Леку. – Если не мы, до него доберется кто-то другой.
– Можно попросить об одолжении? – поинтересовался Оливера. – Считай, что у меня приступ служебного рвения. Пришли фото Хавьераса, который преследовал Гонсалеса.
– Ты и об этом знаешь? – удивился Леку. – Проныра оказался более разговорчивым, чем я думал? Да, Хавьерас оказался единственным, кто тогда… выплыл. Пришлю. И все-таки, помни, ничего не было.
– Ничего не было, – повторил Оливера, кладя трубку.
– Шеф, – заглянул в кабинет Поштига.
– Заходи, – кивнул Оливера, открывая атлас. – Найди-ка мне этот самый Баргузин.
– Вот, – ткнул Пабло пальцем. – Видите? Слева от озера Байкал исток Лены и населенный пункт Качуг. Справа станция Баргузин. Одного не понимаю, как он снял маяк? Этот пластик можно разрезать только лазером в специальной лаборатории. Или он как-то экранировал себя?
– Его просто больше нет, – покачал головой Оливера. – Ты служил в армии?
– Да, – кивнул Пабло. – Связистом.
– А я наводчиком в артиллерии, – задумался Рауль. – Знаешь, как пристреливают орудие? Сначала перелет, потом недолет. С третьего выстрела всегда в цель.
– Вы считаете, что колумбийцы его все-таки утопили? – удивился Поштига. – В таком случае я сочувствую господину Леку. Озеро Байкал самое глубокое на планете!
– Вопрос только в том, почему именно Байкал, – почесал подбородок Оливера.
– Извините, – Поштига замялся. – Я тут почитал кое-что о принципах ориентации киберов, о гироскопических сферах, системах координат и подумал…
– Ну? – не понял Оливера.
– Понимаете, – Пабло почесал затылок. – Возможно это всего лишь совпадение, но у моего мальчика на столе стоит глобус. Я изобразил на нем мелом лицо. Условно. Так, чтобы наша тюрьма находилась как раз на той точке, где у Проныры был пластырь. Входное отверстие от пули.
– И что же? – нахмурился Оливера.
– Выходное отверстие оказалось в Сибири, – вежливо хихикнул Поштига. – Как раз в районе озера Байкал.
Заскрипел факс и оттуда медленно полез листок. Оливера потянул его на себя и узнал в черно-белом изображении индейца со шрамом. Только одет он был в смокинг и стоял не возле автобуса, а возле дорогого авто.
– Что-то перепутал, – задумчиво сказал Оливера. – Не тот автобус взорвал.
– Вы и об этом знаете? – оживился Поштига. – Автобус действительно свалился в пропасть и взорвался. Тут, недалеко. К счастью, никто не пострадал. Только водитель скрылся. Индеец какой-то. Я вообще удивляюсь, как им дают права?
2005 год
Внутри геометрии
01
– Макс, она красива?
– Тони, я бы отдался ей, не раздумывая.
– Лжешь, паршивец! Ты ничего не делаешь не раздумывая. И все же ты меня заинтриговал. Знаешь? Мне лучше! Перспектива общения с газетным писакой уже не кажется столь неприятной.
– Контракт, Тони. Это всего лишь контракт. И ты знаешь, о какой сумме идет речь. К тому же это еще и реклама. Реклама, за которую ты ничего не платишь. Платят тебе!
– О какой рекламе ты говоришь? Макс. Нам не нужна реклама. Нам не нужны жалкие деньги этой газеты. Сейчас в эту секунду полтора миллиарда пользователей находятся в системе. И это утром! А что будет к вечеру? Наши постоянные пользователи – семьдесят шесть процентов земного населения. Даже полтора миллиона проживающих в Геометрии жалкие крохи на этом фоне.
– Вот об этом я и хотел предупредить. Эта прекрасная штучка очень опасна. Она молода, красива, но ужасно въедлива. Лучше о Геометрии не распространяться.
– Их всех интересует, прежде всего, Геометрия. Словно успех нашей фирмы зависит от этого проекта. Да если бы даже и так? Не лучше ли вообще отказаться от любой шумихи? Зачем все это? Неужели только ради подписчиков ее газеты?
– И ради них тоже. Через неделю продолжатся слушания антимонопольного комитета. Боюсь, они могли пронюхать, что наш главный конкурент создан нами же. Нам нужен положительный имидж.
