– И ты мне вроде как нравишься, – сказал он.
На мгновенье я стала удивительно счастливой, а потом мне вспомнилось колдовство на карасс. Я сжульничала. Я его заставила. На самом деле я ему не нравлюсь, а если и нравлюсь, то нравлюсь потому, что чары его заставили. Это, конечно, не значит, что он не думал, что я ему нравлюсь, но от этого все стало так сложно.
– Идем, – сказала я, справилась со вставанием и надела пальто. Вим влез в мохнатый коричневый дафлкот и пошел на улицу. Я последовала за ним.
Из книжного как раз выходила индуска с ребенком в коляске. Ее платок напомнил мне Насрин, и я подумала, как у нее дела. Мы пропустили индуску, а потом перешли через дорогу к пруду, где гонялись друг за другом утки.
– Не хочешь об этом говорить? – спросил Вим.
– Я не знаю, что сказать, – ответила я. Рассказывать ему о колдовском карассе я не хотела и не знала, как правильней поступить, если я его нечаянно околдовала. Во мне было немножко восторга и немножко ужаса, и земное притяжение казалось слабее обычного, как будто кто-то уменьшил содержание кислорода или еще что.
– Впервые вижу, чтобы тебе не хватало слов, – заметил он.
– Такое мало кто видел, – ответила я.
Он рассмеялся и прошел со мной в рощу.
– Волшебство, ты не выдумываешь?
– Зачем бы? – не поняла я. – Просто я на самом деле поклялась не колдовать, кроме как для защиты от зла, потому что трудно предвидеть последствия. И все равно волшебство трудно доказать и легко опровергнуть. Всегда можно сказать, что это и так произошло бы. А с… м-м, эльфами… – я не хотела говорить "фейри", это бы прозвучало слишком по-детски, – их не все могут увидеть и не всегда. Надо заранее поверить, тогда уж увидишь.
– А ты не можешь дать мне амулет, чтобы я их видел? Или сказать мне их имена? Я, знаешь ли, не так глуп, как Томас Ковенант.
– С амулетом ты хорошо придумал, – согласилась я. Я дала ему камешек, который носила в кармане, и он задумчиво погладил его пальцами. – Он должен помочь.
Камешек на самом деле не помог бы ему увидеть фейри, все это было ради его защиты – вообще и конкретно от моей матери, но, если он подумал, что поможет, могло и помочь.
– Книг о Томасе Ковенанте я не читала. Видела, но на обложке их сравнивали с Толкином, вот мне и не захотелось читать.
– Автор не в ответе за то, что издатели пишут на обложке, – возразил Вим. – Томас Ковенант был прокаженным, который в фантастическом мире, за какой чуть ли не каждый из нас отдал бы правую руку, ныл и отказывался верить, что это по-настоящему.
– Если написано с точки зрения тоскующего прокаженного, который ни во что не верит, я рада, что не стала читать!
Он засмеялся.
– Там отличные великаны. И мир фантастический, если только он не сошел с ума, как сам считает, а читатель не знает наверняка.
Мы уже ушли глубоко в рощу. Там было грязно, как и предупреждала Гарриет. На деревьях сидело несколько фейри.
– Не знаю, будет ли тебе видно, но попробуй крепко сжать камушек и посмотреть вон туда, – сказала я, кивнув в ту сторону.
Вим очень медленно повернул голову. Фейри пропал.
– На секунду мне показалось, будто что-то вижу, – очень тихо сказал он. – Я его спугнул?
– Здешние все очень пугливые. Они со мной не разговаривают. У нас в Южном Уэльсе я с некоторыми хорошо знакома.
– А где их лучше искать? Они живут на деревьях, как в Лориене?
Он стрелял глазами по сторонам, но не видел подглядывающих сверху фейри.
– Они любят места, где люди жили и ушли, – объяснила я. – Руины, заросшие зеленью. Здесь есть что-нибудь такое?
– Пойдем со мной, – позвал Вим, и я стала спускаться за ним по склону, грязному и засыпанному листвой. Вышло солнце, но все равно было холодно и сыро, и ветер леденил.
Мы подошли к каменной стене высотой примерно до плеча, заросшей плющом, и зашагали вдоль нее до угла, как будто бы части дома, и там, где этот угол закрывал от ветра, сквозь прелые листья пробились подснежники. И еще была большая лужа, которую мы обошли. Стена здесь была вдвое ниже, и мы присели на нее бок о бок. Здесь тоже оказался фейри, тот, которого я видела на лужайке у Джанин, похожий на собаку с паутинными крыльями. Я пока молчала. И Вим ничего не говорил. Показались еще несколько фейри – это место и вправду им нравилось. Один был тонкий, красивый, женственный, другой – узловатый и приземистый.
– Держи камень и смотри на цветы и на их отражение в воде, – тихо сказала я Виму, хотя можно было говорить и в полный голос. – Теперь взгляни на меня.
Когда он повернулся ко мне, я обняла ладонями его лицо. Я старалась придать ему уверенности. Ему так хотелось поверить, увидеть. Кожа у него была теплая и только чуточку шершавая, где надо было бы побриться. От прикосновения у меня перехватило дыхание, как никогда.
