Ведь когда она сказала Пьеру и Марии, что в ней живёт душа самурая, она была недалека от истины. Вся её психология была – она это знала – гораздо ближе к мужской, решающей свои проблемы зачастую с позиции грубой силы, а не слабости, проявлявшейся в слезах, и унижающих – как она считала – скандалах.
На занятия по боевым искусствам она и пошла – для укрепления Силы Духа… и тела.
Она знала и видела, что сильно отличается от многих и многих женщин, но продолжала уверять себя, что ничего страшного в этом нет, и нужно жить дальше. Там, в той жизни, она никогда не плакала – не… могла? Или считала – всё тем же проявлением слабости и бессилья?..
И вот, та самая сила духа, что вела её сквозь жизненные невзгоды и не позволяла сдаваться даже в самых отчаянных ситуациях, вдруг оказалась и её самой главной слабостью и проблемой. Она, конечно, знала, давно чувствовала, что лишена то ли от природы, то ли из-за строгого воспитания, чего-то важного, жизненно важного… Женского?..
Способности любить? Любви? Любви…
Возможно.
Любила ли она? Были ли те чувства, которые она когда-то испытывала к сёстрам, дочери, мужу – Любовью?
Странно, но гораздо большую теплоту и уважение она испытывала к зятю – за то, что он такой спокойный и надёжный, и твёрдо знает, чего хочет – совсем как она сама.
А мать? Любила ли она свою мать? Как это ни дико звучит, но честно ответить на этот вопрос трудно – она не знает ответа. Как узнать такое, с чем сравнить?
Опять перед ней эти странные и страшные вопросы, которые она столько лет носила в себе, стараясь заглушить нарастающее отчаяние от невозможности ответить на них. И от невозможности… Полюбить?
Сможет ли она здесь узнать радость любви, радость материнства?
Она была в смятении. Но даже сейчас она не могла поступить по-женски.
Разрыдаться!
– Да, ты поняла меня. – задумчиво произнесла Королева. – Познай себя, и ты познаешь весь Мир!
Только теперь Катарина, наконец, осознала, кого напоминает ей Королева.
Это же лицо глядело на неё из зеркала там, в Париже, в доме старой графини, в комнате, где она примеряла мужской камзол и рисовала себе усы…
Но насколько выразительней и женственней было у Королевы всё: от малейших движений стана, до чувственной пластики лица. Несмотря на общие черты, она отличалась от этой Женщины, как цветок дикого шиповника от розы…
Взгляд бездонных чёрных глаз словно бы ещё потеплел.
– Да. Ты поняла о чём я говорила. И что тебе предстоит исправить в себе…
А сейчас опустись на колени, Дочь моя, и ничего не бойся! – тёплый певучий голос наполнял её душу надеждой, и Катарина сама не заметила, как опустилась на пол.
Королева убрала руки с её плеч, и возложила обе ладони, одна на другой, ей на голову. Тепло от ладоней, словно рентгеновское излучение, проникало в её тело аж до пяток!
– Слушай и не шевелись! – приказала Королева своим властным и сильным голосом. Затем стала читать нараспев какое-то заклинание. Язык был совершенно не знаком Катарине, но от слов веяло седой древностью и невероятной силой: они проникали сквозь уши, глаза, грудь, живот, и всё тело. От них пробирала дрожь до самых кончиков пальцев…
Словно холодный ветер пронёсся по залу. В мёртвой тишине всё громче звучали резкие непривычные слова и вовсе незнакомые звуки, которые уже не были словами…
Всё стало словно бы контрастнее, чётче! Зрение обострилось до невероятных пределов – так, что стали видны тончайшие нити, из которых была соткана драгоценная материя платья Королевы, и ворсинки, из которых состояли эти нити, и они всё приближались…
Вот взгляд Катарины проник и между ними – туда, в глубину под тканью, в чёрную бездну… И зрение вдруг исчезло. Но она продолжала, хоть и в полной темноте, всё слышать, чувствовать, обонять.
Затем выключились обоняние.
Осязание – словно у неё нет, и никогда и не было тела!..
Последним пропал слух.
Она потеряла связь с реальностью.
Потеряла тело.
Но…
Так уже было однажды. Она помнила.
Помнила слишком хорошо то страшное путешествие по тёмному коридору к яркому свету – туда, к вечности, к забвению, к небытию.
Сейчас же не было вообще ни-че-го… Только темнота и безликость.
Но нет – себя она помнила, осознавала… Сознание и память остались при ней.
Приказав себе успокоиться, она стала делать попытки выбраться.
Нет, не сюда. Какой-то инстинкт подсказывал ей, в какую сторону (сторону ли?!) должен двигаться (да и двигаться ли?..) её бесплотный и невесомый Разум.
Но что-то или кто-то ещё помогал ей! Она явственно ощущала помощь и поддержку тысяч друзей. Она продолжала двигаться на зов – он зазвучал сильнее. Она удвоила свои усилия. И что-то вдруг подалось, изменилось. Она рванулась ещё сильнее, ещё, изо всех сил! Её Разум пробивался к свету, к людям! И вот она словно прорвала невидимую стену!