– Имидж, имидж… Иногда мне хочется отправить в Геометрию весь этот антимонопольный комитет. И когда-нибудь я сделаю это.
– Безусловно, Тони. Только имей в виду, что тогда и тебе придется уйти туда же.
02
– Прошу вас, мисс….
– Элизабет Вуд. Мистер Энтони Остин?
– Хотите, что бы я целый час выслушивал, как вы будете называть меня этими тремя словами? Просто Тони.
– В таком случае Лиз.
– Очень приятно.
– Надеюсь на это.
Это был ее шанс. Конечно, она не считала себя начинающим автором. Лиз была блистательным и успешным молодым журналистом, но редактор, посылая ее к Остину, жестко предупредил: "Это твой шанс, деточка. Я не заставляю тебя ничего выдумывать, хотя сенатор Эдвардс из антимонопольного комитета был бы рад получить нужный ему результат любой ценой. Узнай правду. Думаю, что этого будет достаточно. Ты можешь это сделать".
– Макс, ты пока свободен. Узнай, что там, на втором уровне? Отмечено незначительное снижение трафика. Кстати, ты был более чем прав. Насчет, "не раздумывая".
Вот он какой, недоступный и закрытый для прессы Энтони Остин. Самый богатый человек в мире. Самый богатый человек в системе. Ему действительно нет еще и сорока. Да. Седина уже начинает искриться в волосах. Но глаза молоды и очевидно безумны. Половина населения планеты считает его богом, вторая половина дьяволом. Но и те, и другие исправно платят ему и делают его еще богаче. Кто ты, Энтони Остин?
– И так, с чего мы начнем?
– Я хотела бы сделать несколько кадров.
– Вы еще и фотограф?
– Я репортер, Тони, а репортер это все. К тому же, кажется, это вы должны отвечать на мои вопросы?
– Безусловно. Как мне сесть?
– Естественно. Собственно говоря, вы уже сидите прекрасно. Не могли бы вы взять в руки сигару?
– Ту, которая дымится в пепельнице?
– Да.
– К сожалению нет. Я не курю, Лиз, и никогда не курил. Эта сигара одно целое с пепельницей. Дымок – иллюзия, художественный лазер.
– Вы живете в мире иллюзий?
– Все зависит от точки отсчета.
– Думаете, что сможете уходить от моих вопросов?
– Если позволят условия контракта. Скажите сразу, что вас интересует?
– Все. И то, о чем вы говорить не пожелаете. Я думаю, что фотографии будут прекрасны. Включаю диктофон?
– Судя по этому красному огоньку, он работает с момента вашего появления.
– Вы правы. Тем не менее, я должна была предупредить. Сколько вам лет?
– Ну, это я скрывать не намерен. Тридцать восемь.
– Вы глава корпорации Остин-Лэнд?
– Да.
– Что это такое?
– Остин-Лэнд? Это страна Остина.
– Это звучит примерно как страна Гудвина.
– Звучит? Может быть. Только это в миллиард раз интереснее, чем страна Оз. Вы сами были когда-нибудь в стране Остина?
– Конечно. Как и все жители Земли. К тому же, я готовилась к интервью. Вы знаете, что многие считают вас врагом человечества?
– Вы имеете в виду эти разговоры, что мы убиваем культуру, чтение, воспитание, культивируем жестокость, создаем "аутонаркоманию"? Это ерунда.
– Вам помогает так считать прошлогоднее, сделанное в вашу пользу, заключение правительственной комиссии?
– Сделанное в пользу моих клиентов. А их сегодня три четверти населения Земли. И не только это. Статистика. Вам что-нибудь говорит цифра снижения преступности в Нью-Йорке – пятьдесят процентов? Вам что-нибудь говорит цифра выплаченных нашей корпорацией налогов? В прошлом году она превзошла размеры ассигнований всех правительств Земли на их армии. Вы знаете, что диплом выпускника нашего виртуального Остин-Колледжа столь же престижен, как диплом выпускника Гарварда или Кембриджа? Вы знаете, что одновременно в стране Остина пребывают до трех миллиардов человек?
– Миф. Иллюзия. Нереальность. Ничто.
– Нет. Уверяю вас. За "ничто" не платят деньги. Тем более хорошие деньги.