Малыш старательно засопел, ковыряя пальчиками скотч. Тина вывернула шею, пытаясь рассмотреть, как идут дела, но безуспешно: ей был виден только сосредоточенно трудящийся Алекс. После нескольких минут тишины он признался:
- Не могу. Не отлывается! - и тихонько захныкал.
У Тины упало сердце, еще один шанс оказался безнадежным.
- Ничего, дорогой, не расстраивайся! Мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем. Ты только не плачь, хорошо?
Алекс всхлипнул и кивнул, упрямо продолжая дергать неподдающийся скотч.
Тина озиралась вокруг в поисках чего-нибудь, что помогло бы ей освободиться. Ножи на кухне? Слишком высоко, на полке, не достать ни Алексу, ни даже ей самой в этом состоянии. Попытаться перетереть скотч о каминную решетку? Вряд ли получится, ее прутья круглые и не имеют острых кромок. Камин не растоплен, так что пережечь ленту тоже не выйдет… Пережечь?
Тина перевела взгляд на полку над очагом. На самом краю ее лежала коробка с длинными каминными спичками. И, если память Тине не изменяет, там должны были оставаться две или три спички. Вот только бы добраться до них!
Она шепнула Алексу, все еще старающемуся освободить ее руки:
- Постой, малыш, я кое-что придумала. Мы с тобой сейчас поиграем в другую игру. Попрыгаем наперегонки, ладно?
- Напелегонки поплыгаем! - радостно подхватил он идею и, отпустив скотч, с трудом встал на ноги.
- Тише, зайка, только тише! Помнишь, мы договаривались не шуметь? - цыкнула на него Тина.
Малыш кивнул и начал молча подпрыгивать на месте. Получалось у него неважно: ослабев от болезни, он даже не мог оторвать от пола ног. Моментально одолевшая его одышка заставила Алекса прекратить прыжки. Тяжело дыша, он остановился, жадно хватая воздух посиневшими губами.
- Молодец, молодец мой маленький! - подбодрила его Тина. - А теперь отдохни немножко: моя очередь прыгать.
Она попыталась подняться на ноги. Это оказалось непросто, но с четвертой или пятой попытки ей удалось-таки встать на колени. Дальше дело не двинулось. Как ни старалась она рывком подняться с колен, все зря: ей не хватало инерции, чтобы, не перебирая ногами, встать. Кроме того, даже сейчас, стоя на коленях, она испытывала сильнейшее головокружение, грозящее перейти в обморок. Проклятый Смит от души ударил ее чем-то тяжелым: очень похоже, что у нее сотрясение мозга… или как там это правильно называется? Неважно, надо пробовать встать, время уходит!
Тина опять рванулась вверх. От резкой боли в ушибленной голове в глазах у нее потемнело, и женщина со стоном тяжело рухнула на пол.
- Мама, мама, вставай! Мама, ты спишь?
Она очнулась от голоса сына и почувствовала его горячие ладошки на своих щеках. "Опять температура повысилась!" - рефлекторно отметила Тина и окончательно пришла в себя.
Алекс тряс ее руками за щеки, озабоченно вглядываясь в лицо. Увидев, что мать открыла глаза, он просиял:
- Плоснулась? Нельзя спать, надо иглать!
"Это точно, спать мне сейчас никак нельзя!" - про себя согласилась с ним Тина и тут ее осенило. Несколько раз, в те редкие дни, когда Алексу было получше, она заставала его за любимой шалостью: малыш забирался в кресло, стоящее у камина, вставал в нем в полный рост, держась для верности за высокую спинку; затем шагал на широкий подлокотник и уж с него дотягивался до каминной полки, стаскивая с нее все, до чего мог дотянуться. Пару раз этим "чем-то" оказывались спички… те самые!
Тина вспомнила, как она, пытаясь быть строгой, выговаривала сыну за то, что он без спроса взял спички. И уж что-что, а это слово Алекс запомнил хорошо!
- Алекс, дай мне спички. Пожалуйста.
Сын удивленно посмотрел на нее. Еще бы: строгая мать, вечно отбирающая у него такие замечательные взрослые игрушки, теперь САМА хотела, чтобы он, Алекс, их взял? Что-то здесь не так! Он задумчиво поковырял в носу.
- Да, малыш, да! Дай мне спички! Ну, пожалуйста, ты же можешь! - забывшись, Тина почти кричала.
Алекс как-то по-взрослому пожал плечами и молча побрел к камину.
Тина затаила дыхание, прислушавшись. В подвале возобновился ритмичный стук. Там, кажется, были слишком увлечены поисками тайника и не слышали ее крика. К счастью.
Алекс между тем добрался до кресла и теперь усердно карабкался по нему вверх. Вот он встал на сиденье и, цепко держась за спинку, занес ногу на подлокотник. И пошатнулся, опасно наклонившись над полом. Тина до крови закусила губу, чтобы не вскрикнуть.
Но малыш удержался. Он еще крепче вцепился пальчиками в гобеленовую обивку кресла и прочно утвердился обеими ножками на широком валике подлокотника. Тина перевела дух. Алекс выпустил из рук обивку и уперся ладошками в камень боковой каминной стенки. Осторожно перебирая руками, малыш дотянулся до полки. Тут он еще раз вопросительно взглянул на мать, как бы ища подтверждения своим действиям.
