Следует ли считать "обитателями" только людей или же все формы жизни, большинство которых, совершенно очевидно, никогда не узнает о соединении Домм и не поедет в гости по подземному тоннелю? Не было ли "величайшим событием" наполнение Доммы кислородом и появление первых живых существ? Заливка Моря? Запуск утроб и рождение первого человеческого поколения? "Много уже было великих событий, - решила Аля, - и сегодня лишь одно из них". Так, успокоившись, она принялась за работу - экран полнился делами и поручениями.
После завтрака (омлет Игреку не понравился, и он его выплюнул прямо Але в волосы) - уроки математики и зоологии для самых младших, девятилеток, шумных и возбужденных, потому что кто-то пустил слух, что во Второй Домме народ мутировал, отрастил клыки и когти и имеет вкус к человечине.
- Ничего такого не будет, - говорила Алина, но они не слушали.
После обеда (соевый суп) надо было плыть на лодке с Ефимом и Марьей, брать пробы воды в пяти разных точках Моря. Лодка скользила по серой глади, Марья баюкала руку, наливающуюся синяком от укуса верблюдицы по кличке Ассоль. Аля показывала, к каким буйкам плыть, набирала воду в разноцветные пробирки, вкручивала их в анализатор. Море было в полном порядке, даже лучше, чем ожидалось, процессы становились стабильными.
- Наверное, ничего уже сегодня не случится, - сказал Ефим, прищуриваясь вдаль. - Не будет стыковки… А может, она уже была, а мы не заметили. Кто знает, как оно происходит?
Как только он так сказал, с севера, от скал, послышался гул, а потом по всему миру прошла звуковая волна, слабая дрожь, хлопок раскупоренного сосуда.
- Как такое не заметить, - пробормотала Марья. Глаза ее раскрылись очень широко, как у человека, присутствующего при чуде. Мир изменился. Они теперь были не одни.
Столовая за ужином гудела, как улей со снятой крышкой. Никто не сидел за положенными столами, группки обсуждающих стояли тут и там, загораживая проходы, размахивая руками, затрудняя дежурство для второй группы.
- Сами мы не можем ничего, придется ждать, оборудование все на их стороне. Они, наверное, будут рельсы прокладывать.
- Почему не пневматику?
- Сложная технология. Для больших расстояний с минимальной возможностью техподдержки… Рельсы лучше.
- А надежнее всего пешком ходить! Я бы сама сегодня топ-топ по тоннелю, "здрасьте, Господь в помощь". Сорок километров до Второй Доммы это… ну, пять часов трусцой.
- Ты скафандр примеряла? Он почти семнадцать кило весит. Посмотрел бы я на тебя через два часа такой трусцы.
- Эй, давайте подходите за запеканкой и по столам расходитесь! Кое-кто тут пытается работать и уже спать хочет!
Вечером девочки, как обычно, прибрались, заплели ночные косы, помолились. Игрек смотрел в потолок, ниточка слюны стекала по щеке. Когда Аля присела рядом, он долго смотрел ей в глаза.
- Ая, - сказал он, - лулу тя. Лулу тя оннь. Не пач.
- Я не плачу, - удивилась Аля. - Чего мне плакать, Игрек?
- Зата не пач. Лулу тя.
- Я тебя тоже люблю. - Аля его обтерла, поцеловала, недоумевая. О чем это она будет завтра плакать?
Спать не хотелось, а в коридоре слышался голос матушки Есении, выйдешь - наругает. Аля вылезла из окна в сад, побрела вокруг длинного дома.
- Заручусь с тобой, если первой женой возьмешь, - послышался из-за дерева голос Анфисы. - А вторую не раньше чем через год.
- Обещаю, - хрипло ответил Ефим. Аля шагнула вперед, пару секунд смотрела, как они целуются - не в щеку, а по-настоящему. Глаза у Ефима были закрыты, потом он их открыл и Алю увидел, вздрогнул, отодвинулся от Анфисы.
- Чудная ночь, - светским тоном сказала Аля, надеясь, что голос не дрожит. Повернулась и побежала со всех ног, сердце так стучало, что непонятно было, бежит ли за нею Ефим или так и стоят с Анфисой у дерева и смеются. Остановилась у кромки воды, тяжело дыша. Никто за ней не гнался. Слезы из глаз брызнули - Игрек как знал, что ее что-то расстроит, иногда казалось, что дар у него от Иисуса, как у старинных блаженных.
Вода плеснула невдалеке, в красноватом ночном свете Карлика из моря вышла одна из матушек - в теле длинном и гибком, с мощными плавниками, двумя щупальцами по бокам и двумя короткими ногами в задней части. Опираясь на них и на щупальца, матушка двигалась с неожиданной грацией. Есения присматривала за порядком, Сусанна не любила воду и по своей воле бы не полезла в море ночью, значит, - Павлина.
- Матушка Павлина. - Аля поклонилась, двинулась навстречу. - Мне не спится.
- Немудрено, - отозвалась Павлина, повернула окуляры на Алю, замолчала. На внешнем экране при этом лицо было спокойное, приветливое, будто вот-вот матушка спросит, как день прошел и отчего глаза красные. Но Аля чувствовала, как к ней протянулась ниточка, дрожащая от тревоги.
