Свернув с Вествэй на плотно забитую Хэрроу-роуд, я очень пожалел, что пренебрег этим курсом. Будучи моим шефом, Найтингейл не должен был пускать меня за руль. Но он наверняка и понятия не имел о такой вещи, как курсы экстремального вождения. А может, даже и про сами экзамены по вождению не знал, они ведь стали обязательными только в 1934 году.
Я повернул на Эджвер-роуд и понял, что еду не быстрее двадцати миль в час - и это при том, что все вокруг виновато пытались подвинуться и освободить мне дорогу. Я решил позвонить еще раз Эшу, пока есть возможность. Сказал ему, что буду через несколько минут.
- Она пошла к выходу, - сказал Эш.
- Одна?
- За ней идет какой-то парень.
Черт, черт, черт! И главное, я ничего не мог поделать. Найтингейл же, в отличие от меня, развил деятельность. Он достал из бардачка гарнитуру "Эрвейв" и набрал номер одним пальцем. Если учесть, что я научил его этому всего неделю назад, было чему удивляться.
- Иди за ней, - сказал я Эшу, - но не отключайся. И будь осторожен.
Я рискнул не поворачивать до Мраморной арки - по Оксфорд-стрит разрешено ездить только автобусам и такси. Потом, я решил, что быстрее будет проехать напрямую, нежели пробираться по сложному лабиринту односторонних улиц вокруг Бонд-стрит.
- Стефанопулос тоже едет, - сообщил Найтингейл.
Я спросил Эша, где он.
- Только что вышел из клуба, - ответил он. - Она впереди, футах в пятнадцати.
- Куда направляется?
- В сторону Пикадилли.
Сопоставив в голове маршрут, я сказал Найтингейлу:
- Шервуд-стрит.
- Двигается на юг, - сообщил Найтингейл сержанту Стефанопулос.
- Что мне делать, если она примется за своего приятеля? - спросил Эш.
Я круто повернул, объезжая автобус, вставший посреди улицы с включенной аварийкой.
На лицах прохожих, мимо которых я летел, отражался голубой луч мигалки.
- Не приближайся к ней, - сказал я Эшу, - мы почти на месте.
- Поздно, - отозвался он, - кажется, она меня заметила.
Инструкторы курсов продвинутого вождения отнюдь не похвалили бы меня, если б увидели, как я на полной скорости промчался на красный свет через Оксфорд-серкус и так резко свернул на Риджент-стрит, что аж дым из-под колес пошел.
- Спокойно, - велел Найтингейл.
- Хорошая новость, - раздался в трубке голос Эша. - Она оставила в покое того парня.
- Они уже почти на Денхэм-стрит, - сообщил Найтингейл, имея в виду опергруппу. - Стефанопулос приказала оцепить район.
Я чуть не взвыл, когда впереди какой-то человек на "Форде Мондео" (слепой и глухой, не иначе) принялся выезжать, загородив мне проезд. То, что я ему прокричал, к счастью, потонуло в вое моей сирены.
- И плохая новость, - снова заговорил Эш. - Она идет ко мне.
Я велел ему бежать.
- Слишком поздно, - сказал он.
В трубке послышалось шипение, затем крик и характерный стук, какой издает разбивающийся о твердую поверхность мобильный телефон.
Я сделал резкий и почти запрещенный поворот на Глассхаус-стрит, наверняка заработав аплодисменты прохожих. Тоби же, впечатавшись по инерции в дверцу, возмущенно взвизгнул. Недаром "Ягуар-МК2" - любимая машина грабителей и полицейских. Удирать на ней тоже, наверное, очень удобно, но автомобиль Найтингейла словно создан специально для преследования.
Как только машину перестало заносить задом, я нажал на газ и, разогнавшись до шестидесяти миль, практически сразу поравнялся с пабом "Герб Лестера" на углу.
И только тогда сообразил, что голубые отсветы, которые я принял за отражение нашей мигалки, были огнями скорой. Тут мы все поняли, насколько хороши были современные дисковые тормоза, установленные на нашу машину: очень, очень хороши. Будь у нас подушка безопасности, она бы меня придушила. А так отделался болезненным кровоподтеком поперек груди, куда врезался ремень безопасности. Но тогда я этого даже не заметил, потому что уже вылетал из машины, уже мчался через перекресток и вверх по Шервуд-стрит, догоняя машину скорой. И даже не остановился, когда та притормозила.
С одной стороны Шервуд-стрит находится сводчатая ниша в стене, выложенная довольно унылой керамической плиткой в стиле пятидесятых годов. Создали ее явно для имитации общественной уборной, и подвыпившие ночные прохожие, которым внезапно приспичило, наверняка использовали ее соответствующим образом. Как позже установил отдел убийств, похитительница пенисов, похоже, намеревалась затащить свою новую жертву именно туда с целью спонтанного перепиха и последующей вазэктомии.
