Тэйт оторвала руки от своего разбитого носа и уставилась на меня. Глаза у нее были широко распахнуты, кровь лилась из носа на губу, но она ничего не замечала.
- Закрой лицо! - выдавил я в рукав и отвернулся, задержав дыхание.
Тэйт снова прижала салфетки к носу и посмотрела на меня поверх рук.
- Повтори!
- Она жива. По крайней мере, я так думаю. Пока жива!
Тэйт судорожно втянула в себя воздух, ее глаза вспыхнули, словно у нее в голове зажглась лампочка.
- Вот с этого места давай поподробнее!
- Слушай, я не могу говорить об этом здесь.
- Ах вот оно что! - прошипела Тэйт. - Значит, мы все-таки будем об этом говорить?
Я помассировал пальцами веки.
- Хорошо, ты была права. Довольна? Ты была права насчет нашего города. Да, здесь живут… люди. Странные, секретные люди, о которых никто не знает. - Такие, как я. - Они забрали Натали, но они ничего не сделают с ней до пятницы.
- Хорошо. Как мне ее вернуть?
Я отнял руки от лица, но не решился посмотреть на нее.
- Не знаю.
Тэйт издала хриплый судорожный звук, совсем не похожий на смех.
- Замечательно. Нет, просто шикарно!
- Я не знаю, но что-нибудь придумаю.
Она стояла надо мной: злые глаза и окровавленные салфетки.
- А с чего вдруг ты будешь над этим думать? Что я должна сделать, чтобы заслужить геройскую помощь самого Мэки Дойла?
Я поднял на нее глаза. На ее лице проступило отчаяние, но почти незаметно, как будто она всеми силами пыталась его спрятать.
- Можно я провожу тебя домой?
Несколько секунд я ждал, что Тэйт назовет меня поганым уродом и предложит катиться ко всем чертям, но она только кивнула и направилась к выходу.
Дом, в котором жила Тэйт, был старше нашего, с крохотным запущенным садиком, заваленным мусором и палой листвой.
Внутри тощая девочка сидела на диване и смотрела телик - какой-то кислотный мультик про космический корабль.
Когда мы вошли, девочка оторвала взгляд от экрана и уставилась на Тэйт с ее пригоршней окровавленных салфеток.
- О боже, тебя исключили?
- Конни, заткнись, а?
Девочка сползла с дивана и с вызовом подошла к закрытой двери.
- Ма-а-ам, а Тэйт дралась!
Тэйт сделала глубокий вдох, потом указала наверх.
- Марш в свою комнату. Живо!
Конни вернулась в гостиную и поплелась вверх по лестнице. Дверь осталась закрытой.
Тэйт вздохнула и повела меня в ванную. Там она прямиком направилась к шкафчику с лекарствами и стала одной рукой перебирать тюбики и пузырьки, а второй все также прижимала к носу свои окровавленные салфетки.
Отыскав бутылочку с перекисью водорода и пакет с ватными шариками, она с грохотом захлопнула шкафчик. Потом выбросила бумажные салфетки в раковину, и их запах растекся по тесному помещению.
Я схватился за душевую занавеску, чтобы не упасть, а Тэйт стремительно обернулась на звук.
- Как ты, Мэки?
- Не очень…
- Так убирайся отсюда! Посиди внизу или выйди на свежий воздух, пока я тут занята…
Я отправился на кухню и открыл морозилку. Там почти ничего не было - несколько пластиковых контейнеров без этикеток, пачка замороженных вафель, зато отыскалась формочка для льда, правда, полупустая. Я высыпал ледяные кубики в пластиковый пакет, торчавший из мусорки. Потом заново наполнил формочку водой и убрал ее в морозилку.
После вышел на крыльцо и уселся на ступеньку, уронив голову на руки и поставив пакет со льдом возле ног.
Через несколько минут из дома появилась Тэйт и остановилась надо мной. Кровь у нее из носа больше не шла, зато вся щека была располосована ногтями. Ее мокрые волосы стояли дыбом, как иглы у ежа, и она успела сменить рубашку.
Воображение немедленно представило мне дивный и мучительный образ Тэйт, смывающей кровь с шеи и голой груди. В моем ролике лифчик у нее был черный и весь кружевной, хотя в реальности я не мог себе представить, как Тэйт заходит в магазин и выбирает нечто подобное.
Она села рядом и, не глядя на меня, протянула руку. Я отдал ей лед, она взяла. Руки ее слегка дрожали, но лицо было непроницаемо.
- Ты в порядке? - спросил негромко.
Она пробежала пальцами по волосам. Под ее левым глазом набухала красная царапина.
- Нет, но жить буду.
Мне захотелось улыбнуться, потому что голос ее прозвучал так устало, а запястья выглядели такими неправдоподобно узкими по сравнению с моими. Мы сидели рядом, не разговаривая и не дотрагиваясь друг друга.
- Мне бы хотелось быть такой как ты, - сказал я, и это было ужасно странно - произносить вслух именно то, что я думал. Ведь я говорил не только о нормальности. Тэйт могла быть грустной и сердитой, но при этом она всегда точно знала, кто она такая.