- Запоминай код убежища, - сказала матушка невпопад, показала цифры на экране. - Повтори.
Аля повторила. Потом еще раз. Потом повторила последовательность задраивания люков. Потом - коды доступа в систему. Потом - самый страшный код, канала связи с отцом Яромиром на орбите.
- Матушка, зачем мне все это? Почему?
- По кочану, - сказала Павлина, и сквозь электронную бодрость Але послышалась усталость. - И по капусте. Завтра открываем ворота.
- Разве это не радостно, матушка? Разве там, во Второй Домме, не такие, как мы, не часть нашей церкви, так же живущие по Писанию и догмам Иисуса? И, в конце концов, разве вы не связываетесь каждую неделю по радио? Батюшка Алексей спокоен и радостен, а ты… вон девятилетки в моем классе тоже переживают, что на них напрыгнут оборотни с клыками…
- Клыки - это не страшно, - сказала Павлина, внимательно наблюдая за точкой в небе, черной на темно-сером. - Страшно то, как люди могут лгать. И как ложь меняет реальность.
- Что это? - спросила Аля, прищуриваясь. - Птица? Кто-то из воронов?
- Нет. Это над Доммой, снаружи. Плохо вижу, подводные окуляры не фокусируются… Но, кажется, это бот. - Павлина растерянно потерла щупальца. - За нами следят.
Уже засыпая, Аля думала, что Первая Домма сейчас как женщина - ждет, волнуется, боится. А Вторая в мужской позиции - достигает, тянется, власть имеет.
"Хотя у нас тоже есть власть - не открыть ворота, например, - думала Аля. - Вот возьмем и не откроем!"
Анфиса в своем углу комнаты храпела тихо и торжествующе. Аля показала ей язык в темноте и начала сочинять стихотворение: "Нет, ты не разбил мне сердце, это боль единоверца", никому в особенности его не адресуя.
Делегация Второй Доммы прибыла утром, за ночь они проложили рельсы - наверное, всю энергию на это бросили. Вагонетка выглядела как пробирка - длинная, обтекаемая, с реактивным двигателем в задней части. Толпа прибывших была больше, чем Аля ожидала, - человек тридцать, в основном девчонки, чуть Али постарше, видимо, первое поколение. Прибыла с ними и матушка Федора, в теле, настолько похожем на человеческое, что от этого было даже немного неловко, хотелось отвернуться и не смотреть. Удлиненная голова с экраном на месте лица, конус туловища, тонкая талия, серебряный колокол будто бы юбки.
- Что там у нее внизу, ходули, колеса или гусеницы? - прошептал Ефим из-за плеча. - Как думаешь?
- Нагнись и загляни, - не удержалась Аля. - Ты же по юбкам… специалист.
Держались гости настороженно, но с интересом, обо всем расспрашивали, удивлялись, играли с недавно родившимися котятами, гладили кроликов.
Больше всего они поразились почему-то, увидев Игрека.
- У нас таких… нет, - сказала Леся, высокая девочка с короткими темными волосами.
- Повезло вам, что не было сбоев. А у нас случился. Игрек хороший, мы его все очень любим. Вы сколько детских циклов с утробами прогнали, прежде чем на млекопитающих переключиться?
- Пока эмбрионы не кончились, - сказал Никита (имя как у дельфиненка, но совсем не похож).
Аля удивленно подняла брови, но тут Игрек замычал, она отвлеклась, не стала спрашивать. Отерла брату рот, поправила волосы - гости смотрели с ужасом и брезгливостью.
- Мы не можем себе позволить такой расточительной доброты, - сказала вдруг Леся, будто оправдываясь, будто Аля ее в чем-то обвинила. - Да и он сам разве ж не страдает?
Никита быстро одернул ее, посмотрел со значением. "Не говори!"
Освоились гости быстро. Ходили по городку, с изумленным интересом смотрели на Море - моргали, будто не веря, что может быть столько воды. Аля предложила поплавать наперегонки, Леся согласилась - она хорошо плавала, но глубины боялась, как человек, привычный к бассейну. Но она была волевая, справилась со страхом быстро, девочки почти сравнялись. Когда на пляже переодевались, Аля вдруг заметила поперек Лесиной спины ужасные длинные шрамы, как белые веревки, пережимающие кожу.
- Это… несчастный случай был, - смутилась Леся. Побледнела так, что Аля решила больше не расспрашивать.
- Я тоже раз ногу ломала. Больно было, ужас, и заживало долго.
Девчонки первой группы возвращались с дневной дойки, несли ведра, полные жирного верблюжьего молока.
- Аль, Нину из Второй Доммы тоже Ассоль покусала! А она и рада - представляешь, у них вообще животных нет, они их никогда не видели!
Нина восторженно помахала укушенной рукой. Она широко улыбалась, будто получив знак отличия, а не здоровенный синяк на неделю.
Через полчаса в столовой Аля выяснила, что гости никогда не пробовали клубники, редиски, помидоров.
- У нас только синтезированная общая биомасса, - неохотно признался Никита.