Нет, гаснут. Нет, они загораются и гаснут, гаснут и загораются в ритме автоматического салюта, содрогаются, содрогаются… Уолкера окружают презрительные выкрики, шуршание проигравших билетов, стук копыт и негасимые огни. Все летит в тартарары: и пари, и оценки. Виртуальный свет и все столь виртуально на Акведуке нашего краха, среди оврагов, вен и ручьев разгромленного и затонувшего Озонового парка: суррогат мечтаний, саркофаг возможностей, груз, отправляемый в глубокую вечную ночь.
Дин Уэсли Смит
ПОСЛЕДНИЙ ВЫБЫВШИЙ
Памяти Фреда Капоселлы, великого игрока на скачках
Горячее солнце уже заставило изнемогать от жары всех собравшихся возле Траут-Дейловского кантри-клуба, а до конца дня должно было стать еще жарче. Легкий ветерок донес слабый аромат свежего хлеба из пекарни Эдди. Мой желудок откликнулся на запах урчанием, но я не обратил на него внимания. Я уже несколько недель сидел на диете, весьма небезуспешно пытаясь сбросить вес. Мне предстояло провести длинный рабочий день на этом идиотском любительском турнире, и разыгравшийся аппетит был мне ни к чему.
Я запустил палец за воротник моей новой желтой футболки и бросил взгляд на блондинку, сидевшую в тележке возле меня. Ей, казалось, совсем не было жарко. Хорошо, что нам предстояло ездить на тележке между бросками, - по дороге будет обдувать ветерок. Иначе тут можно просто изжариться.
Ярдах в двадцати впереди на зеленом поле плохо посланный мяч, чуть не коснувшись правого края лунки, замер в двух дюймах от нее.
Я вздохнул. Это был конец пути для доктора Фреда Эшли. Восемь очков на первой лунке. Он добился сомнительной чести быть первым вылетевшим в этом турнире.
Вслед за неудачным ударом последовали несколько стонов, смех и добродушные подтрунивания.
Я хранил молчание, молчала и блондинка.
Мы сидели в одной тележке в течение двадцати минут, которые потребовались десяти игрокам, чтобы разыграть первую лунку, а я все еще не спросил ее имени. Я посмотрел на ее блестящие светлые волосы и огромную грудь и направил тележку через сосняк ко второй метке. Мне казалось, будто я ее где-то видел, в журнале или на экране. Зная этих парней с их дурацким турниром, ожидать можно было чего угодно.
Доктор Эшли бросил клюшку в мешок и зашагал по пустынному первому проходу к не менее пустынному зданию клуба. Судя по решительному виду доктора, нам повезет, если к тому времени, как закончится этот сумасшедший турнир, в баре останется хотя бы одна бутылка пива.
Остальные десять участников последовали за мной к метке. Осталось девять игроков. Надо пройти восемь лунок. Правила простые. На каждой лунке выбывает игрок с наихудшим результатом, и так до тех пор, пока на девятой лунке не останется последний. При нормальных условиях турнир с Единственным Оставшимся мог бы стать неплохим развлечением и азартным зрелищем.
Но эти десять игроков арендовали целое поле, здание клуба и все прочее для своего частного ежегодного турнира. Каждому из них это стоило пять тысяч долларов, и они слегка изменили правила. После каждой лунки оставшиеся должны были получать награду.
- Прекрасно, Дебби, - сказал Гарри Брэден. - Мы ждем приза.
Дебби медленно вышла из тележки, одарила умолкших мужчин широкой улыбкой, расстегнула блузку и швырнула ее в багажник тележки, где стояло холодное пиво. На ней был ярко-красный кружевной бюстгальтер, едва вмещавший две самые огромные груди из всех, какие мне приходилось видеть.
Она продефилировала перед каждым из мужчин, при этом на ней не появилось ни одной капельки пота, что казалось даже более нереальным, чем размер ее грудей.
Игроки аплодировали и отпускали грубоватые комментарии, пока она изгибалась перед ними. Затем она залезла обратно в тележку. Я старался не смотреть на нее краешком глаза, пока участники турнира запускали свои мячи.
Странная у меня работа. Как профессиональному игроку в гольф мне часто поручают довольно странные задания. Но такого турнира мне проводить еще не приходилось. На самом деле у меня не было выбора. Совет директоров клуба - мое начальство - не разрешил бы этим десятерым провести столь необычный турнир, если бы я не играл роль судьи и сопровождающего. Полагаю, совет боялся, как бы они не повредили поле или что-то в этом духе.
Когда в начале этого года я занял должность ведущего профессионального игрока, мой предшественник похлопал меня по плечу и упомянул именно этот турнир. Он сказал, что ради него чуть не остался в нашем клубе. Это показалось мне странным, поскольку он переходил в лучший клуб штата.
Но теперь я начинал его понимать.
Пока игроки делали свои броски и переходили на зеленое поле, я остановил тележку перед отметкой. Улучив время, я повернулся к женщине и протянул руку.
- Дэвид Мур, - сказал я. - Главный профессиональный игрок этого клуба.
