…честно говоря, бурый, бесформенный свитерок и черные, ношенные брючки девушки совсем не соответствовали массивным канделябрам на столах, белоснежным скатертям, старинным столовым приборам и лощеным, прилизанным официантам, деловито, быстро, но в то же время – степенно перемещающимся от клиентов на кухню и обратно. В своем костюмчике-тройке, хоть и не высшего разряда, но вполне прилично сохранившемся и тщательно отглаженном, в строгом однотонном галстуке с широким узлом и с тонкой тростью в руках Симон здесь смотрелся гораздо более уместно, чем его теперь уже, кажется, окончательно состоявшаяся напарница. И даже странные миниатюрные кругляши черных стекол перед глазами не портили общего впечатления. Впрочем, в компании нескольких полубесов, маленькой группы бесенят, собравшейся за дальним столиком, видимо, после окончания своего бесовского рабочего дня, грешные души изначально выглядели нелепыми и лишними на чужом празднике жизни, хотя их эта нелепость нисколько не смущала, отвыкли и Симон, и Зоя смущаться чего-либо в Преисподней.
– Вы садитесь пока, – кивнул полубес на ближайший свободный столик. – Я сам на кухню схожу, посмотрю, что из полуготового сейчас имеется, чтобы, значит, время не терять, но при этом еще и вкусить достойное…
Полубес резво умчался, похоже было, что он ловко совмещал служебные обязанности с личными пристрастиями, а Зоя, чуть шарахнувшаяся в сторону, когда Симон, согласно этикету, отодвинул перед ней тяжелый, красивый стул с резной спинкой, уселась поудобнее и, чтобы скрыть собственную неловкость, спросила:
– Ты же не в первый раз обратно собираешься? То-то я смотрю, знают тебя все, относятся по-особому…
Симон молча кивнул в знак согласия, старательно пряча глаза за черными стеклами очков и пока только присматриваясь к напарнице.
– И как там после этого? – настойчиво продолжила Зоя, обведя рукой окружающее их ресторанное пространство.
– В своем теле – нормально, – с легкой усмешкой заверил её очкастый. – Если меняешь, морока, конечно, изрядная, пока привыкнешь – всё ложку мимо рта проносишь…
Девушка негромко фыркнула легким нервным смешком, посчитав слова напарника своеобразным юмором, но Симон продолжил вполне серьезно:
– А ты думала – как, если у тебя вдруг руки стали на полметра длинней, чем привык? А еще бывает и такое – в тело другого пола законопатят… вот и привыкай мочиться сидя… ну, или – для тебя – стоя…
– А ты остаться там не пробовал?.. ну, насовсем… – зачем-то понизив голос до конспиративного шепота, спросила Зоя, видимо, тема возможного возвращения к грешной жизни беспокоила её едва ли не с момента попадания в Преисподнюю.
"Или наивная такая, или очень уж её припекло, – решил, было, Симон. – Меня так провоцировать – глупо, бесы мой ответ давно знают наперед…" Но напарнице он в этот раз ничего сказать не успел.
– Тю-тю-тю, – заголосил как-то незаметно оказавшийся возле столика полубес. – Ишь, какая шустрая – сразу ей и остаться… ты откель такая?
Он с легким прищуром глянул поверх головы девушки, будто именно там считывал нужную информацию, а не включался в общее для всех нечистых Знание.
– Пятый спецблок, шестого бордельного уровня, – деловито констатировал полубес. – Вернешься, загляну к тебе, люблю, знаешь ли, таких шустрых, чтоб поперед батьки в пекло, да сами всё делали…
– И что вы все про этот бордельный уровень поминаете! – чуть покраснев от злости и плотно сжав губки, чтобы не плюнуть нечистому в лицо, громко прошипела рассерженная Зоя.
Полубес, видать, привыкший за тысячи лет к подобной реакции, а может, просто от природы своей существо веселое, залился звонким, задорным смехом, и продолжал веселиться все то время, пока вышколенный официант не расставил на столе пяток разнокалиберных бутылок и несколько тарелок с легкой закуской. Времени профессиональные и точные действия халдея заняли очень немного, потому и смех нечистого не показался затянутым и нарочитым.
– Ладно, повеселились – и довольно, – резко оборвал сам себя полубес. – Ты, девушка, не будь совсем дурочкой, не идет тебе это – блондинкой прикидываться. Подумай, ну, куда ты от нас денешься, даже если возвращаться не захочешь? Или на радостях бессмертной себя возомнила? Так, нет, бессмертия вам, грешным, не положено. Лет через пятьдесят-семьдесят все равно здесь очутишься, а судя по твоей шустрости и нахальству – так гораздо-гораздо раньше. Ну, а мы ведь никуда не спешим, у нас тут – Вечность. Потому и бежать от нас – бессмысленно.
