До вечера было еще далеко, а заняться совершенно нечем. Я включил комп, с часок поработал, набросав план будущей статьи о киднеппинге и даже сделав несколько набросков эпизодов. Потом полазил по Интернету, посетил несколько форумов паранормальщиков, везде задавая один и тот же вопрос: "Что вы думаете о врожденных экстрасенсорных способностях человека?". Конечно, ничего оригинального в таком подходе не было, однако результат мог оказаться как нулевым, так и очень неожиданным, ибо публика на форумах толклась весьма разношерстная, креативная и непредсказуемая. Авось и всплывет что–нибудь интересное?..
Телефон молчал, поэтому примерно к обеду терпение мое лопнуло, и я позвонил Ракитину.
- Привет, сыщик! Есть новости?
- Конечно! - бодро откликнулся он. - К десяти часам чтоб как штык был у нас!
- С чувством собственного достоинства?
- С тортом для тетушки. А еще - с шампанским, ананасом и своей фирменной курочкой "а–ля Котофф"!
- Елы–палы! - только и смог сказать я, поскольку начисто забыл о нашей доброй традиции: к Ракитиным я уже лет десять приходил на Новый год с блюдом собственного сочинения. Куриные ножки и крылышки мариновались в крымской мадере и обжаривались до румяной корочки с толченым чесноком, а потом тушились в течение часа с яблоками и медом.
До назначенного срока оставалось несколько часов, и я сумел уложиться в них со своими приготовлениями. Выспавшийся Грэг активно "помогал" мне, уплетая куриные обрезки и гоняя яблочные шкурки по линолеуму. Нашу веселую суету замечательно дополнял ехидный голос Тимура Шаова, лившийся из динамиков музыкального центра, и как–то постепенно все "паранормальные" проблемы отступили на второй и третий план, давая возможность извилинам в мозгу слегка выпрямиться и расслабиться. Когда, наконец, все было готово, я наполнил чашку Грэга еще одним его любимым блюдом - консервированным тунцом в собственном соку, чмокнул кота в пышные усы и сказал:
- С наступающим тебя Новым годом, котяра! Смотри, чтобы все было тип–топ! Обещаю принести что–нибудь вкусненькое. Пока!
Грэг в ответ прижмурил свои желтые глазищи и лизнул меня в нос - как скрабом обработал! Я захлопнул входную дверь, вызвал лифт и вздохнул: шампанское, ананас, обалденное праздничное блюдо, привлекательный мужик - а оценить по достоинству все это некому! Ракитины не в счет. Дюха - тоже. Маша, конечно, поставила бы высший балл, но ее - увы! - нет. И замены ей тоже нет…
Чувствуя, что градус хорошего настроения начинает быстро понижаться, я не стал дожидаться застрявшего где–то под крышей лифта, а рванул вниз через три ступеньки, держа на отлете сумку с праздничным набором.
***
Дверь мне открыла Алена. Вместе с хозяйкой на лестничную площадку выплеснулась незримая волна праздничных запахов и звуков: ваниль, перец, мандарины, жареное мясо - женский смех, звон посуды, льющаяся вода, шкворчание сковородки, бухтение телевизора.
- С наступающим, Аленка! - Я чмокнул ее в пухлую щечку и вручил традиционную бордовую розу, только что освобожденную от зимней упаковки.
- Здравствуй, Димочка! - Она кокетливо улыбнулась и погладила меня по заросшей щеке. - Только тебя и ждем.
От этого невинного, заботливого жеста мне стало совсем хорошо. Я вручил Алене сумку с гостинцами и сказал:
- "А–ля Котофф" в термопакете, так что можно прямо на стол выставлять.
Алена упорхнула на кухню, а я прошел по коридору к гостиной и остановился на пороге. В дальнем углу сияла разноцветными огоньками елка - настоящая! - распространяя по комнате свежий смолистый дух. Посередине уже был сервирован стол на шесть персон, однако угощение пока отсутствовало. А на широком диване напротив в позе падишаха развалился Андрюха Куваев собственной персоной и с умным видом тыкал в кнопки пульта телевизора, перескакивая с канала на канал.
- Превед, медвед! - рявкнул он, отбрасывая пульт и буквально взмывая в воздух своим могутным телом. Чудом избежав столкновения со столом, Андрей сгреб меня в объятия и сдавил так, что заныли ребра. Я провел прием "вьюн" из арсенала русбоя и, оказавшись у него за спиной, попробовал взять в захват шею Андрюхи. Не тут–то было! Куваев в свою очередь извернулся, и теперь уже я очутился в согнутом положении да еще с вывернутой назад рукой. Но все–таки годы тренировок не пропали даром. Продолжая вынужденный разворот, я другой рукой уперся Андрею в грудь, одновременно ударив пяткой под колено его правой опорной ноги. В результате мы оба грохнулись на пол, причем я оказался сверху. От неожиданности Куваев выпустил мою левую руку из захвата, и теперь уже я, насев, прижал друга лопатками к ковру.
- Сдавайтесь, граф, вы проиграли!
- Так и быть, - пропыхтел Дюха, - твоя взяла.
Я вскочил и помог ему подняться.
- Где это ты так наловчился?