Она вновь стала слышать. Да, она слышит!
Вначале это был, скорее, намёк на звук. Шёпот. Затем, по мере того, как она приближалась (она – приближалась?!), он действительно стал звуком, усилился, загремел.
И вот уже аккордами стотысячной единой глотки звучит мощный хор голосов. Хор, повторяющий тысячеликим эхом, и несчётное количество раз, единственную фразу:
– ХОРЭСТ АМРИ, УНЭСТ ВИРИТЭ!*
*Произношение изменено. Любое совпадение с другими заклинаниями случайно.
Она открыла вновь обретённые глаза.
Она находилась на вершине пирамиды, у ног Королевы. И руки той всё так же лежали на её голове.
Могучий рёв тысяч и тысяч человекообразных существ продолжал греметь, дружно повторяя магическую формулу, вырвавшую её из вязких объятий небытия. Огненными всполохами она отдавалась в мозгу, и навечно запечатлевалась в памяти, словно написанная буквами километровой высоты! Навсегда!
Она глубоко вздохнула, вновь ощущая себя единой со своим телом.
Тогда Королева вдруг отняла свои руки от её головы и вскинула их кверху. Тотчас могучий хор голосов разразился бурей приветственных криков.
Это приветствовали её – новопосвященную! Вернувшуюся вновь в своё тело, чтобы владеть им на новом уровне – на уровне созидательницы самой себя!..
Она чувствовала это, она знала – что стоит ей только пожелать, и тело её, прекрасное, послушное теперь её воле тело, примет любую форму, любой вид: магические слова навеки запечатлены в мозгу!
Это новое ощущение наполнило всю её чувством бесконечного восторга и свободы!
И в этот миг тёплые сильные руки подняли её с колен, и бездонные добрые глаза вновь заглянули в её ликующую Душу. Королева улыбалась.
– Теперь ты – свободна! Ты – одна из НАС! Возвращайся же сюда, когда захочешь. И помни: только ты сама вправе распоряжаться своим телом и Духом!
Ты – Женщина! Всегда и везде будь ею! – Королева чуть кивнула.
Катарина смогла только слабо улыбнуться и кивнуть в ответ. Любые слова были бы неуместны – слишком велик был тот невероятный Дар, что был теперь у неё, чтобы слова могли выразить всю степень её благодарности за это чудо…
Но она знала, что Королева и так читает это в её Душе – как в открытой книге.
Королева, ещё раз кивнув, подтвердила, что всё поняла: Боже, как прекрасна эта Женщина, эта подлинная Мать для своих Детей – как она понимает их всех!
– Поздравляю тебя – ты посвящена! А теперь прими участие в нашем Празднике!
Веселись, развлекайся, радуйся новым возможностям – они изменят твою жизнь! Будь самой собой, и ничего не бойся! – Королева махнула рукой, указывая вниз, и одновременно приветствуя толпу, затопившую свободное пространство арены, и волнами накатывающую на пирамиду, – Иди же к твоим Братьям и Сёстрам, они ждут тебя!
Катарина только успела поклониться и сделать три шага назад, как её подхватила и подняла на руки восторженно ревущая и кричащая толпа.
Её подбрасывали вверх, и, передавая с рук на руки, бережно несли по безбрежному океану людских рук, унося всё дальше и дальше от Королевы. Повернув голову, когда её подбросили в очередной раз, Катарина увидела Королеву уже очень далеко – она смеялась, и, прощаясь, махала ей рукой. Затем водоворот рук развернул и унёс её ещё дальше.
Передавали и подбрасывали её долго – словно каждый хотел коснуться её рукой, при этом чувство единения с этими созданиями каждый раз становилось острее и разнообразней, словно каждый передавал ей свою радость и частичку опыта, а она в ответ давала свои!..
Каждый и каждая радовались, дотронувшись до её нежного тёплого, и такого прекрасного тела, и её всё несло по неутихающему волнению океана рук, наполняя и её новой радостью и новыми ощущениями и знаниями. Здесь были только её Братья и Сёстры, сами прошедшие Обряд, и радующиеся за неё!
Но вот наконец она услышала знакомый звонкий голос:
– Сюда! Сюда! – и её, раскрасневшуюся и запыхавшуюся, опустили возле Марты, которая, радостно смеясь, заключила её в объятья, чуть не раздавив:
– Ты просто молодец! Так быстро нашла верный путь, и вернулась к нам! Поздравляю, Сестра! – Марта восторженно кричала, перекрывая могучий рёв окружавших их созданий.
– Спасибо. – отозвалась, вновь обретя дыхание, Катарина, улыбаясь в ответ окружавшим её весёлым и довольным лицам. Забравшись на бордюр, она привстала на цыпочки и приветственно помахала руками. Затем что было сил закричала:
– Спасибо!!!
Восторженный рёв толпы был ей ответом – все махали ей и поздравляли.