Четверг, 24 января 1980 года
Сегодня едем в Молд, смотреть "Бурю" в театре Клайд. Всем, кроме меня, вроде бы совершенно ни к чему, поэтому и я разыгрываю равнодушие. Дейдра сказала, что терпеть не может Шекспира. Она видела "Зимнюю сказку" и "Ричарда II", когда они были в постоянном репертуаре, и оба ей страшно не понравились. Поэтому я решила, что труппа там, должно быть, никудышная, потому что "Ричард II" точно требует отменного исполнения. "Давайте сядем наземь и припомним предания о смерти королей".
Дружелюбие пока держится. Они что, раньше считали меня симулянткой? Или еще что-то случилось? Я держусь, как будто так и надо, но со всеми холодна, потому что, если что-то выдать, тебе же потом это и швырнут в лицо.
Читаю "Властелина колец". Вдруг захотелось. Я его знаю почти наизусть, но все равно ныряю с головой. Ни одна другая книга так не уводит тебя в дорогу. Я отложила ее, чтобы это написать, и в то же время мне кажется, что я вместе с Пипином дожидаюсь эха от брошенного в колодец камушка.
Пятница, 25 января 1980 года
Первое, что мне не понравилось в постановке Разъездной Шекспировской труппы, это что они отдали роль Просперо женщине. Она очень хорошо играла, но в эту пьесу мать просто не вписывается. Там все держится на противостоянии мужского и женского: Просперо и Сикораксы, Калибана и Ариэль, Калибана и Миранды, Фердинанда и Миранды. Хотя, пожалуй, таким образом они ввели отношения мужчины и женщины в пару Просперо/Антонио. Мне кажется, здесь не складываются отношения Просперо с Мирандой. Я не вижу тут матери и дочери, по крайней мере, у меня исчезает симпатия к Просперо. Мне в нем видится мужчина-отшельник, который дал себе труд заниматься младенцем, но с женщиной этому неестественно сочувствовать. Не то чтобы женщины, на мой взгляд, были все помешаны на воспитании детей, и все же… любопытно: то, что в мужчине выглядит как "он сделал все, что мог", в женщине выглядит как пренебрежение своими обязанностями.
Хотя Просперо и в самом деле ими пренебрегает, как ни смотри. Хуже герцога для Милана и быть не могло, а он снова им станет. Конечно, я понимаю человека, который все время проводит в библиотеке за книгами, вместо того чтобы вникать в дела. Но абсолютно никаких признаков, что он, вернувшись, не примется за старое. На самом деле будет даже хуже, ему ведь придется перечитать все, что написали любимые авторы, пока он торчал на острове. Из Антонио, вероятно, получился бы намного лучший герцог. Конечно, он коварный негодяй, но он стал бы заботиться о всеобщем счастье ради собственной выгоды. Вероятно, народ ужаснулся возвращению Просперо, хоть тот и утопил книги.
Почти ничего этого не вошло в официальное сочинение-отзыв на спектакль. А что точно не войдет, это мое мнение о фейри, что они были блестяще сыграны и очень похожи на настоящих.
Ариэль не говорила, а пела свои реплики. На ней было что-то белое, вроде трико с покрывалами, взметавшимися при каждом движении. Голова у нее выбрита и тоже под вуалью. В конце, после освобождения, она сбрасывает все покрывала, и мы впервые видим ее лицо, с выражением, очень подобающим настоящему фейри. Хотела бы я знать, может, та актриса с кем-то из них знакома? Пение – хороший способ передать, как странно они общаются, молодец, Шекспир, и молодцы Разъездная труппа. Шекспир наверняка знавал фейри, может быть, очень близко. Просто он, как и я, переводил их слова в то, что имелось в виду.
Калибан… ну, что Калибан. Когда читала, я представляла его фейри, скользким, бородавчатым и странным. Но, увидев его, я задумалась. Его мать, Сикоракса, была ведьма. Про отца нам неизвестно. Сикораксу мы не видим. Был ли его отцом Просперо? Тогда он сводный брат Миранды? Или он уже родился, когда они попали на остров, где, как он сказал, был радушно принят и превращен в раба. Он хотел изнасиловать Миранду ("Я населил бы весь остров Калибанами"), но это не значит, что он человек и, кстати, что человеком была его мать. Он мог быть человеком или получеловеком. Его можно шпынять и колотить, а с фейри такое не проходит. Вчера было много колотушек и раболепства. Мне видится, что этот Калибан в исполнении (у меня осталась программка) Питера Льюиса живет между мирами. Он сам не знает, где его место.
Шекспир наверняка был знаком с фейри. Знаю, что так говорят о Толкине, и действительно думаю, что Толкин тоже их знал. Наверное, многие их знают.
