Кровь наполнила унитаз, и я бы очень не хотел оказаться на месте бедняги-криминалиста, которому предстоит в скором времени там возиться. Кто-то отсек бедняге пенис - целиком и полностью, по самые яйца. А потом, как я понял, оставил несчастного умирать от потери крови.
Это было страшно. Однако вряд ли сержант Стефанопулос притащила меня сюда, чтобы преподать интенсивный курс анализа картины преступления. Нет, должно быть что-то еще. Я заставил себя снова посмотреть на тело. И тут до меня дошло. Я, конечно, не эксперт, однако, судя по рваным краям раны, она была нанесена не ножом.
Я поднялся. Сержант Стефанопулос бросила на меня одобрительный взгляд. Заслужил я его, видимо, тем, что не схватился за пах и не убежал оттуда прочь, визжа от ужаса.
- Знакомая картинка? - спросила она.
ОДНА ДЕСЯТАЯ МОЕГО ПЕПЛА
Клуб "Граучо", обязанный своим названием высказыванию знаменитого комика, открылся примерно тогда, когда я родился. Создавался он для богемы и профессиональных журналистов, которые могли позволить себе погрузиться в мир иронического постмодерна. Обычно у этого заведения не возникало проблем с полицией: сколь бы нонконформистским ни был его имидж, учредители не рискнули бы устраивать скандал посреди улицы, да еще и вечером в выходной. По крайней мере, если этот скандал не обеспечивал им попадания на первые полосы газет. Этот клуб посещает достаточное количество знаменитостей, чье присутствие вечно притягивает ко входу жадную толпу папарацци. Вот почему сержант Стефанопулос распорядилась перекрыть улицу целиком. Я представил, как бесятся фотографы за заградительной лентой - точь-в-точь дети, у которых отобрали конфеты.
- Вы о случае Сент-Джона Джайлза? - спросил я.
- Почерк совершенно идентичный, - отозвалась сержант.
Сент-Джон Джайлз - тот предполагаемый серийный насильник, чья короткая карьера на данном поприще, собственно, началась и кончилась в один и тот же день несколько месяцев назад. В тот день неизвестная женщина - по крайней мере, это существо выглядело как женщина - откусила ему пенис. Вагиной. Это явление называется vagina dentata и в медицине до сих пор не встречалось. Мне об этом сообщил доктор Валид, который перелопатил медицинские исторические источники вплоть до семнадцатого века, пытаясь найти хоть одно упоминание о чем-то подобном.
- Как продвигается расследование? - спросила она.
- Никак, - ответил я. - У нас есть показания Сент-Джона и его приятелей плюс нечеткая запись камеры наружного наблюдения - и больше ничего.
- Собственно, мы можем начать со сравнительного анализа поведения жертв. Вы должны связаться с Белгравией, присвоить делу номер и передать нашему следственному отделу список фигурантов.
"Фигуранты" - это люди, которые попали в поле зрения следствия в процессе расследования и чьи данные введены в общую полицейскую базу данных "ХОЛМС". Показания свидетелей, улики, обнаруженные криминалистами, протоколы допросов, даже записи камер наружного наблюдения - все это сырье, которое перерабатывает компьютеризованная мельница следствия. Изначально эта система выросла из байфордского расследования дела йоркширского потрошителя. Этого потрошителя, он же Питер Сатклифф, вызывали на допросы несколько раз - и только потом его совершенно случайно арестовал дорожный патруль при обычной проверке документов. Для полиции не смертельно выглядеть в глазах общества продажной, агрессивной, даже деспотичной. Но вот выглядеть глупой полиция не должна. Это подрывает народную веру в силу Закона и пагубно влияет на общественный правопорядок. За отсутствием подходящих козлов отпущения полиция вынуждена была оптимизировать структуру, которая доселе гордо позиционировалась как состоящая из бездарных новичков. В рамках этой оптимизации и была создана база данных "ХОЛМС".
Чтобы внесенные данные оставались информативными и полезными, загружать их надо в правильном формате, выделяя и помечая при этом все важные детали. И разумеется, в деле Сент-Джона Джайлза я ни к чему такому еще не приступал. Меня так и подмывало напомнить в свое оправдание, что отдел, в котором я числюсь, состоит всего из двух человек, причем второй только-только начал познавать радости кабельного телевидения. Но сержанту Стефанопулос это, несомненно, было и так известно.
- Конечно, босс, - ответил я. - Вам известно имя жертвы?
