- Наглеешь, Стас, - констатировал Прохоров, бросив на волхва недобрый взгляд. - Я бы на твоем месте был осмотрительнее. Тем более что "Перун" с сегодняшнего дня распущен, как потенциально опасная для общества организация!
- И кто же его распустил? - тоже нехорошо прищурился Белогор, а про себя подумал: "Зря я от поддержки отказался, сейчас бы ребята ох как пригодились…"
- Вот постановление главного прокурора города Москвы. Ознакомься, - протянул ему бумагу Прохоров.
- Очень интересно, Александр Михайлович! - почти весело сказал Стас, пробежав текст глазами. - И когда же это вы успели под Вологду сгонять?
- Причем тут Вологда?
- Ну, как же! Ведь всему городу известно, что Эдуард Филиппович, он же - генпрокурор столицы, обожает проводить новогодние каникулы под Вологдой, в своем скромном имении на десять гектаров. И пока эти каникулы не кончатся, господина прокурора в Москву калачом не заманишь.
- Послушай теперь меня, мальчишка! - яростно выдохнул Прохоров, подавшись вперед и сжав кулаки. - Ты думаешь, с тобой до сих пор в бирюльки играют?! Ты уже стольким людям ноги оттоптал и глаза намозолил, что жив лишь потому, что я тебя прикрывал! Но на сей раз ты и мне надоел. Твой "Перун" не справился с поставленными задачами, а, следовательно, стал бесполезен. И даже потенциально опасен. Потому приказываю вам, господин Бородин, в течение двадцати четырех часов распустить организацию, как незаконную. В противном случае, к вам будут применены соответствующие санкции. Свободен!
Белогор смерил теперь уже бывшего куратора долгим жестким взглядом.
- "Перун" вам, господин Прохоров, не форточка, и закрыть его какой–то липовой бумажкой не получится. Не вы лампочку вкручивали, не вам и свет гасить! - Он открыл дверцу, шагнул на снег, обернулся: - И настоятельно рекомендую вам воздержаться от непродуманных действий, ответ наш будет адекватным, и за последствия его я не ручаюсь!
Волхв с силой хлопнул дверцей, перешагнул через приходящего в себя водителя и направился к своему джипу. Он не видел и не слышал, как Прохоров за его спиной белыми от ярости губами произнес в микрофон уоки–токи: "Зачистить!"
Едва Стас поравнялся с джипом, как из–за ближних елей высверкнули вспышки выстрелов, протрещала короткая очередь, пули ударили волхва предательски - в спину - и швырнули вперед, за машину. Белогор ничком полетел в снег и исчез. От елей отделились две фигуры, тоже облаченные в зимние комбезы. Семенящим шагом убийцы подобрались к джипу, и один заглянул за него.
- Вижу тело, - глухо произнес он. - Лежит в овраге.
- Проверь, - приказал второй, залезая в джип и запуская двигатель.
- Там снегу метра три!..
- Я сказал, проверь!
Чертыхнувшись, первый полез по склону и сразу провалился едва не по пояс. Уже в голос матерясь, человек вскинул автомат и дал еще одну очередь по цели. Кое–как выбравшись на утоптанную площадку, он буркнул "готов!" и отступил в сторону, так как джип резко дал задний ход и буквально прыгнул в овраг, к своему погибшему хозяину. Немного погодя из оврага, тяжело дыша, выбрался второй убийца. Отряхнулся от снега и проговорил в свой уоки–токи:
- Работа сделана.
- Расчет - в первый банковский день, Марат, - ответил по связи Прохоров и хлопнул своего незадачливого водителя по плечу: - Домой, Ваня!
***
Владимира Генриховича разбудил настойчивый писк мобильника. Директор всегда на ночь ставил на сигнал вызова рингтон "Комар". Мерзкий нудный писк оказался мощным средством побудки.
Владимир Генрихович открыл глаза и несколько секунд приходил в себя, соображая, откуда взялся комар посреди зимы. Наконец мозг определился с источником раздражения, директор сел на постели, покосился на разметавшуюся под теплым покрывалом секретаршу и, схватив с тумбочки мобильник, на цыпочках вышел из спальни в кабинет. Вызов пришел от Сытина.
- Энгельс. Слушаю!
- Извините, шеф, - забубнил начальник оперативного отдела, - я подумал, дело не терпит отлагательства…
- Сейчас три часа ночи, Семен!
- Извините… Но вы сами велели сообщать обо всех ЧП незамедлительно.
- Что еще за ЧП?
- На нашу "пересылку"… э–э, нашу дополнительную базу в Томске совершено нападение!
Директор, пораженный, молчал чуть ли не минуту. Сытин затаил дыхание в ожидании реакции.
- Кто? - наконец выдавил Энгельс.
- Неизвестно…
- Потери?
- Четверо охранников. Повреждения различной степени тяжести. Эспер в этот момент на базе отсутствовал…
- Что–нибудь пропало?
- На первый взгляд - ничего. Но обыск они устроили.
- Кто они - выяснили?
