Вообще-то, случай отдавал патологией. И можно было бы перенаправить пациента к докторам и только после их обнадёживающего заключения продолжить беседу, а может, и вовсе не продолжить. Однако имелось обстоятельство, позволяющее проявить по отношению к событию повышенный интерес, и даже требующее его оперативного разбирательства.
Начальник УРР Андрей Викторович Смагин находился в своём кабинете, он смотрел в тёмное окно и пытался рассмотреть картину, закрываемую собственным отражением. В только что приоткрытую форточку осторожно пробиралась струйка свежего воздуха. Он ловил её ртом. Смагин плохо видел улицу, подумал: погаси свет, и откроется полная и ясная картина январского вечера.
"Так и в этом деле, – подумал Смагин, – погаси кабинетный свет, отбрось папки, протоколы, прокуренные совещания, мнения вечных скептиков и, отбросив сомнения, предположи: а вдруг так оно и было? Если не было – все ясно. Но если было?" Он подошёл к стеллажу и взял папку с протоколом допроса. Достал документ. Следователь, его передавший, уверял: не хотелось эту галиматью и писать… Текст Смагин помнил почти наизусть. Этого было мало. Он вызвал дежурного.
4
Четвёртый элемент
Ивану дали в помощь два юных дарования – Демьяна и Ирину. Вернее не дали, а дал: принимать такие решения мог только генерал. Иван с трудом представлял, какой от них может быть прок, но отказываться от помощи не стал. И вообще – шаг довольно странный: генерал в ходе начальной беседы несколько минут обосновывал необходимость конфиденциальности и вдруг выделил помощников без опыта и вряд ли наделённых достаточным пониманием золотого правила, цитируемого Иваном и к месту, и не к месту: "Воин–радист, будь бдителен вдвойне – враг может быть на твоей волне!" При этом, где он видел этот образец призыва к бдительности, не рассказывал, что позволило мне проявить смелость и предположить: он побывал в архивах СМЕРШа или подробно беседовал с кем-то из ветеранов этой некогда всесильной и эффективной организации.
Я с ужасом представляю, как он налаживал отношения с молодыми сотрудниками. Уж если я, человек, много лет поддерживающий с ним дружеские отношения, готов был порой взорваться от манеры его поведения, то, что же увидели, услышали и при этом почувствовали несчастные Демьян и Ирина, я мог только представить. Хотя, возможно, я преувеличиваю странности поведения Ивана Смагина и, откровенно говоря о его отдельных недостатках, руководствуюсь собственными мелкими обидами и чрезмерным субъективизмом.
Лишь много позже по отдельным высказываниям, отрывочным воспоминаниям я, насколько смог, восстановил драматургию возникновения и развития этого тайного антикриминального союза. И здесь представить общую картину может первый день знакомства.
Встреча состоялась в уже упомянутом фонде, в отдельном крыле, в просторном кабинете, временно выделенном новоявленной группе. Иван не знал, насколько действия его временных сотрудников состыкованы, судя по заявлению генерала – никак, и потому назначил встречи с разрывом полчаса. Первым прибыл Демьян. Выяснилось: он ведёт дело по господину Х.
В кабинете, более напоминающем небольшой учебный класс, стоял бюст Аристотеля, доставшийся "фонду", видимо от какой-то конторы, занимавшей эти пенаты. Иван не представился, не поинтересовался, хотя бы фрагментарно, со служебными достижениями помощника и даже не поинтересовался его точкой зрения на расследуемое ограбление. Он почему-то постучал бюст по теменной части бюста и задумчиво сказал, перепутав имя собеседника:
– Дмитрий, уважаемый коллега, а зачем здесь это?
Демьян не поправил руководителя и обозначил оперативную субординацию:
– Наверное, от предшественников. Мешает? Вынести? Выбросить?
Иван удивился такой быстрой реакции и пустился в исторический экскурс и ценные рассуждения:
– Зачем же выбрасывать? Близость к гению – не помешает. Кстати, когда четырёхлетний Картезий увидел стоящий у отца в кабинете бюст Аристотеля, он проникновенно произнёс: "А-а-а". На этот весомый факт обращают внимание все его биографы…. – и многозначительно замолчал.
– Демьян, – после некоторых раздумий, решившись, поправил молодой коллега.
– Как? – удивился Иван и с удивление посмотрел на бюст. – Разве это не основатель школы перипатетиков? – и добавил, как бы между прочим: – Перипат – это садик такой, хотя, впрочем, есть и другая версия, и не одна… Неужели?..
– Я – Демьян…
– Я знаю, очень рад, – радостно сказал Иван, крепко пожал Демьяну руку, вспомнил о служебной этике и продолжил: – Я – Иван. – Подумал и на полном серьёзе спросил: – С нами – понятно. А это?.. – опять постучал бюст по темечку.
– А это Аристотель, – мягко уточнил Демьян.