Ладненько, будем считать, что на этом воспитательную беседу закончили, – посерьезнел лицом полубес. – Теперь давайте по делу. Отражение, куда вы направлены, курирует Тарель, но помощи от него не ждите, даже в крайнем случае, на нем еще три Отражения висят, совсем, бедняга, зашился, нигде ничего не успевает, говорят, в ближайшие лет сто его оттуда турнут и приставят взамен сразу двоих, а то и троих. Ну, да на вашем деле это будущее никак не отразится. Работать-то придется сейчас. Базой вам лучше взять одну секту местную, они, как бы, нашему Хозяину поклоняются, причем, большинство – искренне, от души, а не аферы какой ради или для сомнительных удовольствий".
– Сатанисты? – уточнил Симон, неторопливо выцедив из лафитника ледяную водку, принесенную услужливым, незаметным официантом в небольшом хрустальном графинчике, и занюхав выпитое в лучших традициях жанра специально поданной на отдельном маленьком блюдце чуть подсохшей корочкой черного хлеба.
– Да хоть и так считай, – слегка поморщился то ли от вида выпитой водки, то ли от слов грешной души полубес. – Молитвы творят страшному идолу в форме козла, темные силы призывают, нас, то есть. Ну, с ними-то Тарелкин – это мы так промеж себя Тареля прозываем, в глаза ему не подумайте сказать – предварительно поработал, явился пару раз в нужном обличии, напророчил там чего-то из местных событий, стал в их глазах авторитетным. Вот тебе, Сёма, пароль для сектантов, как бы, от самого дьявола…
С иронической усмешкой полубес протянул Симону массивный, солидный перстень с кроваво-красным рубином-астериксом.
– Покажешь сей перстень любому из этих идолопоклонников и будешь ему старшим братом, отцом, повелителем, вообщем, насколько у тебя фантазии хватит, – деловито хихикнул полубес. – И вот еще, камешек с секретом, как положено, глянь, вот тут слегка надавить надо…
Из недр кровавого камня вырвался тонкий, но довольно мощный луч пронзительно алого цвета и уперся в низкий потолок ресторанной залы маленькой, круглой точкой.
– Когерентный световой поток, – с важным видом сообщил, будто только что сам придумал эти умные слова, полубес. – Чтобы сжечь грешное тело мощности, конечно, маловато, но одежду, если что, подпалишь запросто, да и ослепить можно легко, а если с двух десятков локтей и ближе – то уж на всю оставшуюся жизнь, выжжешь сетчатку, как нечего делать…
Полюбовавшись несколько секунд перстнем, игрой рубинового кабошона, блеском двенадцатиконечной, чуть серебристой звездочки, распластавшейся внутри камня, тонкой работы, но пережившей уже не одно столетие тяжелой золотой оправой, Симон без слов сунул вещественный пароль в маленький жилетный кармашек.
– Теперь – документы, – нечистый, будто из воздуха, извлек и положил на стол подле хрустального графинчика, наполненного ледяной, отличной очистки и не согревающейся в теплом комфортабельном помещении ресторанчика водкой, объемистый конверт из плотной, вощеной бумаги. – Удостоверения личности, водительские права, социальные карты, всё в трех вариантах: по первому – вы муж и жена, по второму – брат и сестра, а по третьему – каждый сам по себе. Пользуйтесь по обстоятельствам, кто их, эти самые ваши обстоятельства, наперед вычислит?.. Имена-отчества ваши оставили, брачная фамилия по Сёме, а родственная и раздельная – каждому своя, какие у вас при жизни были.
– И кем мы там будем? – безнадежно поинтересовался Симон, с трудом вмещая конверт во внутренний карман пиджака. – Туристами? коммивояжерами? или, как есть на самом деле, командировочными из Преисподней?..
– А это пущай твоя шустрая напарница придумывает, – с легкой ехидцей отозвался полубес, указывая на притихшую Зою. – Она там местная, все порядки лучше знает, а то мы, здесь, напридумываем чего, а такого там давно уже нет, или не в моде…
– Тогда на месте и придумаем, – недовольно, но сдерживая себя, сказал Симон, привычно подумав, что самое сложное в процессе вживания в местное общество бесы, как обычно, переложили на исполнителей. – Дальше?
– Это для связи, – нечистый выложил на стол две старинные, но отлично сохранившиеся и довольно большие, диаметром с фалангу мизинца, жирно блеснувшие при свечах золотом монеты. – Чтобы вы сразу прониклись важностью порученного дела – связь пентаграммная… Одна монета – на Тареля, вторая – напрямую сюда, в нашу группу. Однако злоупотреблять обеими я бы не советовал, сами понимаете, вас, грешных, много, нас, бесов, мало, вы, грешные, все время чего-то от нас желаете, а мы что же? должны бегать, дел не по делу, по вашим запросам? Короче так, первая связь, как положено, в течение суток после прибытия через Тарелкина, он сам выйдет на вас, лучше его не тормошите, даже если на полдня или чуть больше задержится – не суетитесь, за ним, говорил уже, не одно это Отражение, везде дел полно.
Симон двумя пальцами подтянул к себе по столешнице обе монеты, мельком глянул на аверсы и тут уловил полный недоумения взгляд Зои. "Ох, еще этой девчонке всё объяснять надо, – спохватившись, поморщился от такой мысли очкастый. – Первый раз идет, ничего не знает, а знать все-таки должна, мало ли что…"