- Выясняем… - начальник оперативного отдела помялся. - Тут другое, Владимир Генрихович. Местные менты дело о пропаже детей завели, наш "санаторий" в пригороде накрыли…
- Дьявол! - взорвался Энгельс, окончательно проснувшись. - Каким образом им это удалось?! Где твоя хваленая конспирация, Сытин? И чем там занимается твой эспер, если ему буквально наступают на пятки?
Теперь замолчал Семен, видимо, лихорадочно соображая, как оправдаться в создавшейся неприятной ситуации. По большому счету крыть было нечем - прокол оказался серьезным. Тем более опасно было выкладывать еще одну плохую новость. Однако, памятуя, что повинную голову меч не сечет, Сытин все же решился идти до конца.
- С эспером мы разберемся в ближайшее время, Владимир Генрихович, - твердо заверил он. - А вот…
- Это в твоих же интересах! Заряди этого сукиного сына, экстрасенса хренова, так, чтобы хоть из–под земли тех налетчиков достал! - жестко перебил Энгельс. - Теперь слушай. Дополнительную базу в Томске немедленно ликвидировать. Как - твое дело. Немедленно! Чтоб комар носа не подточил. Небось, знаешь, чья там недвижимость?..
- В курсе. Но у меня…
- Дальше. Завтра же рассчитать всех тамошних охранников! И чтобы духу их в Томске завтра же не было!.. Потом, кто засветился в "санатории"?
- Аскер Алаев с двумя помощниками. Все трое в допре сидят.
- Что им инкриминируют?
- Вооруженное сопротивление и наркота…
Энгельс слегка расслабился.
- Пес с ними. Сами виноваты… Чем ты меня еще решил порадовать, Семен Денисович?
- Зачищать–то в Томске, Владимир Генрихович, похоже, уже нечего.
- Не понял?!
- Ну… пожар там случился, буквально под утро.
- Ах, тудыть твою растак! - Энгельс оторопело плюхнулся в кресло. - Ты хоть понимаешь, чем это для нас с тобой может закончиться?
- А что я могу…
- Мямля ты, Семен, а не безопасник! А вот я могу тебе сказать, кто поджог совершил.
- Нападавшие пиропатрон заложили?..
- Не–ет! Этот "пиропатрон" сейчас где–то по Томску твоему разлюбезному гуляет! Обиделся мальчик, сильно обиделся…
- Вы думаете, эспера работа?!
- По крайней мере, вывод очевиден. Но это даже нам на руку. Мальчик теперь сам будет искать своих обидчиков и, думаю, найдет их быстрее твоих олухов!
- Да, конечно… Но с ним все–таки придется разобраться. Я еще вот что хотел сказать, Владимир Генрихович…
- Как, это не все твои новости? - Энгельс шумно выдохнул и продолжил: - Выкладывай!
- Э–э, полчаса назад, - медленно и осторожно проговорил Сытин, - на территории теперь уже нашей базы, что под Троицком, система электронного слежения засекла и уничтожила "муху".
Директор нахмурился, соображая, о чем идет речь. Спустя пару секунд до него дошло.
- Твою мать, Семен! Об этом надо было доложить с самого начала, а не мямлить мне тут про обдолбанных охранников!
- Виноват, Владимир Генрихович…
- Да уж конечно - виноват! Откуда взялась эта "муха" на территории, выяснили?
- Мы засекли в полукилометре у шоссе подозрительную машину. К сожалению, она скрылась раньше, чем среагировала группа захвата.
- Ну, естественно, иного я не ожидал! - желчно констатировал Энгельс. - Не ошибусь, если предположу: это были ребятки из "Перуна". Не так ли?
- Д–да… - признал нехотя Сытин. - Мы смогли зафиксировать номер и пробили его по нашей базе… Машина принадлежит научному центру "Юность мира".
- Выводы, Семен Денисович?
- Готовится акция…
- То есть - нападение?
- Ну, необязательно, хотя…
- Брось! Так и скажи лучше: они вычислили нашу базу. Основную и самую надежную, между прочим!.. И что теперь прикажешь делать?
- Отобьемся, Владимир Генрихович, не сомневайтесь… Да у них и людей–то - кот наплакал.
- Вот и отбивайся сам! - решительно заявил Энгельс. - А я немедленно переезжаю в Лапшинку. Как–никак я все–таки директор тамошнего санатория! - Он дал отбой и стремительно вернулся в спальню, включил свет и бросил завозившейся любовнице: - Поднимайся, киса, нам надо срочно перебираться в другое гнездышко!..
***
Когда наверху стихли голоса и звуки моторов, Белогор разрешил себе пошевелиться. Спина болела так, будто по ней несколько раз ударили настоящей булавой. Раньше, в поединках на ристалище Стас неоднократно получал весомые "плюхи" и булавой, и мечом. Тогда на нем были добротные доспехи… и ни разу никто не ударил его в спину.
Теперь же от верной смерти его спас современный "доспех" - кевларовый бронежилет, по наитию одетый под куртку перед самым выездом на встречу с Прохоровым. Оказалось, чутье не подвело!