– Как она погибла? – снова спросил он, когда мы уселись.
– Здесь не место.
– В лесу было не место и здесь не место? – спросил Вим. Он накрыл ладонью мою руку на столе. Я задохнулась. – Расскажи.
– Под машину попала. Но на самом деле из-за моей матери, – сказала я. – Моя мать пыталась что-то сотворить, какое-то великое колдовство, чтобы получить власть, думаю, над целым миром. Фейри узнали и сказали, чтобы мы ее остановили. Она пыталась нам помешать и среди прочего насылала на нас ненастоящие вещи, они на нас нападали. Нам надо было держаться. Я думала, мы обе умрем, но, чтоб ее остановить, дело того стоило. Так сказали фейри, и мы к этому готовились, обе. Все это было колдовством, иллюзиями. И я подумала, что иллюзия, когда увидела огни, а это оказалась настоящая машина.
– Господи, какой ужас для человека за рулем, – вставил Вим.
– Я не знаю, что он видел и что думал, – объяснила я. – Мне было не до вопросов.
– Но вы ее остановили? Свою мать?
– Остановили. Но Мор погибла.
Меня прервала официантка, поставив на наш столик две красные чашки с черным кофе. Один пролился в блюдце, на пакетик с сахаром. Вим заплатил, не успела я и слова сказать.
– А что было потом? – спросил он.
Я, конечно, не могла рассказать по те жуткие дни после смерти Мор, про синяк на половину ее лица, про дни, когда она лежала в коме, и как моя мать отключила аппарат, и что, когда я после того стала называться ее именем, никто меня не уличил, хотя тетушка Тэг наверняка знала и дедушка тоже. Пусть мы и были идентичным близнецами, но все-таки разными людьми.
– У дедушки случился удар, – сказала я, потому что это, хоть и невыносимое, было наименее невыносимым. – Я его нашла. Говорят, это от стрелы эльфов. Не знаю, она ли его устроила.
Я попробовала кофе. Он был кошмарный, еще хуже растворимого, если такое возможно. В то же время я понимала, как можно к нему пристраститься, если сильно постараться. Сомневаюсь, что стараться стоило. Что ни говори, кофе не полезный продукт.
– И что ты собираешься насчет нее делать? – спросил Вим.
– Не думаю, что надо что-то делать. Мы ее остановили. На Хеллоуин у нее был последний шанс.
– Но, если твоя сестра не ушла под холм, если она еще здесь, она могла бы опять использовать то же средство. Тебе надо ее как-то остановить. Убить ее.
– По-моему, это было бы неправильно, – сказала я. Девочки из нашей школы стали вставать, и я догадалась, что пора на автобус.
– Понимаю, она твоя мать…
– Это тут ни при чем. Я ее ненавижу, как никто другой. И все-таки думаю, что убить ее – скверный поступок. Такое у меня чувство. Я могла бы поговорить об этом с фейри, но, если бы так надо было, по-моему, они бы уже подсказали мне это сделать. Ты не так рассуждаешь, для тебя это как будто сюжет рассказа…
– Просто это чертовски странно, – сказал он.
– Мне надо идти. Опоздаю на автобус. – Я встала, оставив кофе в чашке.
Он залпом допил свой.
– Когда я тебя увижу?
– Во вторник, как всегда. На Желязны, – улыбнулась я. Я уже предвкушала.
– Это само собой, а наедине?
– В следующую субботу. – Я натянула пальто. – Другого времени нет.
Мы пошли к дверям.
– Вас совсем не выпускают?
– Нет, как правило, нет.
– Как в тюрьме.
– Похоже. – Мы шагали к автобусной остановке. – Ну, до вторника, – сказала я, когда мы подошли. Автобус уже стоял, и девочки вливались в него. И тогда… нет, это должно быть отдельной строкой.
И тогда он меня поцеловал.
Вторник, 5 февраля 1980 года
До сих пор описывала все, что случилось в субботу.
Не знаю, нравится ли мне "Число зверя". В нем многое может нравиться, но многое и через край: и сюжет, и миры. Я не читала ни "Оз", ни "Ленсменов" и не очень понимаю, что они там делают.
Помимо этого, меня больше всего волнует, что все девочки, кто был в автобусе, безостановочно расспрашивают меня про "моего парня": где познакомилась, какой он, чем занимается и так далее и так далее. Кое-кому из тех, кто был в кафе, известна его репутация, и они меня предупреждали: как же, у семнадцатилетнего парня был секс с подружкой, страшный скандал! Какая-то дикая смесь пуританства и сладострастия. Те девочки, у которых парни из местных, уверяют, что там ничего серьезного, а у некоторых, как они говорят, серьезный парень есть дома. Они называют серьезным то самое, что Джейн Остин называла "подходящей партией": молодого человека того же класса, пригодного для замужества. С местными парнями они только дурака валяют, и местные мальчики, в общем, это понимают. Это порочно, они порочные, все это порочно, и я не желаю думать о Виме даже рядом с таким.