Блондинка улыбнулась и пожала мою руку.
- Рада познакомиться, мистер Дэвид Мур. Меня зовут Дебби. Дебби Кремер. - Она отпустила руку и, прежде чем я успел что-то сказать, продолжила: - И, пожалуйста, не спрашивайте меня, что такая красивая девушка, как я, делает в подобном месте.
Я засмеялся.
- Не спрошу, по крайней мере до седьмой лунки. Это труднейшая лунка на поле.
В ответ она рассмеялась высоким чистым смехом.
- Договорились.
Я направил тележку по мосту и вниз по дорожке по направлению к группе игроков. Пот стекал по спине и рукам. День обещал быть жарким, и не только в прямом смысле.
Джим Фишер, король сантехники, показал худший результат на следующей лунке и направился к зданию клуба. Дебби сняла юбку и прошлась вокруг отметки перед восемью оставшимися мужчинами. Ее кружевные трусики были того же цвета, что и бюстгальтер. Я следил за колыханием плоти под тонким кружевом и старался не думать о том, что вечером придется идти домой к жене.
Пола за последние несколько лет, что называется, махнула на себя рукой, и секс стал для нее вещью вторичной по сравнению с детьми. Я все еще любил ее, по крайней мере мне так казалось. Но возвращаться домой мне было тоскливо. В последнее время она все ныла и жаловалась. Поэтому, ссылаясь на занятость, я большую часть времени проводил в клубе. Лучше выслушивать жалобы игроков на плохое состояние поля, чем, завывания жены о том, что я недостаточно уделяю внимания ей и детям.
Дебби пришлось постелить на раскаленное сиденье полотенце, прежде чем присоединиться ко мне в тележке.
- Осталось снять всего две вещи, - прошептал я, пока один из игроков делал бросок. - Как насчет последних пяти лунок? Не слишком ли легко ты оделась?
Дебби похлопала меня по коленке и рассмеялась.
- Не торопись, увидишь.
Я вздохнул и переключил внимание на игроков. Жара в тот день просто не поддавалась описанию.
На третьей лунке Крег Стивенс из "Оборудования Стивенса" промахнулся на короткой дистанции и отправился в клуб.
Перед четвертой отметкой Дебби сняла лифчик.
Мужчины присвистнули и захлопали в ладоши, мне же оставалось только смотреть. Ни одной бурой полоски или пятнышка. Удивительно.
Трястись по дорожке к следующей отметке с этой женщиной, сидевшей в тележке, было чертовски неудобно. На полпути к зеленому полю я повернулся к ней.
- Хорошо зарабатываешь?
Она кивнула.
- Да. А ты?
Я покачал головой, вспоминая о том, как Пола всегда жаловалась на то, как мало я зарабатываю и какой я неудачник. Она говорит, что я уделяю больше внимания своей одежде и своему имиджу на поле, чем дому.
- Нет, боюсь, не так уж много. Профессионалы на заштатных полях вроде этого зарабатывают скромно. Чтобы заработать, нужно выезжать на соревнования. Я пробовал, но уж больно скучно играть с детишками и домохозяйками.
Она коснулась моего плеча нежнейшими пальцами.
- Может, тебе попробовать работать, как я?
Я повернулся и некоторое время смотрел на нее, затем расхохотался.
- В самом деле, об этом стоит подумать.
Она крепилась с серьезным лицом, но вскоре присоединилась ко мне. Невозможно было отвести глаза от ее колышущейся груди. Я старался. Видит Бог, я старался. Но это было выше моих сил.
- И сколько же, - спросил я, когда мы наконец отсмеялись и я заставил себя перестать пялиться, - если ты ничего не имеешь против такого вопроса, сколько ты получишь за сегодняшний день?
Она пожала плечами, и можно было только мечтать, чтобы она повторила это движение.
- Не имею ничего против. Две тысячи плюс чаевые.
Я присвистнул.
- На это можно пару раз выпить.
- Ага, а еще заплатить за обучение в следующем семестре. - Я, должно быть, нахмурился, потому что она рассмеялась и добавила: - В ветеринарной школе. Я на втором курсе. Один день работы, и целый семестр оплачен. Неплохо, а?
- Совсем неплохо, - кивнул я. - По зрелом размышлении я, возможно, возьмусь за твою работу. Как думаешь, я подойду по физическим параметрам?
Я выпятил грудь, и она вновь рассмеялась.
День продолжал накаляться.
С четвертого зеленого поля донеслись унылые проклятия - это стоматолог доктор Фредди Крезер выбыл из игры. Я не следил за тем, сколько бросков он сделал. Однако я был рад, что ему не повезло. Он был самым неприятным из оставшихся.
Он зашагал в направлении клубного здания, а Дебби совершила обход следующей метки, на этот раз совершенно голая. Волосы на лобке у нее были русые, аккуратно подстриженные, и вся она казалась безукоризненной. Слишком безукоризненной.
Она заняла свое место в тележке, постелив на сиденье полотенце, но не прикрыв наготу. Я глубоко вздохнул и направил тележку вдоль края поля к следующей метке.