Эш навзничь лежал на асфальте. Он корчился от боли, а вокруг столпились озабоченные прохожие, пытавшиеся как-то ему помочь. Везде была кровь - на нем, на озабоченных прохожих, а также на полуметровом железном штыре, торчавшем у него из груди ближе к левому плечу.
Я пробился сквозь толпу при помощи крика "Полиция!" и попытался переложить Эша так, чтобы ему можно было оказать первую помощь.
- Эш, - проговорил я, - я ведь просил не приближаться к ней.
Эш на пару мгновений перестал метаться и взглянул на меня осмысленно.
- Питер, - сказал он, - эта сука проткнула меня прутом из ограды!
ЦАРИЦА НАСЛАЖДЕНИЙ
Леди и джентльмены, служащие в скорой помощи, не склонны к истерии, даром что им ежедневно приходится отскребать от асфальта жертв страшных автокатастроф, попыток самоубийства (удачных и не очень), а также представителей общества, "случайно" упавших на рельсы метро перед поездом. Так или иначе, ежедневное взаимодействие с чужой болью и чужим горем укрепляет дух, добавляет здорового прагматизма. В итоге выковываются именно такие характеры, с которыми хочется иметь дело в бригаде скорой помощи на улице посреди ночи. Врачом скорой, приехавшей за Эшем, была женщина средних лет, с короткой практичной стрижкой и новозеландским акцентом. Но как только мы тронулись в путь, я заметил, что она начинает терять самообладание.
- Сука! - ревел Эш. - Эта сука проткнула меня железякой!
Железякой, которая, судя по прямоугольному сколу, была выломана из изящной кованой ограды в викторианском стиле и имела фута два в длину. На мой непрофессиональный взгляд, железяка вошла точно в сердце. Но это отнюдь не мешало Эшу метаться и вопить.
- Придерживайте его, - велела доктор.
Ухватив Эша за руку, я попытался прижать его к каталке.
- Может, дадите ему успокоительное?
Доктор воззрилась на меня, как на сумасшедшего.
- Успокоительное? Да он уже должен был умереть.
Эш вырвал у меня руку и снова ухватился за железный прут.
- Вытащи ее! - заорал он. - Вытащи, это железо, оно холодное!
- Можно ее вытащить? - спросил я доктора.
Это для нее стало последней каплей.
- Да вы что, с ума сошли?
- Железо… холодное. Оно убивает меня, - простонал Эш.
- Ее у тебя вытащат в больнице, - пообещал я.
- Не в больницу, - проговорил Эш. - Мне нужна Река.
- Доктор Валид тоже приедет в госпиталь, - сказал я.
Эш перестал корчиться и, ухватив меня за руку, притянул ближе к себе.
- Пожалуйста, Питер, - прошептал он. - Река.
Полидори писал, что "холодное железо вредоносно для фей и всех, кто в родстве с ними". И либо он просто издевался, либо констатировал, черт побери, очевидный факт. Ибо холодное железо однозначно вредоносно для любого живого существа, если проткнуть им это самое существо насквозь.
- Прошу тебя… - прошептал Эш.
- Я вытащу эту штуку, - сказал я.
Доктор сказала, что, на ее взгляд, это было бы роковой ошибкой и что если мне пришла в голову такая мысль, то я неполноценная личность с чрезвычайно низким интеллектом и выраженной склонностью к самоуничтожению.
Я обеими руками взялся за железный штырь. Он был скользким от крови. Увидев, что я делаю, Эш усилием воли заставил себя замереть. Напугал меня не звук разрываемой плоти, почти заглушенный воплем Эша. Нет - у меня застыла кровь от скрежета кости по неровному краю железяки. Вот этого звука я не забуду никогда в жизни.
В лицо ударил фонтанчик крови. Я ощутил запах меди и - внезапно - озона и театрального грима. Доктор оттолкнула меня в сторону. Машина как раз поворачивала, и я потерял равновесие и упал на спину. Доктор принялась прокладывать бинтами оба отверстия сквозной раны. Бинты набухли от крови еще до того, как она закончила. Было слышно, как она вполголоса ругается.
Эш перестал метаться и умолк. Его бледное лицо уже ничего не выражало. Пошатываясь, я поднялся и добрел до водительского места. Глянул вперед, на дорогу. Мы двигались к Тоттенхэм-Корт-роуд, то есть были минутах в пяти от госпиталя.
Водитель был примерно моего возраста, белый и худощавый. В ухе у него болталась серьга в виде черепа и костей.
Я велел ему поворачивать, и он в ответ послал меня куда подальше.
- Его нельзя везти в больницу, - сказал я. - На нем может быть пояс террориста.
- Что? - переспросил водитель.
- Возможно, у него при себе бомба, - пояснил я.
Он ударил по тормозам, и я по инерции вписался головой в водительское кресло. Доктор у меня за спиной закричала от бессильной ярости. Глянув вперед, я увидел, что водительская дверь открыта, а сам водитель улепетывает со всех ног.
Вот наглядный пример, почему не всегда стоит брякать первое, что пришло в голову. Я сел на место шофера, закрыл дверцу, завел мотор, и мы сорвались с места.