В оставшийся промежуток дня нас больше никто не беспокоил. Но на следующий день ровно в одиннадцать опять раздался звонок.
– Кто это нас так упорно добивается? – поинтересовался Феликс.
– Т-с-с, – приложил я палец к губам и, сбросив тапочки, быстро проскочил в ванную, схватил молоток, стоявший в углу, и осторожно подкрался к двери.
За ней было тихо. Через минуту раздался повторный звонок. "Проверяют", – решил я, и рука крепко сжала холодную рукоятку. Через несколько секунд звонок повторился в третий раз, более длительный и настойчивый. Затем звонивший выждал несколько секунд, и вслед за этим в замочной скважине раздался лёгкий шорох.
Я похолодел. "Точно, грабители, чутьё меня не обмануло", – мелькнуло в голове. Стало как-то скверно на душе, подумалось: "Вдруг их несколько человек… Ничего, нас двое, и телефон рядом".
Замок щёлкнул один раз, затем второй. Мышцы мои напряглись, я сосредоточился, готовясь к атаке, точнее к обороне. На короткое время на лестничной площадке воцарилась тишина, затем легко и решительно дверь распахнулась настежь.
За порогом стоял сантехник. На этот раз он был одет в более подходящую для своих рук и лица одежду: нейлоновую блестящую курточку, наглаженные брюки, тёмные очки, шляпу с широкими полями, надвинутую на лоб. Но я всё-таки узнал его холёную физиономию.
Какое-то мгновенье мы молча созерцали друг друга. Он бросил взгляд на крепко зажатый в моём кулаке молоток, я – на чемоданчик в его руке.
– Петров здесь живёт? – спросил он скрипучим голосом, в котором чувствовались злость и раздражение.
Я не успел ответить, он сделал прыжок в сторону и, прыгая через пять ступеней, помчался вниз. Я бросился за ним, но ввиду того, что был не особенно спортивен, оступился и растянулся на лестнице, больно ударив ногу. После падения охота догонять "сантехника" у меня пропала. Я вернулся в квартиру.
– Что случилось? – у раскрытой двери в халате стоял Феликс.
– Нас хотели ограбить, – сообщил я.
Феликс многозначительно повёл бровями.
На следующий день мы вместе с ним отправились на приём к врачу.
В поликлинике шёл ремонт. Маляр в синем халате на подмостях красил над регистрационным окошком стену.
Не успел я сообразить, к какому же окошку из четырёх нам подойти, как Феликс устремился именно к тому, которое располагалось под маляром, и, конечно, задел ножку подмостей. Они пошатнулись, маляр вместе с ними, и в тот момент, когда Феликс наклонился к окошку, сверху ему на голову свалилась увесистая кисть.
Маляр сердито закричал:
– Кто там лазит?! Вы что, слепой, не видите – это окно не работает?
Феликс, держась за голову, вылез из-под подмостей и подал маляру кисть.
– Извините, я не заметил.
– Не заметил. Сами лезут на рожон, потом отвечай за них. Феликс отделался лёгким ушибом и изменением цвета волос, окрасившихся в месте соприкосновения с кистью в зелёный цвет.
– Теперь я, как крашеный петух, – усмехнулся он, подойдя ко мне. Я попробовал носовым платком оттереть краску, но из этого ничего не вышло.
– Дома бензином ототрём. И чего тебя потянуло под эти подмости? – удивился я. – Ведь три окна свободные.
– Мой участок пятый, а пятый раньше обслуживали в первом окошке. Как-то не подумал, машинально получилось, – оправдывался Феликс.
– Машинально, – проворчал я, – так и убить могут ни за что. Теперь тебе нельзя действовать машинально – максимум осторожности.
Визит сантехника и падение кисти на голову показались мне уже не случайностью, а началом цепи вполне закономерных событий. Мне стало не по себе. "Нет, ухо надо востро держать, – решил я. – Всё в мире взаимосвязано. Кругом идёт тайная, невидимая борьба. За что? За всё".
Глава 4
Когда мы вернулись домой, нас ждала новая неожиданность. На лестничной площадке с большим чемоданом стоял молодой человек и, перегнувшись через перила, наблюдал за поднимающимися. Он был высок, узкоплеч, черты лица изобличали в нём хлюпика-эгоиста.
"Вот и ещё один с чемоданом, – подумал я. – У этого побольше, чем у сантехника. Ишь, обнаглели. Каждый день повадились с чемоданами. Ну, ничего, я их на чистую воду выведу".
– Далеко ли собрались, молодой человек? – мы с Феликсом остановились рядом с ним.
Я на всякий случай загородил собой лестничный марш, отрезав путь к бегству. "Кто знает, – предположил я, – может их двое. Один чемодан набрали полный, теперь второй добирают, а этот сторожит".
Я невольно потянулся к чемодану и приподнял его.
– Ого! Чемоданчик полный, – сказал я убийственно-обличающим тоном и крепко сжал ручку в кулаке. "Интересно, каким же вещам посчастливилось попасть сюда, – мелькнуло в голове любопытство, – чем именно заинтересовались грабители в квартире холостяка?"