Она рассмеялась.
- С какой стати кому-то - тем более, тебе! - хотеть быть таким как я?
- Потому что ты всегда поступаешь так, как будто точно знаешь, что делаешь.
Тэйт улыбнулась мне быстрой лукавой улыбкой.
- А почему ты думаешь, что я знаю, что делаю?
Мы рассмеялись и почти одновременно замолчали.
Тэйт зачесала волосы назад, как мальчишка, но даже с мокрой головой и царапинами на щеке, даже на ветхом крылечке, она была красавицей.
- Тэйт.
Она подняла глаза, пластиковый пакет со льдом зашуршал и захрустел у нее под рукой.
- Что?
- Я сожалею.
Она посмотрела на грязный дворик, вздохнула.
- Я знаю.
- Нет, не знаешь. По крайней мере, не все. Просто все… все не так, как ты думаешь.
Тэйт отложила пакет со льдом в сторону и повернулась лицом ко мне.
- Откуда ты знаешь, что я думаю?
- Честно? В основном, из личного опыта.
Тэйт обхватила меня за шею и потянула мою голову вниз. Потом поцеловала меня, медленно и легко. Чего-чего, а этого я совершенно не ожидал. Я не смел даже надеяться, что когда-нибудь она снова подпустит меня к себе, а теперь её руки обвивались вокруг меня, ее губы прижимались к моим. А ведь я ничего не сделал, только подтвердил то, о чем она сама догадывалась.
Я поднял руку, коснулся ее щеки, шеи. Тэйт отстранилась, глаза у нее сделались глубокими и настороженными. Я прикоснулся к ее мокрым волосам.
- Что? - спросил я, положив руку на основание ее шеи.
Тэйт встала и потянула меня за руку.
- Хочешь подняться в мою комнату? Ко мне, наверх? Хочешь? Ненадолго?
- Ты уверена?
- Говори, хочешь или нет?
Я кивнул, весь задыхающийся и наэлектризованный, едва соображая, как это понимать - как возвращение к системе поощрений и наказаний, или как что-то настоящее. Но если поцелуй мог означать все, что угодно, а не только признательность за мою капитуляцию, то в дом я пошел за Тэйт только потому, что ее рука в моей ладони была теплой, а на губах я чувствовал вкус ее гигиенической помады.
Комната Тэйт оказалась калейдоскопом знаменитостей. Все стены были обклеены постерами, Квентин Тарантино соседствовал с Робом Зомби и Сэмми Соса. Здесь было очень опрятно, но совершенно непохоже на обычную комнату девушки. Главным цветом спальни был коммунистический серый, за исключением чудовищного аляповатого постельного покрывала в цветочек.
Тэйт села на кровать, а я остановился в дверях, скрестив руки.
Она наклонилась и стала расшнуровывать ботинки.
- Тэйт?
Она подняла голову.
- Чего?
- Зачем ты это делаешь? Надеюсь, не из-за того, что я сказал то, что ты хотела услышать?
Она покачала головой и взялась за пуговицы рубашки.
- Еще никто не сказал мне то, что я хочу услышать.
Бюстгальтер у нее оказался ничем не примечательным, самым простым, грязно-белого цвета. Зато сама Тэйт оказалась худее и крепче, чем я воображал, а ее груди высовывались из лифчика и мягко круглились, как фрукты. Боже, боже, боже.
Она сбросила рубашку на пол и протянула руку.
- Иди сюда!
Я сел рядом, сгорая от жара и неловкости, но Тэйт просто обняла меня за шею. Потом поцеловала, я тоже ее поцеловал, и вся неловкость куда-то исчезла. Снаружи полыхнула молния. Надвигалась гроза, порывами налетал ветер, небо быстро темнело.
Тэйт стянула с меня капюшон, задрала вверх толстовку. Я стал рывками стаскивать ее через голову, запутался, потом распутался.
Мы смеялись, и я понял, что у меня растрепались волосы, потому что Тэйт стала их приглаживать.
Потом я взялся за застежку ее бюстгальтера. Металлические крючки обжигали мне пальцы, но после нескольких попыток я добился успеха.
Тэйт сбросила с плеч лямки и наклонилась ко мне, чтобы я мог провести руками по ее спине и ребрам.
Когда я обнял ее, она со свистом втянула в себя воздух. Кожа у нее покрылась мурашками. Мое сердце колотилось, как ненормальное, я не понимал, это от нервов или от возбуждения, но какая разница? И то и другое было одинаково приятно.
Поднялся ветер, ветки деревьев застучали в окно. Потом снова полыхнула молния, и сразу же раздался удар грома.
Тэйт зажмурилась, как от яркого света. Я склонился над ней и стал целовать в шею, под ухом. Она легла щекой мне на плечо, прямо на голую кожу, и меня снова охватило чувство абсолютной правильности происходящего. Все шло, как надо, все было на своих местах, а значит, я мог ни о чем не волноваться.
И тут в дверь яростно заколотили.