– Значит, я прав, – Иван облегчённо вздохнул и с упрёком обратился к Демьяну, добавив в тоне официоза: – А что вы мне тогда голову морочите?
Демьян промолчал. Иван ещё раз прокрутил в голове ситуацию и, видимо посчитав её недостойного анализа, резко сменил тему, заведомо зная, что Демьян вёл направление по господину Х:
– Неужели никаких следов, кроме сигаретного пепла?
– Никаких.
– Экспертиза пепла есть?
– Нет.
– Надо сделать.
– Завтра! – отчеканил Демьян.
– План дома?
– Имеется.
– Фотографии?
Демьян открыл принесённую папку и подал Ивану пакет. Иван сел за стол, жестом предложил собеседнику занять место напротив и довольно быстро просмотрел фотографии.
– Интересно, – пробормотал Иван, – здесь что – и буквы, и цифры?
– Да, – подтвердил Демьян, – четыре буквы, четыре цифры.
– Это ж надо такое придумать, – уважительно сказал Иван. – Им что – делать было нечего?
Демьян не совсем понял реплику и дипломатично промолчал.
– А это что? – спросил Иван, показывая коллеге фотографию?
– Внутренняя часть. Здесь принцип – как автоматической камере хранения. На обратной стороне набран хозяйский код. Набираем его на внешней – и сейф открыт.
– Странное решение, – недоумённо сказал Иван. – Зачем так и усложнять, и упрощать одновременно? – покрутил фото, посмотрел на него с разных сторон и добавил: – Кстати, я ни в сейфах, ни в замках, ни в кодах ни черта не понимаю. Один раз, правда, столкнулся… Получилось – думаю, просто повезло…
Демьян тщательно скрывал на лице выражение безнадёжности.
– Так и было? – вновь заговорил Иван. – Преступник оставил набранный им код? Это – он набрал? – мой друг показал Демьяну фотографию. – А это? – он показал вторую, – хозяйский код, имевшийся на обратной стороне? Я правильно понял?
– Да, именно так, – подтвердил Демьян, отметив про себя сообразительность дилетанта–патрона.
– А зачем он так поступил? – резко спросил Иван.
Демьян недоумённо пожал плечами.
– Что он хотел этим показать? – опять спросил Иван.
– Трудно сказать… – решил все-таки ответить Демьян. – Дерзость, превосходство, вызов, хвастовство…
– Чем хвастаться, если код ему, как мы видим, был известен?
– Но как?
– Это уже второй вопрос, и здесь есть, над чем задуматься. Но независимо от того, как он его узнал, зачем это показывать?
– Издёвка над болтуном–хозяином? – предположил Демьян.
– А если он не один? – увлёкшись, ляпнул Иван.
– Кто не один? Преступник? – уточнил Демьян.
– Преступник, преступник, кто ж ещё, – исправил свою оплошность Иван, отметив про себя: действительно, группы не состыкованы. Отложил фотографии и спросил:
– Дворника допросили?
– Он пропал.
– Пропал или вы его не можете найти?
– Не можем найти.
– Значит, ещё не пропал, – подытожил Иван. – А кто он вообще этот мажордом, откуда взялся? Как правило, таких людей без рекомендаций не принимают… Кто рекомендовал?..
– Уточняем.
– Уточняйте.
На этом разговор был закончен. Сказать, что Демьян был удивлён, значит, ничего не сказать. Но он уже научился не задавать глупых вопросов и не делать поспешных выводов: задание получено – надо выполнять, думать – это потом, когда падут на погоны генеральские звёзды. Хотя и по поводу этой перспективы у него в душе шевелилось сомнение.
Когда вошла Ирина мой друг слегка выпал в осадок, сражённый её миловидностью. Иван к юбочникам не относился, но непроизвольно начал раскланиваться, расшаркиваться, затем поздоровался с сотрудницей за руку, представился Иваном Смагиным, и, ощутив тепло её ладони, на мгновенье забыл, зачем он вообще находится в этой непонятной конторе. Это экзальтированное состояние длилось недолго, однако ирония во взгляде Ирины зародилась и крепла с каждой секундой. Иван понял: надо что-то делать, спасать положение. Но как?
– Вы курите? – очень оригинально начал разговор Иван.
– Нет, бросила, – не менее оригинально ответила Ирина.
– Понимаю, здесь не поощряется… Но, пожалуй, я закурю, – не скрывая неловкости сказал Иван, приоткрыл форточку, достал сигареты, зажигалку, закурил.
Ирина подошла к шкафу, открыла нижние створки, слега нагнувшись так, что лучше бы она не нагибалась, достала пепельницу, поставила на стол. Иван благодарно кивнул, затянулся и решил: не все так страшно, я не первая и не последняя жертва чертовской миловидности. Сделал ещё пару затяжек, затушил сигарету, помахал рукой, разгоняя дым. Прошла ещё пара секунд, и Иван превратился в саму серьёзность. Ирина наблюдала с интересом.