Тина кивнула ему и прошептала:
- Да, маленький! Все правильно. Теперь возьми спички и принеси их мне. Вот молодец!
Алекс, вытянувшись струной, цепко схватил одной рукой вожделенную коробку. И тем же отработанным путем, медленно и осторожно сполз вниз. Отдышался немного и потопал к Тине, на ходу протягивая ей спички и радостно лопоча что-то совсем уж непонятное на своем детском языке.
Тина перевернулась на бок и пошевелила затекшими руками:
- Молодец, хороший мой! Умница! Дай мне спички. Вот сюда, в руки! - и чуть не заревела от радости, когда в ладони ей ткнулась шершавая коробка.
- Мама хочет иглать спичками? - поинтересовался Алекс, усевшись рядом с ней.
- Хочет, малыш, хочет! Еще как! - подтвердила Тина, ощупывая коробку.
И поняла, что есть еще одна проблема. Проклятые "адвокаты" слишком сильно стянули ей запястья. Своих рук женщина почти не чувствовала. Она очень осторожно выдвинула коробок из-под крышки, примерно наполовину. И, мысленно моля Бога, чтобы только он не оказался пустым, сунула внутрь кончик указательного пальца…
Сначала она не почувствовала ничего: онемевший палец ощутил лишь прикосновение к чему-то твердому. С равным успехом это могли быть и желанные спички, и донышко пустой коробки. Тина легонько пошевелила пальцем. И с восторгом услышала характерный шорох дерева о картон! Коробок был не пустой!
Теперь надо что-то делать с руками. Онемевшими пальцами ей спичку не зажечь. Тина так же аккуратно закрыла пока коробок и положила его на пол. А сама принялась изо всех сил сжимать и разжимать кулаки, одновременно пытаясь хоть немного растянуть стягивающую ее запястья ленту.
Алекс, внимательно наблюдавший за матерью, сложил ручки за спиной и тоже зашевелил пальцами, повторяя ее движения. Тина улыбнулась и кивнула ему:
- Да, малыш, это такая зарядка для пальчиков. Чтобы они не уставали.
Сын понимающе кивнул и еще старательнее заработал кулачками.
Тина прислушалась к своим ощущениям. Сначала не было ничего: пальцы по-прежнему казались ей чужими. Но вот на фоне полной бесчувственности появилось что-то новенькое. Кисти начало покалывать, сначала робко, затем все сильнее и сильнее. Наконец словно тысячи раскаленных иголок одновременно вонзились Тине в руки.
Боль оказалась настолько сильной и неожиданной, что женщине пришлось вновь закусить губу до крови, чтобы не закричать во весь голос. Боль накатывала волнами, повторяя отдающийся в затылке стук сердца. Тина уткнулась лбом в пол, кусала губы и… ликовала! Потому что вместе с адской болью к ее пальцам возвращалась чувствительность.
Наконец боль стихла. Тина осторожно потрогала пальцами одной руки другую. Чувствуют! Все чувствуют, даже крохотный шрам на указательном пальце левой руки, оставшийся у нее еще с детства после неудачного общения с забредшим в их двор уличным котом.
Тина нащупала за спиной коробку и теперь уже намного увереннее открыла ее. Вновь одним пальцем исследовала содержимое: точно, спички. Три штуки. Аккуратно вытащив одну из них, женщина закрыла коробку и крепко сжала ее в левой руке. Сосредоточившись, уперла головку спички в шершавую боковую стенку. И чиркнула.
Ничего не произошло. В воздухе появился резкий запах горящей серы, но спичка не зажглась. Тина повторила попытку, нажав на этот раз посильнее. И вновь ничего!
Забыв о присутствии Алекса, Тина выругалась. Проклятая спичка, наверное, отсырела. Женщина перевернула коробок другой стороной и, уже почти без всякой надежды, чиркнула еще раз.
- Голит! - констатировал Алекс, по-прежнему внимательно наблюдавший за странным поведением матери.
Тина и сама поняла, что спичка наконец загорелась. По характерному звуку вспышки и по появившемуся жжению в левой ладони, оказавшейся как раз над пламенем.
Она поспешно поднесла горящую спичку под скотч. Вернее, туда, где, по ее ощущениям, он должен был находиться. Появившаяся вонь горящего пластика подтвердила, что ее расчет оказался верным.
Вонь усиливалась. Вывернув шею, она с ликованием увидела густой черный дымок, поваливший сзади. Проклятый скотч занялся!
…Вместе с ее руками… Тина застонала от нестерпимой боли: ее запястья охватило пламя. Скотч вспыхнул неожиданно сильно и теперь вместе с ним огонь жадно пожирал и живую плоть. Тина извивалась на полу от адских мучений, но какая-то часть сознания торжествовала: еще несколько секунд, и ее руки освободятся!
Но секунды пролетали, а она все никак не могла избавиться от пут! Бандиты не поскупились на скотч, связывая ее: плотно намотанные друг на друга многочисленные витки клейкой ленты выгорали медленно. Мучительно медленно! А между тем пламя охватило уже и футболку на ее спине. Тина стонала уже почти в полный голос, не в силах больше сдерживаться. И из последних сил, превозмогая невероятную боль, выкручивала руки из пылающего скотча…