- Доброе утро, господа. - Голос директора вполне соответствовал внешности: властный, но пока доброжелательный. - Чему обязан?
- Полковник Горелов, - представился Белогор. - Управление по чрезвычайным ситуациям Московской области…
- Энгельс Владимир Генрихович, директор данного лечебно–профилактического учреждения…
- Очень приятно! - Стас сделал шаг вперед и протянул руку.
Я толкнул Ракитина в бок: смотри! Энгельс протянул свою в ответ, и в момент, когда их ладони соприкоснулись, я снова заметил эту легкую судорогу, даже нет - тень судороги, мелькнувшей по холеному лицу директора. И все! Снова обычное выражение.
- Видел? - одними губами шепнул я Олегу в ухо. Ракитин молча кивнул, не оборачиваясь, и я почувствовал, как он подобрался, превратившись в сжатую пружину.
- Так что вас привело в нашу скромную обитель? - приветливо поинтересовался Энгельс, делая приглашающий жест.
Мы скромно сели на стулья, стоявшие вдоль стены слева от входа, а Белогор, выпустив руку директора, расположился в кресле перед столом. Энгельс, как радушный хозяин, остался стоять рядом.
- Нам с товарищем, - кивнул Стас на молчаливого Секача, - поручено отснять учебный материал по эвакуации детского лечебного учреждения в условиях угрозы пожара, урагана и наводнения. Помогать нам будет съемочная группа с телеканала "Доверие"…
- Как же, как же! Весьма уважаемый и популярный канал! - вставил директор, зачем–то потирая руки.
- Ну так, даете добро на съемки? - деловито спросил Белогор, поднимаясь.
- Конечно, конечно…
- Тогда мы с вами сейчас обсудим бюрократическую сторону вопроса, а операторы пусть пока осмотрятся, подберут натуру, ракурсы там всякие?
- Безусловно! Пусть выбирают, - замахал Энгельс на нас руками. - Только наденьте халаты. Все–таки у нас медицинское учреждение…
Надев халат, я испытал "дежа вю", будто вновь оказался в родной больнице и собираюсь на обход. Воспоминание неприятно резануло по сердцу: ведь ушел я оттуда не по своей воле. За мои "вольности" на ниве лечения пациентов, когда я стал применять методы альтернативной медицины, тогда еще официально неразрешенные Минздравом, меня настойчиво попросили освободить должность и порекомендовали заняться частной практикой. Свое дело я так и не открыл, потому что судьба решила сменить мне профессию, и я стал журналистом. О чем, впрочем, до сих пор ни разу не пожалел…
Моя напарница Ласка напротив, облачившись в белый халат, даже загордилась, словно надела некие священные одежды. Она буквально шествовала, а не шла по санаторскому коридору. Вдобавок обнаружила в кармане халата забытый, наверное, дежурным врачом фонендоскоп, и тут же нацепила себе на шею, как это делают все подряд в медицинских сериалах. Мне стало смешно, и я спросил:
- Как твое настоящее имя?
- Ольга. - Девушка удивленно посмотрела на мою улыбающуюся физиономию. Ей явно была непонятна моя веселость: такое ответственное дело, а он ухмыляется!
- Оля, ты бы выбросила фонендоскоп, - посоветовал я.
- Зачем?! Это же врачебный прибор…
- Не врачебный, а диагностический. Во–первых. Во–вторых, ты находишься в детском психоневрологическом санатории, а не в кардиоцентре по реабилитации инфарктников. Да и выглядишь как практикантка, а не врач.
Ласка обиженно надула губы, но фонендоскоп все же сняла и сунула на первый попавшийся сестринский стол. Я решил не обращать внимания на ее капризы и принялся внимательно изучать таблички на дверях, мимо которых мы проходили. Сильно мешала видеокамера. Пришлось тащить ее с собой, чтобы не выйти из образа, и даже временами припадать к видоискателю, имитируя поиск натуры и ракурса.
Мы прошли для отвода глаз весь первый этаж. Здесь в основном располагались вспомогательные службы санатория: лаборатории, моечная, комната санитарок, кухня и столовая в одном блоке, хозчасть, приемный покой и комната охраны.
Наличие последней меня заинтересовало. Видимо, я сильно отстал от медицинской жизни, но в мое время (всего–то пять лет прошло!) подобных помещений в лечебных заведениях не наблюдалось. Я, конечно, не преминул заглянуть туда.
В комнате, обставленной по последнему слову современного дизайна, наличествовал компьютерный комплекс с выведенной на него видеоохранной системой. На дисплее с почти метровым экраном маячило сразу восемь картинок - с восьми камер слежения в разных концах санатория. Мое внимание привлекла одна картинка, показывающая торец коридора второго этажа с перегородкой. В ней имелась дверь с электронным замком, а рядом с ней на стуле сидел охранник. На самой двери никакой таблички не наблюдалось, но на стенке что–то маячило не в фокусе.
Сидевший за монитором дежурный оператор зевнул, намекая на то, чтобы нам побыстрее свалить. Телевизионщики - это, конечно, прикольно, но уж больно они любопытные и приставучие. Ласка послала ему воздушный поцелуй, и мы отправились на второй этаж.