Главная разница в том, что мы не из разных классов. Мы с Вимом оба принадлежим к тому классу, в котором нормально поступить в университет. Не знаю, чем занимается его отец, но то, что его мать работает на кухне школы, где я учусь, несущественно. Ну, может, не совсем несущественно, но не суть. И вообще, я не уверена, что Вим – мой парень, а если и так, это совсем не то, что они называют серьезным или несерьезным. Мне всего пятнадцать. Я даже не уверена, что хочу замуж. Я вовсе не "заждалась" и не ищу кого-нибудь "настоящего". То, чего мне хочется, намного сложнее. Мне нужен кто-то, с кем можно говорить о книгах, кто будет мне другом, и почему бы не заняться с ним сексом, если нам захочется (только с предохранением). Я не ищу романов. Для меня хороший пример – лорд Питер и Гарриет. Интересно, Вим читал Сэйерс?
Но и это тоже почти несущественно, потому что есть еще этика волшебства. Мне, наверное, придется ему рассказать, и тогда он меня возненавидит, тут всякий бы возненавидел.
Я попросила сестру записать меня к врачу. Она не спросила зачем.
Среда, 6 февраля 1980 года
Вчера была встреча по Желязны. Вим считает Желязны величайшим стилистом всех времен. Для Брайана идеи важнее стиля, и идеи Желязны он считает заурядными, кроме только Тени. Забавно, как все разделились. Думаю, проведи мы голосование, что важнее, идеи или стиль, разделились бы иначе, чем по вопросу, хороши ли у Желязны идеи. Я считаю, да, и думаю, важно то и другое, что не значит, будто "Основание" ничего не стоит, потому что там нет стиля, как и у Кларка, кстати. У Желязны бывает сплошной стиль вовсе без содержания: я не могу забыть "Созданий света, созданий тьмы", которые чуть навсегда меня от него не оттолкнули. Но большей частью он удерживает равновесие.
Мы поговорили про Амбер и о том, что будет дальше, и обсудили его чуть иронический тон, каким он пишет еще и в "Острове мертвых и в "Этом бессмертном", и еще поспорили, научная это фантастика или фэнтези. Хью утверждает, что серия Амбера фэнтези и "Остров мертвых" тоже, хотя там и действуют пришельцы и прочее, но о миростроительстве повествуется в терминах магии.
– Нельзя осуждать его за поэтичность! – сказал Вим.
– Фэнтези – это не приговор, – возразила Гарриет.
Словом, хорошая встреча. Потом Вим спросил Грега: "У вас есть последний "Ансибль"?"
Есть такой журнал, фэнзин с названием "Ансибль"! Это к сведению начет того, что творится в мире поклонников НФ, это забавно и так точно, что я влюбилась в автора, Дэйва Лэнгфорда, еще не видав его. "Ансибль" – это из "Обделенных", средство связи, действующие быстрее скорости света. Блеск! В журнале у Грега были все подробности про "Альбакон" в Глазго на Пасху, и я все переписала, и теперь мне только остается взять у Даниэля деньги, когда мы с ним увидимся, скорее всего, на четвертных каникулах, а это в конце следующей недели, и послать их.
Выходя из библиотеки, Вим взял меня за руку.
– Мы никак не можем увидеться до субботы? – спросил он. – Ты все время заперта в школе?
– Ну да, не считая поездки в Шрусбери по четвергам на иглоукалывание, – сказала я.
– А во сколько ты ездишь?
– На поезде в половину второго – но ты ведь на работе?
– Я работаю по утрам, а в колледж хожу по вечерам, – объяснил он. – Потому и смог приехать к тебе в больницу, помнишь? Я мог бы промотать вечер, никому дела нет.
"Промотать" – это как "прогулять", означает "пропустить уроки". Здесь так говорят. Когда впервые услышала, не догадалась, что это значит.
– Тебе будет дело, когда дойдет до экзаменов, – сказала я.
– И не вспомню, – заверил он. – Встречаемся на станции в Гобовене, идет?
Грег, как обычно, довез меня до школы.
– Значит, я был прав, – сказал он.
Я покраснела. Вряд ли он заметил в темноте.
– Вроде как, – призналась я.
– Ну, удачи тебе.
– Горячей плазмы! – отозвалась я.
Грег рассмеялся.
– Я всегда говорил, что Виму нужна девушка, которая будет цитировать ему Хайнлайна.
Всегда говорил? Или только думает, что всегда говорил, после моего колдовства на карасс? Грег существовал до моего колдовства. Я с ним встречалась в библиотеке. Но он до того мне ни слова не сказал, не считая того, что отказался меня записать в первый день и потом принимал заявки на межбиблиотечную рассылку. Существовали ли книжный клуб и НФ-сообщество с самого начала или появились после того, как я наколдовала, чтобы создать мне карасс? Существовал ли "Ансибль"? Знаю, все думают, что да, что конвенты проходят с 1939 года и научная фантастика наверняка была и раньше. Но, когда в дело замешается магия, ни в чем нельзя быть уверенным.
Придется сказать Виму. Это единственно этичный выбор.