- Да вот, айкидошничаем помаленьку! - довольно ухмыльнулся Куваев. - Между прочим, я сдался только из уважения к этому дому: неохота было мебель тобой ломать.
- Хлопотное это дело, - отпарировал я. - А то приходи после праздников к нам в клуб. Там мебели нет, вот и выясним твои кондиции.
- Заметано! - оскалился Дюха. - А теперь пошли, познакомлю тебя кое с кем.
Мы протопали на кухню. Она была гордостью Ракитиных. Олег сам сделал для кухни все необходимые полочки–шкафчики–тумбочки, причем сконструировал все так, что и без того немалое помещение стало казаться еще больше. Весь правый угол занимал мягкий диванчик, на котором сейчас восседал капитан и любовно нарезал на низком столике перед собой красный репчатый лук тонкими полупрозрачными колечками. У плиты хлопотала над сковородками Алена, а рядом, спиной к нам стояла незнакомая молодая женщина и что–то делала на откидной кухонной полке–столике.
- Ленчик, познакомься, - громко произнес Дюха, - это тот самый Димыч, о котором я тебе рассказывал.
Женщина обернулась, и я понял, что ошибся в оценке ее возраста. Ей было от силы года двадцать три - двадцать четыре. Тонкая, прекрасно сложенная, она даже на каблуках едва бы достала до моего подбородка. "Осиная" талия была перехвачена широким плетеным поясом, отлично гармонировавшим с платьем, также, казалось, сплетенным из легких полосок какой–то блестящей материи. Огромные синие глаза встретились с моими, по–детски пухлые губы приоткрылись.
- Очень приятно! Елена Даниловна Одоевская.
- Дмитрий Алексеевич Котов, собственной персоной! - не удержался я и пристукнул пятками. Почему–то неудержимо захотелось увидеть, как улыбаются эти очаровательные губки.
Но губки лишь слегка приподняли свои уголки, а в синеве глаз не промелькнуло ни искорки любопытства. Однако я не собирался сдаваться.
- К вашим услугам, мадемуазель!
- И что же умеет господин Котов?
- Всё!
- Ну, тогда порежьте хлеб.
Мне вручили большой нож с волнистым лезвием и благоухающую буханку свежего "Бородинского". Я оглянулся через плечо: Дюха, как всегда, испарился. Он терпеть не мог "кухонного рабства", по его собственному выражению, предпочитая оценивать результаты чужого труда за столом. Я воспрял духом, положил буханку на стол и объявил:
- Резать хлеб ножом - вчерашний день!
Как я и ожидал, обе женщины тут же обернулись и уставились на меня. Отложив нож, я жестом фокусника извлек из нагрудного кармана рубашки пятитысячную купюру, разгладил ее между пальцев, а затем серией молниеносных движений порезал половину буханки хлеба на аккуратные тонкие ломтики.
- Браво, Димочка! - хлопнула в ладоши Алена.
- Господин Котов работает в цирке? - прищурилась Одоевская.
- Димыч просто любит производить впечатление на красивых женщин, - ухмыляясь, пояснил Олег, раскладывая порезанный лук на ломтиках селедки. - А вообще–то он у нас журналист.
Пару секунд Одоевская разглядывала наши улыбающиеся физиономии, потом подхватила левой рукой со стола большое яблоко, подбросила его, а правой с зажатым в ней небольшим ножом сделала несколько стремительных взмахов. В следующее мгновение яблоко снова было у нее в левой руке. С легкой улыбкой на сей раз девушка разжала пальцы, и яблоко распалось на шесть почти равных долек!
- Мои поздравления, миледи! - искренне поклонился я: "Ни фига себе у Дюхи подружки пошли! Где же она так наловчилась? А на вид и не подумаешь?.."
- Если не ошибаюсь, вы применили технику синто?4 - прищурилась Лена, протягивая мне дольку фрукта.
- Не совсем. А вы продемонстрировали отличное владение школой иайдо5, - отпарировал я, надкусывая яблоко. - Так кто же вы на самом деле, Елена Даниловна?
- Ребята, может, вам уже на ринг пора? - ехидно поинтересовался Олег. Покряхтывая, он выбрался из–за столика, поднял перед собой блюдо с разукрашенной селедкой и двинулся из кухни, пройдя между нами.
- Действительно. Чего это вы раздухарились? - спохватилась Алена. - Ну–ка, займитесь общественно–полезным делом! - и она быстренько вручила нам по полной салатнице, а мне еще и корзинку с хлебом.
- На самом деле я - собкор еженедельника "Сибирь", - заговорщицки шепнула мне на ухо Лена, проходя мимо танцующей походкой. Я невольно задержался в дверях, любуясь ее грацией: "Пантера! Вылитая Багира…"
Едва мы вошли в гостиную, снова разлегшийся на диване Куваев заявил скорбным голосом:
- Наконец–то явились! Все меня бросили! Никому не нужен старый лысый программист!..
- Неправда, Андрюшенька, - неожиданно проворковала Лена и, водрузив на стол салатницу, мгновенно очутилась возле Дюхи. Она прильнула к нему, положила голову на его могучее плечо, и Куваев буквально сомлел на моих глазах. - Ты самый лучший в мире программист! А еще - прекрасный рассказчик… - продолжала девушка нежным голоском.