Сейчас… Сидит, глядит в полог лунного света, в тени ночные, сгустившиеся там, в саду, Елизавета и словно видит там себя, но не одну… Медленно идет она, опираясь на чью-то руку, склоняясь к чьей-то груди, слушая чьи-то ласковые речи… Но чьи?.. Чьи?..
Вдруг вздрогнула она: какая-то тень мелькнула за железной кружевной оградой, остановилась как раз против окна…
Неужели он осмелился?.. Нет, это женская тень… Знакомая фигура, наряд… Варя Головина! Ее комната – над комнатами Елизаветы. Из окна-фонарика видна сверху часть спальни Елизаветы. Часто обе женщины, стоя каждая у себя, весело переговаривались между собою. Вот и теперь, должно быть, Головина заметила свою подругу у окна и даже спустилась сюда, стоит за решеткой, ждет, пока Елизавета заговорит…
– Это вы, Barbe? Какими судьбами?
– Я, ваше высочество. Вижу, у вас свет… Край платья белеет у окна… Значит, не спите. Я и спустилась. Ничего?
– Нет, я так рада… Жаль, решетка заперта. Не знаю, где ключ. Я бы впустила вас. Вам тоже не спится?
– Не спится, ваше высочество. Муж в городе… по делам. Я одна… А вы, ваше высочество? Я видела, его высочество с князем Адамом час тому назад прошел домой. Уже все разошлись? Так рано?
– Разошлись! – с печальной улыбкой ответила Елизавета. – Муж утомлен. Лег у себя на диване, «на минутку», как он говорит… Уснул мгновенно… к ужину не захотел даже пожаловать. А мне предоставил ужинать наедине с его другом… Весело, нечего сказать?! И так почти каждый вечер… Подумайте…
– Ужасно, ваше высочество! – с искренним сокрушением отозвалась подруга. – И еще если бы…
Она смолкла, озираясь, нет ли кого вблизи. Но все было пустынно, тихо.
– Что же вы замолчали? Говорите прямо. Я же первая доверилась вам. Да! Да! Если бы этот «друге моего супруга… не так сильно был увлечен… или, вернее, не казался таким влюбленным… Тогда бы еще ничего… А то… и тяжело… и скучно!..
– Скучно, ваше высочество? О, если бы ваш супруг это мог слышать. Он бы уснул еще спокойнее… Вы ангел, принцесса…
– Нет. Я только хочу остаться… честной женщиной…
– Да поможет вам Господь… Жена вы редкая, надо признаться… А наша женская честность? Вы, как и я, знаете, как различно ее понимают люди… Но с вами я согласна: любить только своего мужа – это самое святое дело!.. Особенно если он любит нас…
– Если он любит нас… – как тихое эхо, повторила Елизавета. Настало молчание.
– Однако становится свежо. Лучше велите закрыть окно, ваше высочество… как бы не простудиться… Ночи сырые в этом «лягушатнике», как говорит ее величество. Покойной ночи, ваше высочество!..
– Доброй ночи, милая Барбетта!..
Головина ушла. А Елизавета еще долго сидела в раздумье у раскрытого окна.
Овладев собой, она поднялась наконец, перешла к дивану, стоящему в глубине комнаты, по дороге захватила с туалетного столика небольшой томик в сафьяновом переплете, «Новую Элоизу», уселась поудобнее на диванчике и развернула томик, чтобы чтением разогнать тревожные, волнующие мысли.
Сначала глаза рассеянно скользили по ровным строкам. Собственные думы, переплетаясь с образами и картинами повести, мешали сосредоточиться… Но скоро пламенные страницы поэта-автора захватили все внимание. Страница мелькала за страницей… Стрелка часов близилась к полночи.
Неожиданно шум шагов раздался в соседнем покое. Это был не муж, она знала его твердую, несколько тяжелую, медлительную походку. Женские каблучки стучали по паркету, дверь распахнулась, и Анна почти вбежала к belle soeur [8] .
– Элиза, милая! Я погибла… Спаси, спаси меня! – падая головой в колени к Елизавете, негромко, но почти с рыданиями проговорила Анна.
– Безумная! Что с тобою, Аннет? Говори скорее, что случилось? Не пугай меня. Я и так совсем больна!..