Я добрался до третьего из пяти альтернативных переводов героической поэмы "Даннелларии Т’ффар", когда вошел Хэри. Две недели назад я притворился бы, что поглощен чтением, чтобы набить себе цену. Сейчас у меня не было на это ни времени, ни терпения. Я захлопнул экран и дождался, пока Майклсон подойдет. На лице его занимались краской первые синяки, и шел он осторожно.
- Ладно. - Он глянул на меня со звериной опаской. - Слушаю.
- Садись. - Я махнул рукой в сторону кресла напротив и подождал, покуда Хэри обдумывал предложение. Наконец он медленно опустился на сиденье, не сводя с меня взгляда.
- Ну так что? Теперь Хэммет меня ненавидит.
- Хэммет всех ненавидит, - отмахнулся я. - Не бери в голову.
- Меня избили ногами.
- Только потому, что Хэммет вмешался в параметры симуляции, и все в аудитории это знают. К вечеру эта история разойдется по всей Консерватории. Никто не проходил этот сценарий. Никто. Даже я. Ты станешь легендой Коллежа боевой магии, Хэри.
- Вроде тебя? Делов-то. И ты ждешь от меня благодарности?
- Эта история составит тебе карьеру, - проговорил я. - Она подарит тебе диплом с отличием и билет в Поднебесье.
- Как я сдам экзамены, если даже гадского заклинания наложить не могу?
- Хэри, Хэри, Хэри, - я с напускной жалостью покачал головой. - Похоже, ты единственный в аудитории ничего не понял. Тебе не нужна магия, Хэри. Оставь заклятья хлюпикам из высших каст, вроде меня. Ты окончишь Боевой коллеж.
Отдаю должное гибкости его мышления: Хэри не фыркнул. Он откинулся на спинку кресла и уставился на меня, прищурившись в раздумье.
- Ты видел свою запись? - продолжал я. - Сегодня ты доказал, что можешь сражаться - и побеждать - даже против превосходящих сил. Хэри, их было пятеро на одного. А у тебя не было даже оружия. Я никогда ничего подобного не видел. И никто здесь не видывал.
Хэри покачал головой, и взгляд его захолодел. Я видел, как он отговаривает себя.
- Это ничего не доказывает. Потому и называются "симуляцией", Крис.
- Знаю. Чандра и думать об этом не станет - если мы не заставим его.
- И что ты предлагаешь?
Я сделал глубокий вдох и шумно выдохнул. На миг мне пришло в голову, что в Поднебесье я вошел бы в транс, потянулся к Силе и внедрил бы свои мысли в рассудок ничего не подозревающего Хэри. Мысль была забавная; я слегка улыбнулся.
- Все зависит от того, сможешь ли ты, Хэри Майклсон, тощий мелкий работяжка из Кобелятника для слабосильных, устоять против опытного бойца втрое крупней тебя в реальном мире в драке без правил, - начал я и продолжил бы, но Хэри и так и понял.
- Ты говоришь о Боллинджере.
Я кивнул.
- Ты можешь биться с ним рогами, сколько влезет, но я? - Я развел руками. - Мне надо разобраться с ним, покуда он меня не убил. Я все продумал: мы перевяжем его ленточкой, и все будут счастливы.
- Это как?
Я поднял руку.
- Сначала скажи: что думаешь?
- Перейти на боевое отделение? Черт, Крис, не выйдет. Там девки тяжелее меня на десять кило. Тебя когда-нибудь бил парень вдвое тяжелей тебя?
- Один раз, - мрачно признался я. - Мне не понравилось. Но мы не об этом говорим. Забудь о том, насколько это возможно. Ты этого хочешь?
Он сидел, глядя сквозь меня, и молчал.
Я наклонился к нему.
- Я знаю, - прошептал я. - Я знаю, почему ты попал в Колледж боевой тавматургии. Почему ты хочешь стать актером. Потому что в глубине души ты любишь бить людей.
Он не стал отпираться. Я ухмыльнулся.
- Сделаешь это на Земле - и ты зэк либо киборг. Сделаешь это в Поднебесье - ты звезда.
Хэри прищурился.
- Конечно, - продолжал я, - Коллеж был твоим единственным шансом попасть в Поднебесье, но это уже не так. Ты не справишься, Хэри. Таланта нет.
Он стиснул зубы, потемнел лицом.
- А знаешь, почему? - спросил я. - Почему тебе никогда не стать адептом? Я понял это, когда мы дрались на лугу. Твоя Оболочка. Она окружает только кулаки. Потому, что, когда ты думаешь о чужой боли, когда отпускаешь свой поводок, тебе плевать на магию. Ты хочешь драться голыми руками.
Хэри подобрал мой блоктоп, поиграл с крышкой. Редкие отсветы от экрана озаряли его склоненное лицо.
- Сегодня, в сценарии, когда ты метнул камень и все кинулись на тебя, ты ведь даже не подумал воспользоваться магией, да? Не из-за того, что я тебе сказал. Тебе в голову не пришло наложить чары. Ты забыл, верно?
- Нет, - отозвался он едва слышно, прикрыв глаза. - Нет, я не забыл. Просто…
- Что просто?
