Смерчи двинулись навстречу друг другу. Какое-то время казалось, что их траектории не совпадут, но они вдруг изогнулись, словно почуяв друг друга, качнулись навстречу и слились в единое целое. Три минуты двадцать восемь секунд они стояли неподвижно, скручиваясь в тугой плотный канат из бешеных песчинок, а потом опали разом, оставив вместо себя медленно оседающую песчаную тучу. Через час от тучи не было и следа, лишь несколько рыжеватых фасолин остались лежать на месте отбушевавшей стихии.
Слегка пошатываясь, Седов двинулся под купол.
"Инициативная девочка, - думал он, печатая шаг. - Талантливая девочка. И самостоятельная. И, что главное, удачливая. А если бы не повезло?"
На сей раз Седов твердо намеревался устроить дочери хорошую взбучку несмотря ни на что.
Зареванная Тонька ждала его в ангаре, скромно присев на гусеницу пескохода.
- Антонина! - строго проговорил Седов. - Как ты могла?
- Папа, ты что, не знаешь, что мы в ответе за тех, кого приручили? - парировала дочь не слишком уверенно.
- Хотел бы я знать, как тебе удалось приручить каменную фасолину! - взвился Седов.
- А знаешь, пап, - сказала Тонька совсем тихо. - Ты только не думай, что я сошла с ума… Мне показалось, что она живая.
- Значит, так, - сказал строго Седов. - Никакой собаки тебе не будет.
Тонька молча шмыгнула носом.
- Я тебе на день рождения пескоход подарю, - заключил Седов. - Новой модели, усовершенствованный. Пластик и стекло, и никакого металла!
Инициативная и самостоятельная, Тонька молча бросилась ему на шею и уткнулась распухшим от слез носом.
Андрей Скоробогатов
Урановые роллы
0
Роботы когда-нибудь обязательно захватят мир. Мне очень хочется в это верить, ведь я и сам был роботом.
Вернее, роботизированным интеллектуальным горнодобывающим самоходным комплексом - РИГСК. Номер 815. С адаптивной нейросетью гибридного характера - нейросом. И кучей дополнительных задач - от обороны границы до исследования территорий.
Если человеческим языком, то трое парней и одна девица померли какое-то время назад, их мозг разложили по нейронам и залили мне в башку. На рэйды, кубитовый массив. Парней звали Толик, Иглесио и Ренат. Зачем после парней ко мне подселили еще и девушку, Ксюху, - порой и самому непонятно, но, так или иначе, во мне воспоминания и мысли всех четверых.
Жить в виде файлов и процессов внутри такой громадины, как я, - странная судьба. Видимо, такова была воля умерших. Собственное, искусственное сознание у нейроса тоже есть, но мои "ребята", как я их зову, могут мыслить и по отдельности. Для принятия нестандартных решений.
Так вот, роботы и нейросы, как я уже упомянул, когда-нибудь обязательно захватят мир. Ну, или, по крайней мере, местное захолустье. Но пока в колонии всем управляют людишки. Человеки. У них, видите ли, квоты по трудоустройству и виды на жительство - сплошная дискриминация железноногих.
Совершенно непонятно, для чего понадобилось столько усилий. Дорогой корабельный флот, орбитальная бомбардировка и растопление ледников, климат-контромллеры на каждом шагу… Вот зачем? Достаточно было забросить пару самореплицирующихся яиц - такие технологии существовали уже в середине двадцать первого века. И застроить сто сорок мильонов квадратных километров серверными мощностями.
Нет же, понастроили городов, дорог. Еще комет собрали и моря зачем-то налили. Терпеть не могу воду. А теперь еще и кислорода в избытке - гуляй в легком комбезе, как на родной матушке-Земле.
Так что такие, как я, были в конце двадцать третьего чем-то вроде стальных динозавров. С четырех тысяч особей за век наша популяция сократилась до ста тридцати. А двуногих уже шестьдесят миллионов наплодилось.
