Трунов не верил собственным глазам: в разорванной почти надвое кабине "Ту-154" кто-то шевелился, явно пытаясь занять пилотское кресло. Неужто среди пассажиров так удачно оказался летчик? А если тот, кто копошится сейчас у штурвала - не пилот, тогда какого, спрашивается, лешего он там делает? Пытается помочь убитому командиру лайнера? Так даже отсюда видно, что медицина здесь бессильна!
И кто бы мог подумать, что этот древний "Ту", выработавший, наверное, уже второй срок службы, окажется таким крепким? Снаряды разворотили весь нос лайнера, наверняка разрушив все управление, а гляди-ка: старичок упрямо ползет вверх. Правда, гораздо медленнее, чем прежде - зачерпывая огромной дырой тугой воздух, быстро не полетаешь!
Майор присмотрелся: тот, копошащийся в кабине, замер и наблюдает за "сушкой". Трунов ухмыльнулся и прощально помахал смертничку ручкой. А потом, для пущего эффекта, показал ему жест, которым древние римляне отправляли воина-неудачника на смерть.
Поглумившись таким образом пару секунд, майор увеличил скорость и помчался вперед. Удалившись от обреченного лайнера на достаточное расстояние, Трунов по широкой дуге развернул машину и вновь пошел на сближение с "Ту-154". Время поджимало, пора было заканчивать операцию и уходить.
- Попался, сучонок! - загремел в наушниках торжествующий бас.
Майор выругался про себя. Увлекшись игрой с недобитым "Ту", он совсем забыл о приближающемся полковнике. А он - вот, собственной персоной, подкрался незаметно и пристроился в хвост.
Трунов покосился на экран заднего вида. "Сушка" комполка была совсем рядом, метрах в десяти и чуть выше. Плохая новость.
- Слушай внимательно, тварь. Медленно и аккуратно отворачиваешь сейчас влево и спокойно летишь на базу. Дернешься в сторону - разнесу к чертям. Приступай. У тебя три секунды, потом открываю огонь. Ты меня знаешь, я не промажу! - голос полковника подрагивал от сдерживаемой ярости.
Трунов улыбнулся. Комполка, оказывается, в состоянии крайнего душевного волнения способен обходиться без ненормативной лексики, надо же! Вот только врать не умеет.
И спокойно ответил:
- Руки коротки, командир. Ракет у тебя нет, а в пушечке - холостые. Ты же на учебный бой собирался, забыл? А перевооружиться - времени не было. Так что не блефуй, не выйдет. Хочешь, смотри, что сейчас будет, не хочешь - черт с тобой, побереги нервишки и улетай. В спину стрелять не буду… в знак прежней дружбы!
Закончив фразу, майор вновь сконцентрировался на своей цели. Развороченная кабина "Ту" была прямо по курсу. Еще секунд десять - и можно будет открывать огонь.
Палец непроизвольно начал ласково поглаживать гашетку. Трунов ощутил знакомое приятное возбуждение, как всегда перед реальной атакой на реальную же цель. Сладко заныло в паху, будто в предвкушении женщины. Широко раздутыми ноздрями майор шумно втягивал воздух, напряженно наблюдая, как увеличивается в прицеле подранок "Ту". Еще две секунды, одна… Пора! Большой палец на гашетке дрогнул и начал сгибаться…
Чудовищный удар обрушился сверху на кабину "сушки". Навалившаяся на истребитель металлическая масса легко, будто бумагу, смяла бронестекло "фонаря" и продолжила неумолимое движение вниз, походя расплющив не успевшего даже удивиться майора…
9 августа, 08.21, рейс 237
Я апатично наблюдал, как издалека навстречу нам мчится смерть. В виде истребителя, пока еще кажущегося отсюда маленькой безобидной игрушкой.
Вдруг откуда-то сверху вынырнул второй самолет, как две капли воды похожий на первый, и пристроился ему в хвост.
- Они что, нас атакуют? - недоуменно прокричал Петрович.
Я молча кивнул головой.
Самолеты стремительно приближались. Теперь они уже не казались игрушками. Еще пара-тройка секунд - и мы с Петровичем повторим судьбу пилотов, вот так же, наверное, наблюдавших за приближением истребителей несколько минут назад. С одной лишь разницей - покойные летчики не знали, чем закончится эта встреча, а мы - знаем. Нам тяжелее…
И тут случилось странное. Второй истребитель, ускорившись, рванул вверх и оттуда, с высоты, коршуном упал на кабину самолета, летящего первым.
В одно мгновение обе изящные машины превратились в облако обломков, несуразно висящих в небе. А еще секундой позже, откуда-то из центра этого облака вспух гигантский огненный шар, мигом поглотивший все, что осталось от истребителей.
Наш самолет ощутимо тряхнуло и послышался грохот.
- Ну ни хрена себе! - хрипло проорал Петрович, вцепившись в штурвал и подавшись вперед. Я мысленно с ним согласился.
Впереди вниз сыпались горящие ошметки, оставляя в чистом утреннем воздухе дымные следы.