- Ты видела на мониторе охранника перед какой–то перегородкой? - спросил я, пытаясь закрепить ремень видеокамеры на запястье.
- Видела. Это в правом крыле. - Ольга остановилась и поймала меня за руку. - Давай помогу.
- Спасибо… Не торопись, мы же киношники.
Где–то посередине второго этажа, разделенного на три больших отсека - профильные отделения, мы нагнали "экскурсию". Впереди шел господин Энгельс и с преувеличенно бодрой жестикуляцией разъяснял Белогору, Секачу и Ракитину устройство и назначение своего санатория.
- Подобные учреждения здравоохранения призваны вернуть обществу будущее! - с пафосом говорил директор. - Ведь методы, которыми мы оздоравливаем детей, самые передовые, проверенные в сотнях подобных санаториев и пансионатов. Они абсолютно безопасны и не имеют побочных эффектов!..
Я на секунду задержался возле волхва и тихо спросил:
- У него это надолго?
- Что именно? - не разжимая губ, застывших в вежливой полуулыбке, поинтересовался Белогор.
- Ну, запись речи длинная?
- Откуда я знаю? Мне все время приходится дожимать его! Этот директор - потенциально сильный эспер. Но ленив и инертен.
- Ладно, мы тут кое–что обнаружили. Сейчас идем проверять. Потом сообщим…
Стас кивнул и снова повернулся всем корпусом к разглагольствующему Энгельсу.
Мы с Лаской двинулись дальше по коридору. Здание санатория было выстроено буквой "г", поэтому долгожданную перегородку в таинственное отделение мы увидели, лишь повернув за угол. В небольшом холле перед ней располагался, как и везде, медсестринский пост, а напротив - дверь в ординаторскую. Однако вместо медсестры за стойкой сидел пожилой врач и что–то писал в журнале.
При нашем появлении он прервал свое занятие и заинтересованно принялся нас разглядывать.
- Доброе утро! - очаровательно улыбнулась Ольга, но доктор остался равнодушен к ее чарам.
- Что вам угодно и как вы здесь оказались, молодые люди? - сурово вопросил он, поднимаясь из–за стола.
Препирательство с персоналом не входило в наши планы, поэтому я поспешил разъяснить ситуацию:
- Мы с телеканала "Доверие", профессор. Ищем натуру для съемок учебного фильма по заданию МЧС.
- Во–первых, я не профессор! Во–вторых, детский санаторий - не место для съемок всяких там шоу!..
- Извините, - я рассмотрел его бейдж, - Иван Сергеевич. Но мы действуем с разрешения вашего директора.
- Наш директор - не врач! - продолжал наступать на нас строгий доктор. - А здесь, между прочим, очень сложные пациенты - дети, страдающие аутизмом! Вы знаете, что это такое, молодой человек?
- Конечно. - Я решил все–таки сбить ему пыль с ушей. - Аутизм - это расстройство, возникающее вследствие нарушения развития мозга. Оно характеризуется отклонениями в социальном взаимодействии и общении, а также ограниченным, повторяющимся поведением. Указанные признаки, как правило, появляются в возрасте до трех лет.
- Браво, - кисло улыбнулся врач, - вы хорошо выучили определение из справочника.
- Вообще–то, я двенадцать лет проработал в практическом здравоохранении, - сообщил я небрежно. - Доктор honoris causa18, к вашим услугам!
У старого брюзги буквально вытянулась физиономия, но он все же нашел в себе силы возразить еще раз:
- Тогда вы тем более должны понять, что любое внешнее вторжение в устоявшийся распорядок их существования чревато нервным срывом.
- Мы не собираемся их волновать, коллега, - продолжил я свои увещевания, краем глаза заметив, что Ласка, отвернувшись, говорит что–то в усик микрофона, который она успела нацепить вместе с наушниками.
Я понял, что Белогор оповещен о том, что мы нашли секретное отделение, где содержались похищенные дети, и теперь остальное представлялось мне несложным делом. Нейтрализовать полусонного охранника на стуле и въедливого доктора - ерунда. Даже если внутри есть еще парочка дуболомов (что вряд ли, ведь не тюрьма же в самом деле!), то и они не станут какой–то особой проблемой.
- Сейчас сюда подойдет сам директор, - миролюбиво сказал я врачу, - и все окончательно разрешится.
Не прошло и пяти минут, как в холл прибыла вся теплая компания. Господин Энгельс, правда, выглядел неважно. С него градом катился пот, директор то и дело озирался с выражением, будто не мог понять, что он здесь делает. Белогор теперь постоянно держал Энгельса под локоть - похоже, ему очень трудно было сохранять раппорт достаточной глубины. Ракитин, правда, вел свою игру безукоризненно, то и дело оправляя китель и бросая по сторонам сурово–внимательные взгляды.
Секач, завидев меня, сразу подошел и отвел к окну.
- Ты уверен, что детишки именно здесь? - полушепотом спросил он.
- Это именно та дверь, что я видел во время сеанса дальновидения, - твердо сказал я.