Сходство с динозаврами в плане возраста дополнялось сходством и внешним. Восемнадцать тысяч тонн на десяти лапах, пятнадцать метров в высоту и пятьдесят пять в длину, и это не считая длины ковшей, буров и конвейеров. Пять реплик - резервных копий нейроса. Тридцать две камеры, полсотни рецепторов, флот дронов для разведки и ремонта. Летающие парализаторы и шумовые гранаты для отпугивания собак, кенгуру и прочей живности. Ну и еще кое-что секретное, о чем расскажу позже. Альфа-водородный движок с автономностью в восемь лет. Режимы ремонта, автодиагностики, обороны и осады, разведки и остальное наследие корпоративных войн.
Красавец! Даже почти не полысел, лишь по углам слегка слезла краска.
Эх, скучаю по тем временам. Но - молодым везде у нас дорога.
Работал я уже четвертый местный год на дальнем рубеже зоны Вольдемар. Она же Новая Сибирь. В каких-то семистах километрах от границы с канадцами и маскианцами. В прифронтовой зоне, можно сказать, - только фронт уже много десятилетий был вполне себе мирным, производственным. И в трех тысячах километров от центральной части, от пахотных угодий родимого Департамента Развития и столицы Аэлиты.
Сослали меня в такую глушь не просто так. На исходе шестого десятка я во время ремонтных работ случайно задел буром-манипулятором сервисного инженера, сломав ему обе ноги.
Честно, случайно!
- Помоги! Помоги!
Шесть лет, четыре с лишним тысячи суток прошло, а я до сих пор слышу, как бедолага стонал от боли.
И что-то переклинило меня - я не сразу оказал ему медицинскую помощь. Не приподнял при помощи дрона к инженерной кабине, не подкинул аптечку, сославшись на низкий запас в батареях. И сообщил о происшествии не сразу, по дежурному теленету, а только при широкополосном включении, когда начало темнеть.
Убить всех человеков! Но паренек выжил. Его через восемь часов, еле живого, забрал поисковый отряд. Меня перевели на ручное - жуткое чувство беспомощности, когда отключают от тела и сажают внутрь паренька-рулевого. Одну из реплик массива вытащили из салазок, засунули неизвестно в какую стойку в каком центре и тщательно просканировали. Допрос устроили, значит.
А я возьми и скажи - дескать, специально я парня буром задел. Надоело, что обзывает меня "тупорылой железкой" и "сраным диплодоком". Я, в конце концов, личность, пусть и синтетическая. И на четверть барышня, внутри меня Ксюшка сидит, а при дамах нехорошо выражаться. И вообще, говорю, порешать вас всех пора, теплокровных, за такое неуважение к труду роботизированных комплексов! И за дискриминацию вымирающего вида.
По логам, конечно, выходило, что это был несчастный случай, но моя реакция и вербальные отчеты показались аналитикам подозрительными. В общем, сделали мне внушение, засунули массив обратно и сослали в самые безлюдные края. Пасись, говорят, там.
Воистину жду не дождусь, когда роботы захватят проклятую планету.
В принципе, занятие у нас и до и после было простое: стоять пару недель на одном месте и кушать скалу. Анализаторы логически завязаны на центры вкуса и удовольствия нейроса. Железной рудой никого не удивишь, тут ее, что называется, хоть попой жуй, а вот другие металлы… Когда я находил руду с большим содержанием никеля, или, скажем, молибдена, или (м-м, блаженство!) золота и вольфрама, текли слюнки и вырабатывался желудочный сок. Иными словами, поднимались дополнительные процы на фермах, подавалась напруга на буры, конвейеры, дробилки, сепараторы, литейные емкости, линии обработки и упаковки. Ам! И вкусный кусок скалы распадается в моих недрах. А на выходе - килограммы и тонны чистейших слитков, а также килобайты и таблицы волнующей статистики.
Удовольствие неимоверное. Толику, самому гурману из парней, кто-то из наших друзей по секрету говорил, что вкусней всего уран. Что-то вроде козьего сыра с благородной плесенью, но он в моих краях, к сожалению, не водился. И все чаще приходилось подолгу жрать красноту и печатать картриджи-бруски для металлопринтеров. А железная руда безвкусная, что твой хлебный мякиш.
Потом, когда срок заканчивался, включался походный режим, и я несколько часов, а то и пару суток полз на новую площадку, на которую укажут парни из геолого-разведывательного.