На мой вопрос – куда он собрался, парень улыбнулся:
– В пятьдесят девятую квартиру.
– Какое совпадение, и мы туда же. Пойдёмте посмотрим, кто там. Прошу вас, – я пропустил его вперёд.
Феликс понял, что я подозреваю в чём-то незнакомца, и тоже шёл так, чтобы парень не мог выскочить. Мы загоняли его, как зверя, в угол лестничной клетки. Вообще-то парень не сопротивлялся. Он подошёл к двери и сообщил:
– Закрыто.
– Это мы сейчас проверим, – я легонько нажал на полотно, дверь действительно оказалась запертой.
Тогда я достал ключ и, открыв замок, вместе с чемоданом быстро проследовал сначала в одну комнату, затем в другую. Феликс остался у выхода, загородив парню дорогу к отступлению.
Предполагаемого напарника в квартире не оказалось.
– Пусто, – вернувшись в прихожую, несколько разочарованно сообщил я Феликсу.
– А вы случайно не Серов Виктор Сергеевич? – спросил хлюпик.
– Да, он самый, – ответил я, не выпуская из руки чемодана.
Хлюпик расплылся в радостной улыбке.
– Я так и думал – раз у вас ключ от этой квартиры, значит вы Серов. А я ваш племянник, Вадик Мальцев.
Молодой человек оказался моим двоюродным племянником, приехавшим погостить. Я родных племянников не терплю, а двоюродных и подавно, поэтому сразу же дал ему понять, что он нежеланный гость.
– Что же ты в гостинице не остановился? Меня могло не оказаться дома, я часто бываю в длительных командировках.
– В гостинице дорого. Да и зачем гостиница, когда в городе есть родственники? – беспечно ответил он.
"Вот так всегда, – подумал я недовольно, – экономят на родственниках".
– Ты же знаешь, что у меня нет жены, кормить тебя я не собираюсь, – холодно объявил я вслух.
– Ничего, была бы крыша над головой, – бодро ответил он.
– Честно скажу – ты, Вадик, некстати, – признался я. – Мы с моим другом проводим сейчас довольно сложный эксперимент, ты нам помешаешь.
– У вас же две комнаты, – не сдавался дорогой родственничек. – Вы в одной, я в другой, мешать друг другу не будем. Встречаемся на кухне.
Только эгоизм способен оставаться глухим к просьбам и нуждам близких.
– Пусть остаётся, – ввязался в разговор Феликс.
Я махнул рукой.
– Ладно, будешь спать на раскладушке, перины я для тебя не припас. Обедать придётся в столовой.
– В ресторане, – поправил племянник.
– Мне безразлично. В наши дела не вмешиваться, – продолжал я ставить условия, – гостей не водить и по вечерам не шуметь.
– Хорошо, лады.
Убедившись таким образом, что племянник твёрдо решил остановиться у меня, я провёл его в гостиную, достал из кладовой раскладушку и, указав на свободный угол, сказал:
– Спать будешь здесь.
После этого, пройдя в спальню и порывшись в книжном шкафу, я достал альбом с фотографиями, в котором у меня были собраны все родственники. Феликс остановился напротив и тоже стал внимательно просматривать мелькающие на страницах лица.
– Не этот? – он указал пальцем на одну из фотографий.
Феликс понял меня без всяких пояснений: по снимкам я хотел убедиться, действительно ли это мой двоюродный племянник или подсадная утка. С карточки смотрел молодой худощавый человек с наглыми глазами. Режиссёрский глаз оказался зорок: это был Вадик.
– Походит, – вздохнул я.
Лучше было бы, если бы не походил, тогда можно было бы выдворить его в шею. Но фотография подтверждала, что он находится в когорте моих родственников, и с его присутствием придётся мириться.
– Ты бы мне волосы очистил, – напомнил Феликс.
Я вспомнил, что голова у него зелёная, и согласился. Мы пошли в ванную, я смочил белую тряпку бензином и стал старательно оттирать краску. В это время из комнаты донеслось:
– Дядюшка, а ужинать мы будем? Про ужин вы ничего не говорили.
– Будем, – недовольно буркнул я.
Прошло минут десять. Волосы Феликса приобретали естественный оттенок.
– Пора бы уже накрывать, – снова донёсся из комнаты нескромный голос племянника.
– Подожди, я занят.
Когда, наконец, голова Феликса была приведена в порядок, и мы появились в гостиной, то увидели, что племянник вполне освоился с новой обстановкой. Он полулежал в кресле в халате Феликса, ноги его, закинутые одна на другую, покоились на стуле.
– Ого! – воскликнул я, красноречиво взглянув на Феликса. Тот пожал плечами – мол, ничего не поделаешь.
– Есть хочется. С утра голоден, – увидев нас, пожаловался племянник.
Пришлось идти на кухню и готовить ужин.
– Неплохо бы обмыть встречу, – по-родственному бесцеремонно намекнул мне из комнаты Вадик.
– Вот и сбегай в магазин, ноги молодые, – прокричал я из кухни.