Глянув влево, Аттал увидел лежащее на траве тело с ногами, напрочь лишенными плоти. За ним лежало второе, и еще одно. Аттал потянул руку вправо, похлопал Пармениона по плечу и указал на трупы. Спартанец кивнул, но ничего не сказал. Почти всё утро они ехали дальше по пустынному полю боя, и вот наконец дождь затих и свет солнца просочился сквозь разорванные тучи.
- Их были тысячи, - проговорил Аттал, оборачиваясь, чтобы посмотреть на равнину. - Даже оружия с них не сняли.
Парменион осадил коня. - Я думаю, решающее сражение произошло вон там, - сказал он, указывая на низкую цепь холмов. - Но - судя по тому, как расположены трупы - правый фланг был сломлен, и проигравшая армия побежала на запад. Им наперерез выступила конница, и они попытались отбиться. Пленных тут не брали, и проигравших перебили всех до одного.
- Не так уж этот мир и отличен от нашего, - проговорил Аттал с натянутой улыбкой. Но она быстро исчезла с его лица.
- Ты не прав. Эта война не похожа ни на одну из тех, что я видел, - проворчал Спартанец, оглядывая своими светлыми глазами поле битвы. - Это не обычное завоевание; это - бойня. Я бы не хотел принимать участие в подобном конфликте.
Аттал спешился и подошел к ближайшему трупу, присев, чтобы поднять щит мертвого воина. Щит был сработан из дерева, окован бронзой и выкрашен в синий цвет. По центру были нарисованы две змеи, зажатые в человеческом кулаке. - Видел когда-нибудь подобное? - спросил он, протянув щит Пармениону.
- Нет. Но это, должно быть, изображает убийство Гераклом змей в его колыбели. Может, это здешние Фивы; у нас они рисуют на щитах дубину Геракла.
- Я ничего не могу опознать, - сказал Аттал, пошевелив ногой под телом и перевернув его на спину. Подняв запыленный шлем, он повертел его в руках. Шлем был кожаный, обложенный тонкими листами из чего-то вроде светлой бронзы. На нем не было ни гребня, ни плюмажа, ни нащечников для защиты лица, только два плохоньких вороньих крыла, кое-как прикрепленных по бокам, и тонкая металлическая полоска, вертикально спускавшаяся с налобника. - Дрянная работа, - сказал Аттал, - и эти крылышки ни на что не годятся, - заметил он. - Взгляни на наносник. Он слишком тонок, чтобы защитить лицо. Вся эта хреновина бесполезна - как бедолага и сам понял перед смертью, я полагаю.
Бросив шлем на землю, Аттал вскочил обратно в седло. - Тела лежали тут несколько недель, а может месяцев. Почему их не обобрали?
- Видимо, не осталось никого, кто бы их обобрал, - произнес Парменион.
Черные тени заскользили по траве. Парменион поднял взгляд и увидел бледные фигуры, парящие высоко в небесах, движущиеся на запад, медленно взмахивая огромными крыльями. Несмотря на высоту, на какой они летели, и на яркий солнечный свет, не было сомнений, что они существенно превосходили размеры человека.
- Во имя Гекаты, что за?… - прошептал Аттал.
Существа соединились со второй группой, прилетевшей с севера. Прикрыв глаза, Парменион увидел еще чудовищ, летящих с юга и запада. - Они летят со всех сторон, - произнес он.
- Похоже, направляются к лесу. Вот что я скажу, Парменион, не нравится мне этот мир.
- Мне тоже, - согласился Спартанец, пустив коня рысью. Аттал собирался последовать за ним, но тут заметил другой труп, лежащего на спине лучника, лицо которого обклевали вороны. Спешившись, македонянин снял с него кожаный колчан и взял из холодных рук его короткий костяной лук. Закинув колчан за плечо, Аттал вскочил на серого и поскакал за Спартанцем.
Ему было приятно вновь держать в руках лук. Замечательное оружие. Тихая смерть, с минимальным риском для убийцы. Спина Спартанца была прямо перед ним, и Аттал представил себе, как стрела вонзается Пармениону в мозг. Нет, подумал он. Ни в коем случае я не стану убивать его таким способом. Мне надо видеть выражение его лица. Хочу увидеть, как с него смоются вся эта спесь и гордость.
И я это увижу, пообещал он себе. Как только отыщем мальчишку - и путь домой.
***
Хирон шел вдоль ручья, отягощенный мрачными думами. Всемирное Заклятие уходило неимоверно быстро. По всему миру оставалось меньше сотни мест, где первобытная магия еще просачивалась из камня или дерева. В Ахайе их осталось всего семь.
Опустившись на колено у воды, он зачерпнул ее руками и стал пить. Филиппос был добрым, вежливым ребенком, легко обучающимся, еще легче впадавшим в веселье. Однако зло внутри него, Дух Хаоса, окончательно взял над ним верх, уничтожив в нем всё человеческое, всё, что понимало добро и красоту.
Печаль легла на Хирона непомерной тяжестью. Его плечи опали, и он поднял глаза к небесам. - Похоже, пришло время умирать, - тихо проговорил он. - Похоже, я слишком долго жил. - Встав, он отошел от деревьев к скалистому подножию своей горы и начал долгий подъем к пещере.