- Джейсон Данлоп. Член клуба, журналист-фрилансер. Он забронировал спальню на втором этаже. Туда он и направлялся, когда его видели в последний раз. Это было чуть за полночь, а сразу после трех его обнаружила одна из дежурных ночных уборщиц.
- Время наступления смерти?
- Примерно между без четверти час и половиной второго, учитывая обычную погрешность.
"Пока патологоанатом его не вскроет, погрешность может составлять целый час в обе стороны", - подумал я.
- От него исходит что-то необычное? - поинтересовалась сержант.
Что именно - можно было не спрашивать. Я вздохнул. Совершенно не хотелось опять приближаться к трупу, но я присел на корточки и хорошенько присмотрелся к нему. Лицо у погибшего было спокойное, но челюсти плотно стиснуты, поскольку подбородок был прижат к груди. С лица успело исчезнуть всякое выражение, и я задумался: сколько же он просидел вот так, зажимая ладонями пах, пока не умер от кровопотери? Сначала никакого вестигия не ощущалось, но потом - едва-едва, от силы на сто миллитявков - я почувствовал запах портвейна, патоки, вкус пудинга на сале и чад горящих свечей.
- Ну? - спросила она.
- Не вполне, - наконец ответил я. - Если его атаковали с помощью магии, то сделали это не напрямую.
- Давайте не будем употреблять такую формулировку, - скривилась сержант Стефанопулос. - Лучше сказать, "действуя орудием неясного типа".
- Как скажете, босс, - пожал я плечами. - Только вполне может оказаться, что "орудия неясного типа" тут совершенно ни при чем.
- В смысле? У тетки были зубы между ног - это, по-вашему, "ясный тип"?
После первого такого нападения мы с Найтингейлом это как раз обсуждали.
- Ну, может, у нее был зубной протез. Такие, знаете, вставные челюсти, только установленные… вертикально. Если женщина их носит, то, как вы думаете, не могла ли она… - Я поймал себя на том, что делаю пальцами хватательные движения, изображая защелкивающиеся челюсти, и тут же прекратил.
- Ну, я бы так не смогла, - призналась сержант Стефанопулос. - Однако спасибо вам, констебль, за впечатляющую версию, я теперь наверняка не сомкну глаз всю ночь.
- Вряд ли, босс, это только мужики до утра спать не дают, - сказал я. И зря, очень зря.
Сержант Стефанопулос бросила на меня странный взгляд.
- Самый умный, да? - буркнула она.
- Извините, босс.
- Знаете, Грант, что бы я предпочла? Нормальную пятничную поножовщину, когда один несчастный недоумок режет другого только за то, что тот не так на него посмотрел, - сказала она. - Такой мотив мне, по крайней мере, понятен.
Мы молча постояли, вспоминая подобные происшествия: казалось, это было давным-давно.
- Официально вы в расследовании этого дела не участвуете, - резюмировала сержант. - Вы - всего лишь консультант. А я - старший следователь, и когда вы мне понадобитесь, я вас вызову. Ясно?
- Да, босс, - ответил я. - Я пока мог бы проработать несколько версий, используя, так сказать, методы расследования "неясного типа"…
- Ладно, - сказала сержант Стефанопулос. - Но все действия вы будете сначала согласовывать со мной. Все нормальные данные передадите в мой отдел через "ХОЛМС", а я со своей стороны прослежу, чтобы вся паранормальщина попала к вам. Это тоже ясно?
- Так точно, шеф!
- Вот и умничка, - кивнула она. Слово "шеф" ей явно польстило. - А теперь брысь отсюда, и, надеюсь, больше я вас не увижу.
Поднявшись по лестнице, я зашел в палатку, растянутую криминалистами, и осторожно снял там свой защитный костюм, стараясь не запачкать кровью одежду.
Сержант Стефанопулос хотела, чтобы я участвовал в расследовании этого дела как можно меньше. После погрома в Ковент-Гардене, когда сорок человек оказалось в больнице, еще двести, включая большую часть группы, занятой в опере "Билли Бадд", были арестованы, заместитель комиссара заработал сначала нервный срыв, а потом дисциплинарное взыскание, а собственный шеф сержанта Стефанопулос оказался на больничном из-за шприца со слоновьим транквилизатором, который я в него воткнул (в свою защиту могу сказать, что он в этот момент пытался меня повесить), - и да, потом толпа еще разнесла Оперный театр и сожгла рынок, - так вот, после всего этого я был только рад участвовать в новом расследовании как можно меньше.