Толстяк перетянул руку Манфреда резиновым жгутом выше локтя, разорвал рукав. Нашёл вену и сделал довольно болезненную инъекцию. Прошло не больше минуты, и Фред перестал чувствовать боль. Вместе с болью пропало ощущение реальности. Воздух наполнился электричеством, стал прозрачным, затем всю комнату заволокло туманом. Линии стали размытыми, стены комнаты пропали из виду. Толстяк помахал рукой перед его лицом. Попросил Манфреда сосчитать до десяти. Происходящее было похоже на игру.
- Один, два, три…
Манфред уткнулся в "восемь" и увидел перед глазами пиковую восьмёрку. Мысленно отбросил её в сторону. Карта кружилась в воздухе, пока не исчезла в тумане.
- Ваше полное имя?
Голос принадлежал уже кому-то другому. Рот толстяка оставался закрытым, когда прозвучал вопрос. Лист оглянулся в поисках того, кто спрашивал его имя. Комната плыла перед глазами, и голова пошла кругом. Он зажмурился, посмотрел прямо перед собой и увидел Элизабет.
- Манфред фон Лист, - ответил, удивляясь дребезжащему тембру собственного голоса.
- Ваше звание?
- Обер-лейтенант первой горнострелковой дивизии вермахта.
- Вы женаты?
- Нет… Да. Я женат, но… Я не разведён.
- Имя вашей жены?
- Хелен.
Перед глазами Манфреда появилось лицо женщины. Лицо, которое он видел ещё задолго до войны. Хелен казалась ему совсем другой. Не той, что встретила его в пустом доме, когда он приехал перед переброской на Кавказ.
- Ты же не пойдёшь с ними?
Ему показалось или Хелен действительно встревожена? Нет, не показалось. Определённо, она переживала за него. Фредди только рассмеялся. Ответил, что это уже решено. Ничего сложного. Это ненадолго. Всего несколько дней, и он вернётся в Инсбрук. Конечно, он будет скучать. Зато на следующий день о нём будет говорить вся Австрия.
Лист взял в ладони её лицо, Хелен закрыла глаза…
Он увидел, что она плачет.
- Когда вы в последний раз видели Гюнтера?
- Дайте вспомнить… Месяца три назад, прямо перед прилётом в Приэльбрусье. Пивная "Элефант" в Инсбруке, это на Рингштрассе. Он ещё ругал Восточный фронт. Ему не нравилось, что у русских за спиной чертова Сибирь и им всегда есть куда отступать.
- Я был на передовой в Польше и во Франции, Фред. Всё работало, как отлаженный механизм. После того, как я попал на Восточный фронт, я больше не узнаю нашу армию. Это не война, это чёрт знает что! Когда представлю, что за плечами русских Сибирь, мне становится не по себе, лейтенант.
Фреду только предстояло познакомиться с неприятелем. Он слабо представлял себе, с чем ему придётся столкнуться на востоке. Но он не переставал думать о Хелен. Он был уже здорово пьян. Сказать ему или не стоит? Нет. Зачем? Это только его проблема и его боль.
- Вы знаете, а ведь он оказался прав. Мы действительно можем потерять зубы в этой самой России.
- Вы виделись с ним позже?
- О чём вы? Я его больше не встречал.
- А в Страсбурге?
- Нет.
- Что вы сделали с тетрадью?
Казалось, вопросы сыпались на него со всех сторон. Лист стал беспорядочно крутить головой. Перед глазами мелькали зелёный халат врача и лиловое платье Хелен… Или Элизабет.
- Вы встречались в конце войны?
Когда для Манфреда наступил конец войны? Он вспомнил "Приют одиннадцати", снежную бурю и Гроота. Пик Калицкого… Дальше не было ничего. Возможно, это и есть конец войны, конец всего.
- Говорю же, я его больше не видел.
- Где вы жили после войны? - услышал Лист следующий вопрос.
- Разве война закончилась?
- Франкфурт, - подсказал голос, и Манфред подхватил мысль, потянулся за ней. Казалось, она вот-вот ускользнёт. Он стал говорить быстро.
- Франкфурт-на-Майне, Берлинерштрассе. Дом не помню. Тринадцать ступеней до лифта. Квартира… Восемь, в торце. Я никогда не был в Грайнау.
- Что?
- Я не был в Грайнау! Никогда!
Манфред почти кричал.
- Тетрадь там, в Грайнау?
- Я не знаю.
- Вы кому-нибудь показывали записи доктора Хирта?
- Я не понимаю. Я не видел никаких записей.
- Как звали вашу вторую жену?
- У меня не было второй жены.
- Как звали вашу собаку?
- Вы шутите? Я терпеть не могу собак…
Манфред рассмеялся. Откуда-то извне он снова услышал голоса.
- Я ничего не понимаю. Он назвал адрес, но не может вспомнить ничего, что было после войны.
- Может, ввести ему дополнительную дозу?
- Не стоит. Он и так уже на пределе. Введите ему ноксирон.
* * *
Элизабет вошла в кабинет. Через панорамное окно бросила взгляд на мегаполис, раскинувшийся внизу, прямо под её ногами. Села за большой дубовый стол, включила монитор на стене и нажала кнопку селектора.