Что я люблю у Шекспира, это язык. Домой возвращалась совсем пьяная от слов, и Дейдре пришлось все мне повторять по два раза, потому что с первого раза до меня не доходило. Не знаю, что она подумала. Мы поговорили о том, какая семейная жизнь получится у Миранды с Фердинандом и как она после острова будет обживаться в Италии. Не разочаруется ли она в дивном новом мире? Дейдра считает, что не разочаруется, пока влюблена. Однако вообразите только встречу с целым миром, когда раньше знала всего троих, из которых двое не совсем люди, а третий – отшельник Просперо? Каково ей будет разбираться с модами, слугами и придворными? Дейдра считает, что со стороны Просперо было очень жестоко ее не учить. Хотя, может быть, обучить ее магии было бы еще более жестоко.
Просперо ломает свой жезл и топит книги, потому что волшебство с собой домой не унесешь. Вернись он волшебником, стал бы он подобен Саруману? Власть ли развращает? И всегда ли? Жаль, что я не знаю никого, кто был бы не злым, а прибегал к чарам. Ну, Глорфиндейл такой, но, по-моему, фейри не в счет. Они другие. Еще одна противоположность Просперо – это Фауст.
Письмо от Даниэля, что иглоукалывание у меня в четверг, все уже оплачено, он написал в школу, чтобы меня отпустили, и в конверте десять фунтов на билеты и еду. От сдачи половину вложу в аварийный фонд на случай побега.
Суббота, 26 января 1980 года
Добралась до библиотеки, но Грега не застала. В эту субботу у него выходной. Я вернула скопившуюся кипу книг и взяла те, что меня дожидались. Жаль, что ни с кем не договорилась о встрече, но, конечно, не могла, раз во вторник меня не было. Я надеялась увидеть Грега и узнать у него тему встречи в этот вторник.
Я добрела до книжного, но и там никого не было. Ни одной книги не купила. Очень уныло моросил дождь. Я посидела в кафе, съела медовую булочку и почитала, отрываясь иногда, чтобы посмотреть на дождь. Погода, как говорится, в самый раз для утки, но и кряквы на пруду выглядели так же уныло. Хотя селезни уже переодеваются в весеннее оперение. Может, это весенний дождь. В Мертвых топях они бы и такому обрадовались, подумалось мне. Я купила пару булочек для себя и Дейдры – не стоит тратить деньги на Шарон, хоть она теперь со мной и разговаривает.
Магазин старой книги был открыт, я и там порылась. Не нашла ничего соблазнительного, кроме разворачивающейся (по-моему, полотняной) карты Европы с большой Германией и без Чехословакии. Наверное, военных времен или незадолго до войны. Кто-то расчертил ее розовым фломастером, но в остальном в очень хорошем состоянии. Страны раскрашены пастельными цветами, а не такими жесткими, как теперь. Я не удержалась, тем более что стоила она всего пять пенсов. Не знаю, что я буду с ней делать. Но карты потрясные.
Я неспешно вернулась в город, заглянула в "Смитс" – обычно это только время терять, но сегодня наградой мне стал "Журнал научной фантастики Айзека Азимова"! Интересно, как он туда попал. Очень надеюсь, что они будут получать его постоянно. Я купила журнал и еще пакетик "Ролло", которым с удовольствием поделилась бы с Фродо и Сэмом, если бы можно было. Еще я купила открытки для дедушки: одну с морем и песчаным замком, она мне напомнила летние каникулы, и я хочу ему тоже напомнить.
Джилл я встретила на автобусной остановке.
– Сегодня без ухажера? – спросила она.
Я посмотрела ей прямо в глаза.
– Тебя это не касается, но Хью мне просто друг, а не ухажер. Он тоже ходит в книжный клуб.
– О, извини, – ответила она.
Я изумилась, что она мне поверила. Хорошо, что она не видела меня с Вимом, а то бы я не могла этого сказать так убежденно, хотя была бы так же честна.
Воскресенье, 27 января 1980 года
Секрет популярности в школе: попасть в больницу и выйти из нее. Или чтобы кто-нибудь назвал тебя храброй – я знаю, что Дейдра про это говорила. Может, они в самом деле раньше не верили, что у меня с ногой плохо? Или, может, они меня жалеют? Надеюсь, что нет. Терпеть этого не могу. Так или иначе, сегодня семь булочек, считая мою медовую. Две с глазурью, две Челси, одна ромовая баба и эклер. Все мне не съесть, так что одну булочку Челси я отдала Дейдре. Я ничего для этого не делала, не только не колдовала – вообще ничего. Очень странно. Я спросила мисс Кэрролл, и она сказала, что, может, это просто оттого, что я лежала в больнице и вернулась, не поднимая шума, и меня поминали на молитве, а теперь я здесь, вот обо мне и вспомнили, когда покупали булочки. Может быть. По мне, это очень удивительно.
Я написала бодрое письмо Сэму, рассказала, как чудесно он придумал с иглоукалыванием. За его книги я еще даже не бралась, поэтому о них не писала. Еще написала Даниэлю, в основном о том, как смотрели "Бурю", и тетушке Тэг про иглоукалывание и спектакль. Я послала ей открытку для дедушки.
Добралась до битвы на Пеленнорских полях. Это величайшее из всего, что когда-нибудь было написано.