Он поднял взгляд, сосредоточенный и спокойный, как у льва на охоте. Лицо его сияло.
- Я увлекся.
13
На все про все ушло три дня.
К концу третьего, сдав курсовую по западным диалектам языка перворожденных, я забрел в мужскую уборную корпуса лингвистики, и там меня поджидал Боллинджер.
Сортир в корпусе лингвистики маленький: четыре кабинки, шесть писсуаров, два раковины и шкафчик для туалетной бумаги и прочих мелочей. Мы с Хэри выбрали его, потому что там только одна камера наблюдения, покрывающая практически всю площадь комнаты.
Я стоял у писсуара, придерживая член рукой, и от страха не мог выдавить из себя ни капли. По спине бежали мурашки. Когда я объяснил Хэри свой план, он глянул на меня с прищуром - как обычно, когда его что-то изумляло, - и пробормотал:
- Знаешь, ты голову свою прозакладываешь, что я устою против Боллинджера.
- Ага, - ответил я тогда легкомысленно. - Или хотя бы остановишь его, покуда охранники не прибегут.
Но теперь, когда я стоял у писсуара и двери всех четырех кабинок распахнулись одновременно, и рука, похожая на ковш экскаватора, ухватила меня за загривок, впечатав лицом в холодный кафель, и Боллинджер сказал: "Тони, держи дверь", мне не составило никакого труда обмочиться.
Он был не один.
Мы уверены были, что он сделает это сам, - почему нет? Мы уверены были, что он не позовет никого на помощь - не против меня. Что он не захочет лишних свидетелей. Чертовски уверены.
Убийственно.
И я ожидал зверских шуток, хищной игривости, притворных хохмочек, которыми Боллинджер потянет время, прежде чем взяться меня всерьез убивать. Вместо этого он попытался продолбить стену моей головой.
Перед глазами у меня хлынул звездный дождь, колени подкосились. Уборная пошла волнами, когда могучая рука развернула меня, прижав к стене. Взгляд медвежьих глазок презрительно скользнул вниз, к сжавшемуся члену.
- Не, штаны не поддергивай, - лениво промолвил он. - Тебе идет.
- Боллинджер, - прохрипел я, - не…
Он снова приложил меня о стену. Свет ламп приобрел буро-рыжий оттенок, и я уже не мог сказать, привел он с собой двоих приятелей или четверых, или даже шестерых, потому что забыл, как считать, да и вообще что такое цифры.
- Не надо было на меня наезжать, Хансен, - прохрипел Боллинджер. - Я бы стерпел, да ты на меня бросился. Пришлось защищаться. Несчастье, вот как вышло. Я тебя даже и бить-то не хотел…
- Боллин…
- Заткнись. - Его кулачище пробил мои ребра, как танкер, и что-то внутри лопнуло. В горле забулькала кровь.
- Ну, козлина, - пробормотал он, запуская толстые пальцы под край пластиковой маски, - посмотрим…
Он сорвал маску с лица. Вместе с ней сошло немного мяса.
- Господи, - выдохнул он с омерзением. - Ты же, типа, красавчик был?
Я невольно поднял руку к обезображенному лицу, и Боллинджер швырнул меня наземь. В последний миг я ухватился за стену и сполз по ней, оставляя на кафеле кровавые следы, чтобы, задыхаясь, уставиться на них, точно эти сдвоенные алые полосы таили спасительную для меня тайну.
Боллинджер пнул меня в живот с такой силой, что тело оторвалось от пола, и отступил, давая приятелям возможность развлечься.
Я услышал мокрый хруст, словно выбили прогнившую дверь. В тот же миг чей-то башмак обрушился мне на голову, и все потемнело.
Последним, что помнится мне, стала камера наблюдения в углу под потолком. Диод-индикатор, который светится алым, если камера включена, был черен, словно вороний глаз.
14
Когда смотришь запись боя в сортире, сильней всего поражает, насколько быстро движется Хэри. Скорость и противоестественная точность - будто танцор исполняет заученные па.
Я еще падаю на пол после пинка Боллинджера, когда он вылетает из-за края экрана в прыжке, в блоке с подсечкой, бедром бьет по колену ближайшего боевика. Колено гнется вбок, издает тот ломкий хруст, что я приписал двери, и боевик - Ян Колон из Мадрида, как я узнал позже, - падает, от шока даже не ощущая боли.
Минус один.
Боллинджер пинает меня еще раз; он еще не понял, что случилось. На экране я лежу без сознания, свернувшись клубком вокруг сломанных ребер. Еще один кореш Боллинджера - Пэт Коннор из Дан Лаогхайре, это пригород Дублина - разворачивается, поднимая свое оружие, полметра стальной трубы. Хэри прыгает на него, стискивает горло руками, а торс - коленями. Спина его обращена к камере, что он делает - не разобрать, но Коннор пару раз успевает огреть его трубой, а Хэри даже не замечает.
Потом Хэри отпускает его, Коннор с воем роняет трубу и, шатаясь, отходит, закрыв руками лицо. Между пальцами стекает кровь. Когда мы просматривали запись, я уже знал, что Хэри воткнул ему палец в левую глазницу так глубоко, что порвал глазодвигательные мышцы.
Минус два.