Глава 6
9 августа, 8.23, рейс 237
Наше оцепенение длилось недолго. "Ту" вонзился развороченным носом в оставшееся на месте недавней трагедии дымное облако и кабину моментально наполнил невыносимый запах гари. Мы с Петровичем дружно закашляли и принялись тереть заслезившиеся глаза. Из салона донеслись истошные вопли: видимо, пассажиры решили, что мы еще и горим.
- Петрович, давай рули! Надо уменьшить высоту, иначе задохнемся сейчас! - превозмогая мучительный кашель, проорал я.
На крик ушел последний кислород, в моих глазах помутнело, и на какое-то время я выпал из реальности.
Пришел в себя оттого, что заложило уши. Сглотнув несколько раз, я огляделся.
- Снижаемся, Палыч! - известил меня Петрович.
Он сидел в своем кресле, напряженно подавшись вперед и сжимая штурвал.
- Какая высота? - прохрипел я и откашлялся, избавляясь от засевшего где-то в носоглотке противного привкуса гари.
- А хрен ее знает! - безответственно заявил наш эрзац-пилот. И пояснил: - Альтиметр разбит. Да все почти разбито, …ь!
Я прислушался к своим ощущениям. Дышалось легко, никаких признаков кислородного голодания.
- Думаю, мы уже ниже трех тысяч метров. Долго я был в отрубе?
- Минуты две-три.
Уши опять заложило. Я покачал головой:
- Ванька, выравнивай машину. Слишком быстро снижаемся, кажется. Да и подумать надо, что дальше-то делать будем?
Петрович согласно кивнул и аккуратно потянул штурвал на себя. Нас вдавило в кресла.
- Упс… Многовато будет! - виновато прокричал пилот-любитель и согнулся над штурвалом, пытаясь заставить самолет лететь горизонтально.
Через минуту ему это удалось. Почувствовав, что внутренние органы во главе с желудком вернулись на свои места, я поинтересовался:
- Так что, садиться будем? Куда и как?
Ас от сохи пожал плечами:
- Ну, "как" - я еще примерно могу себе представить. А вот "куда" - это, знаешь ли, задачка! Навигация не работает, связи с землей нет. Где ближайший аэропорт, не знаю. Да и не попаду я на полосу, это только в фильмах дилетанты "Боинги" всякие запросто сажают. Единственное, что могу предложить - помолиться и попытаться сесть "на брюхо" в степи. Или в поле. Словом, на что-нибудь относительно ровное.
Я вздохнул. А что еще оставалось делать?
- Принимается. Только не тяни, давай прямо сейчас и сажать. Пока самолет управляем. А то еще отвалится чего-нибудь важное, мы же не знаем, что и до какой степени разрушено.
- Типун тебе на язык! - осадил Петрович. И выжидательно уставился на меня.
- Ну? Чего ждем?
- Палыч, ты бы уполз в хвост, да пристегнулся там. И Кларку с собой возьми. Если что, там больше шансов… - спокойно посоветовал Ванька.
- За заботу спасибо, но я останусь. Во-первых, тебе может понадобиться помощь - рули тягать. Я в кино видел! - невесело усмехнулся я.
- А во-вторых?
- А во-вторых я тебе на земле скажу, - пообещал я ему. И в самом деле, не объяснять же сейчас, что я предпочел бы сразу помереть тут при ударе о землю, чем потом медленно поджариваться в хвосте…
- Ты хорошо подумал? - Петрович не унимался.
- Хорошо. Так что этот вопрос мы больше не обсуждаем. Ты лучше скажи, где здесь внутренняя связь?
- По-моему, это, - Ванька ткнул пальцем в болтающийся на витом шнуре микрофон. - Там сбоку кнопка есть. А тебе зачем?
- Надо пассажиров подбодрить. И предупредить заодно, чтобы приготовились к аварийной посадке.
- Валяй.
Я взял микрофон и, нажав кнопку, поднес его к губам:
- Внимание! Говорит второй пилот! - Ванька громко фыркнул. Я негодующе посмотрел на него и продолжил: - Наш самолет готовится совершить аварийную посадку. Пожалуйста, займите свои места и пристегнитесь. Приведите спинки кресел в вертикальное положение. Избавьтесь от всех колюще-режущих предметов, снимите очки, наклоните голову к коленям и обхватите ее руками. После полной остановки самолета немедленно покиньте его, используя для этого все основные и запасные выходы, - отключившись, я повесил микрофон на поручень и перевел дух.
- Весьма убедительно! - похвалил Петрович. - Вот только ты тоже забыл добавить "и помолитесь".
- Думаю, они там и так уже молятся. Ну, давай садиться. С Богом!
- А это уж как получится! - возразил Ванька и двинул штурвал вперед.
Самолет резво клюнул носом и нацелился в землю. Кресло ушло из-под меня. Если бы не ремни, я бы точно улетел в дыру над головой. Из салона опять донеслись дружные вопли.
Вцепившись в подлокотники и борясь с подкатившей тошнотой, я покосился на Петровича. Тот, стиснув зубы, ворочал штурвал вперед-назад, стараясь добиться пологого угла снижения. Удивительно, но тяжелый самолет послушно отзывался на малейшее движение рук новоиспеченного пилота. Через несколько секунд Ванька выровнял-таки машину, и наше снижение перестало напоминать падение.