Он увидел Каймала, гарцующего неподалеку, и помахал ему, но конь его не увидел. Ноги Хирона ныли от боли к тому времени, как он добрался до пещеры, и маг остановился ненадолго, чтобы отдохнуть, достав из сумы на боку исцеляющий камень и зажав его в руке.
Сила потекла по его жилам, и вновь возник соблазн впустить магию себе в кровь, вернув тем самым силу молодости. Но золотой камень уже почти лишился Заклятия, и он не посмел расходовать его на себя. Бросив его обратно в суму, он вошел в пещеру и через нее прошел во дворец, ища Александра.
Мальчика нигде не было. Поначалу Хирон не беспокоился. Дворец был огромен, с множеством комнат; детям нравится исследовать окружающий мир, а в его комнатах полно артефактов, способных привлечь внимание такого ребенка, как Александр. Но шло время, и беспокойство Хирона росло. У мальчика наверняка хватит ума не уходить в лес, подумал он.
Затем он вошел в комнату с зеркальным столом и увидел оторванную руку на холодном мраморном полу, с запекшейся кровью на когтях.
- Нет! - прошептал он. - Нет! - Подойдя к столу, он увидел, что скатерть была небрежно накинута на него. Дрожащими руками Хирон снял ее и обнаружил, что смотрит в шатер Филиппоса. Царь сидел на эбеновом троне. Вот он поднял взгляд, и его золотой глаз сверкнул в свете факела.
- Ах, ты вернулся, мой друг, - произнес Царь. - Как поживаешь?
- Боюсь, что лучше, чем ты, - ответил Хирон.
- Как это так? Я - Македон, и мои войска побеждают всех, кто встает у меня на пути. Более того, я неуязвим.
- Ты бесчеловечен, Филиппос. Ничего не осталось от того мальчишки, которого я знал когда-то.
Смех Царя огласил помещение. - Чепуха, Хирон! Я и есть тот самый мальчишка. Но, став мужчиной, необходимо отбросить детские привычки. Чем я отличаюсь от царей, что правили до меня?
- Я не стану спорить с тобой. Ты больше не человек. Душа твоя давно мертва; ты отважно сражался против Тьмы, но она одолела тебя. Мне тебя жаль.
- Оставь свою жалость, Хирон, - сказал Царь без тени гнева. - Не того жалеешь. Я не потерпел поражение - я справился с Духом Хаоса, и теперь он служит мне. Но у тебя есть то, чего я желаю. Ты отдашь мне это - или я сам должен взять?
Хирон покачал головой. - Тебе придется взять - если сумеешь. Но проку в этом нет. Дитя не принесет тебе бессмертья. Он не Искандер; он - всего лишь сын Царя из другого мира.
Филиппос встал. - Если он не Избранный, то я продолжу поиски. Я получу то, чего желаю, Хирон. Это моя судьба.
- Мне больше нечего сказать, - произнес Хирон. - Исчезни! - Он провел рукою по поверхности стола, и на миг зеркало погрузилось в темноту. Но затем лицо Филиппоса появилось вновь.
- Вот видишь, - прошипел Царь, - у тебя больше нет сил даже на то, чтобы заставить мое изображение исчезнуть. Отправь мальчишку ко мне - или я позабочусь, чтобы твоя кровь пролилась на мой алтарь. Ты ведь знаешь, что я на это способен, Хирон. И все века твоей жизни канут в небытие. Тебя не станет. Это пугает, не так ли? Я вижу это в твоих глазах. Приведи ко мне мальчишку - и будешь жить. Откажи мне - и я сделаю так, что твоя смерть будет длиться так же долго, как твоя жизнь.
Зеркало потемнело. Хирон накрыл его и вышел из комнаты, бегом поднялся по лестнице и покинул пещеру.
Тут он увидел лук и колчан Китина там, где их оставил кентавр, и услышал хлопанье крыльев в небе над своей головой.
***
Китин галопом проскакал по солнечной поляне, вскинулся на дыбы и послал стрелу прямо в сердце парящего Пожирателя, крылья которого тут же сложились, и его бледная фигура упала в траву. Черный дротик пролетел совсем рядом с головой Китина, и кентавр поспешил пустить вторую стрелу, которая угодила в живот его противника.
Пали одиннадцать кентавров и уже более тридцати Пожирателей, но они всё налетали и налетали - огромные крыла хлопали, смертоносные метательные снаряды свистели в воздухе.
- Отступить к деревьям! - крикнул Китин. - Там они не смогут летать! - Несколько кентавров взяли направление на лес, но за топотом копыт, хлопаньем крыльев и криками умирающих остальные не услышали вожака и продолжали сражение. Один Пожиратель спикировал с неба на спину Китину, острые когти врезались в плечо кентавра. Старый вожак завыл от боли и бешенства, схватив и отшвырнув создание в сторону. Крылья существа широко расправились, сдержав падение. Китин бросился вперед, схватил огромными руками тощую шею и яростно свернул ее, так что хрустнули полые шейные позвонки Пожирателя.