- Флетчер, зайдите ко мне.
Несколько минут доктор Джонсон просматривала видеозапись допроса, перематывала назад, снова смотрела, вслушиваясь в каждое слово.
В кабинет вошел Флетчер. Тот самый толстяк, похожий на врача. Вместо халата на нем теперь были серый костюм и галстук. Он бросил взгляд на экран, поморщился, утонул в мягком кресле. Какое-то время они изучали запись, наконец Элизабет нарушила молчание.
- Что вы об этом думаете?
- Думаю, он не врёт. Это невозможно чисто технически.
- Смешно говорить о технических возможностях, когда мы имеем дело с… Тем, с чем имеем.
- Мне кажется, зря мы всё это затеяли, - Флетчер неопределенно пожал плечами, - ведь сразу было понятно, что это не он. Вы же видели фото.
- А сигнал?
- Возможно, что передатчик попал к нему случайно.
- Не исключено. Но как вы объясните, что он знает адрес своего дома во Франкфурте?
- Вот тут я затрудняюсь ответить, Элизабет. Это логике не поддаётся.
- Тут вообще нет никакой логики, герр доктор. В одном я абсолютно уверена - если он знает адрес, значит, вспомнит и про тетрадь. Вы правы, это не Лист, но он прочно с ним связан. Каким образом, я пока не знаю, но почему-то уверена в этом.
- Если бы ваша мать была порасторопней тогда… В шестьдесят втором, то…
- Я не хочу больше это обсуждать, Флетчер, - в голосе Элизабет зазвучали стальные нотки, - тем более вы тогда тоже сплоховали, не так ли? Записи были практически у вас в руках.
* * *
- Просыпайся, ты уже пять часов дрыхнешь.
Манфреда теребили за плечи, он отмахнулся, подумал сначала, что сон. Чертыхнулся и неохотно открыл глаза.
Колючий голубоватый свет, который пробивался из-под полки, осветил часть комнаты и фигуру человека. Это был Завьялов. Лист поднялся, чтобы размять ноги, но тут же снова опустился на полку, Паша присел рядом.
Голова гудела, и во всём теле чувствовалась слабость. Рёбра, руки, ноги и внутренности выкручивало от боли.
Манфред нисколько не удивился, увидев Завьялова в комнате. Видимо, вся эта свора, включая Ракеша, работает на доктора Джонсон.
Манфред озвучил Паше эту свою последнюю мысль.
- Тщеславие и магия денег - две энергии, удерживающие этот мир от падения в хаос, - ответил Завьялов.
- Довольно цинично.
Паша только пожал плечами и, посмотрев себе под ноги, неожиданно сплюнул прямо на пол. Манфред поморщился. Это не его дом, и оставаться тут надолго он не собирался, но плевок вызвал у него чувство брезгливости. Паша испытующе и в то же время дружески посмотрел на Манфреда.
- Ты ничего им не сказал, - произнёс он скорее утвердительно.
Листу стало смешно. Какого дьявола его здесь держат? Что он может рассказать, если и сам толком ни черта не знает? Да если даже и знал, при таком раскладе он не сказал бы ни слова. Как только правда вскроется, его мгновенно отправят на тот свет. Как раз туда, откуда он появился.
Паша прервал его мысли.
- Тебя в покое не оставят, приятель. Не заговоришь сегодня, заставят завтра.
- Я ничего не знаю.
- Ну-ну.
Завьялов встал и прошёлся по комнате. Остановился напротив Манфреда. Казалось, он хочет что-то сказать, но размышляет, стоит говорить или нет. Наконец решается.
- Тетрадь в Альпах. На северной стороне Эйгера. Скажи им, что она в тайнике и что только ты сможешь туда добраться.
- Что? - Манфреду показалось, что он ослышался.
Павел кивнул многозначительно.
- Она там, ты уж мне поверь. Скажешь, что точно не помнишь, но найдёшь, когда окажешься на месте.
- А она точно там?
- Она там, чёрт бы тебя побрал!
- Хорошо, где искать?
- Возле Бивака смерти. Рядом с тем местом, где последний раз видели Зедльмайера. Ты должен помнить, это в тридцать пятом было.
Манфред кивнул.
- Там есть небольшая расщелина. Чуть правее выхода к рампе. Тетрадь там.
- Откуда ты знаешь?
- Это всё, что тебе необходимо знать. Скажу только, мне это дорогого стоило.
- Не понимаю.
- Тебе и не нужно ничего понимать. Сделай, как я говорю, и выберешься отсюда. И только от тебя будет зависеть, как скоро ты окажешься на свободе.
- Зачем тебе это?
- Просто хочу тебе помочь.
- С чего бы?
- Тебя убьют при любом раскладе - скажешь ты или нет. А я тебе уже говорил при нашей первой встрече и сейчас напомню: хочу, чтобы ты выбрался живым из этой задницы.
Завьялов подошёл к двери, и Манфред только сейчас заметил, что она всё это время была приоткрыта. Лист не поверил ни единому слову, вскочил и кинулся за Павлом. Но дверь захлопнулась прямо перед его носом.