– Он хочет вас увидеть, – по-валлийски обратилась я к фейри. – Он вас не обидит.
Они не ответили, но и не исчезли.
– Теперь посмотри налево, – сказала я Виму, убрав руки.
Он медленно повернул голову и увидел ее, я поняла, что он видит. Он подскочил. Мгновенье она с любопытством разглядывала его. Мне подумалось, не зачарует ли она его, не уведет ли туда, куда уходят те, кто исчезает, как Там Лин. Он протянул к ней руки, и она пропала, они все пропали, как свет погас.
– Это был эльф? – спросил он.
– Да, – ответила я.
– Если бы ты не сказала, я бы решил, что увидел призрак, – потрясенно продолжал он. Мне хотелось еще раз к нему прикоснуться.
– Они не все похожи на людей, – сказала я, сильно преуменьшая действительность. – Почти все скорее гниловатые.
– Гномы? – предположил он.
– Ну, вроде того. Штука в том, что ты читаешь про одно, а видишь другое. Когда читаешь, все понятно: благой и неблагой двор, эльфы и гномы, но на самом деле не так. Я их всю жизнь вижу, и они все одинаковые, какими бы ни были и как бы ни выглядели. Я на самом деле не знаю, что они такое. Они разговаривают… ну, мои знакомые разговаривают, но говорят странно и только на валлийском. Обычно. На Рождество я повстречала одного, говорившего по-английски. Он дал мне эту палку. – Я постучала ею по мокрой земле. – Они себя эльфами не называют и никак не называют. У них нет имен. И они почти не пользуются существительными. – Каким облегчением для меня было с кем-нибудь об этом поговорить. – Я их называю фейри, потому что всегда так называла, но на самом деле не знаю, кто они.
– Значит, не знаешь, кто они.
– Нет. Они другие. Мне кажется, люди рассказывают о них сказки, и в некоторых правда, а другие придуманы или переделаны из других историй, а в третьих все перепутано. Сами они ничего не рассказывают.
– Но, раз ты не знаешь, может, они и есть привидения?
– Мертвые не такие, – сказала я.
– Ты знаешь? Ты их видела? – Его глаза стали круглыми.
Тогда я рассказала ему про Хеллоуин, и про дубовые листья, и как мертвые уходили под холм, а значит, мне пришлось рассказать ему о Мор. К тому времени я насквозь промерзла.
– Как же она погибла? – спросил он.
– Я окоченела, – сказала я. – Давай вернемся в город и, может, выпьем чего-нибудь горячего.
– А я сегодня не увижу больше эльфов или кто они там?
Я не могла понять, почему он их не видит.
– Внимательно посмотри около лужи, – сказала я.
Он медленно повернул голову и увидел, наверное, одного из корявых, как гномы, уродливых фейри, в которых нет ничего человеческого, кроме глаз. Он моргнул.
– Видел? – спросила я.
– По-моему, да. Я видел отражение. Если они здесь и видны тебе, почему я их не вижу? Я тебе верю, честно, верю. Того я увидел.
– Не знаю, – ответила я. – Я так многого о них не знаю. Я их не вижу, если они не хотят.
Фейри неприятно улыбнулся, как будто понял.
– Пойдем, – попросила я, – я совсем промерзла.
Вставать со стены было тяжело и пройти первые несколько шагов тоже. Для моей ноги лучше сидеть на стенке, чем стоять, но все же не очень хорошо. Вим предлагал помочь, но тут ничем не поможешь, честно. Он взял меня под руку, под другую, левую руку.
– Может, хотя бы сумку твою забрать? – спросил он.
– Будь у тебя сумка, мог бы взять книги, – ответила я, – но без сумки я не могу.
– Хочешь сказать, у тебя сумка волшебная? – уточнил он.
Мы оба посмотрели на мою раздувшуюся от библиотечных книг сумку. Ничего менее волшебного на вид не найдешь, как ни старайся.
– Просто я с ней вроде как срослась, – неумело объяснила я.
Сумки у него не было, но он все-таки вынул часть книг и понес под мышкой.
– А теперь, – объявил он, когда мы вышли из рощи, – настоящего кофе, а не этой бурды от "Нескафе".
– Какой это настоящий кофе? – спросила я.
– У Марио варят настоящий кофе в кофеварке. Готовят из кофейных бобов. Пока они мелют и жарят, вдыхаешь запах.
– Кофе здорово пахнет. А вот на вкус не очень, – сказала я.
– Ты никогда не пробовала настоящего кофе, – уверенно и безошибочно возразил он. – Вот увидишь.
У Марио оказалось ярко освещенное неоном кафе, где всегда околачивались девочки из нашей школы со своими парнями. Они заняли все столики. Пришлось ждать, пока один освободится. Вим заказал два кофе из кофеварки. Музыкальный автомат играл "Армию Оливера", очень громко. Там было ужасно, но хотя бы тепло. Вим выложил библиотечные книжки на стол, и я убрала их в сумку.