- Дарвальд, обеспечьте его необходимой одеждой и жильем. И не забудьте позаботиться о том, чтобы его усы были похожи на усы моего сына! - Барон вновь окинул присутствовавших суровым взглядом. - И запомните все: наша тайна не должна выйти за пределы этой комнаты. Если даже возникнут какие-нибудь слухи и подозрения, никто из вас не должен сделать ни единого намека в подтверждение их. Ты понял, мальчик? - Он посмотрел Конану в глаза.
- Да, - спокойно кивнул киммериец и неожиданно для всех спросил: - А сколько вы будете мне платить?
Дарвальд напрягся, не зная, как реагировать на очередную дерзость варвара, но Бальдр лишь слегка усмехнулся.
- Не о таких пустяках тебе сейчас надо беспокоиться. Помимо того, что тебе даруется жизнь, еда и крыша над головой, ты будешь получать еще одну золотую драхму каждые две недели, - Барон извлек монету из небольшого кошелька, лежавшего на столе, и бросил ее Конану.
В этот момент занавес из зеленого бархата в задней части комнаты откинулся, и перед взорами присутствующих предстал юный аристократ, немного нетвердой походкой вошедший в комнату.
Это был высокий и мускулистый юноша, одетый в шелковую рубашку и длинную шерстяную юбку, доходившую до его высоких кавалерийских ботинок; на поясе висел длинный кинжал с украшенной драгоценными камнями рукояткой. Его густые черные волосы и твердая челюсть выдавали в нем присутствие киммерийской крови, хотя изящество и благородство черт рода Эйнарсонов тоже были явно заметны.
Юноша прошелся по комнате и, подойдя к столу, оперся о него рукой - то ли, чтобы усилить театральный эффект от своего неожиданного появления, то ли чтобы просто удерживать равновесие.
- Так-так, совещание! Решаются важные государственные дела! - произнес он с пафосом, но при этом таким заплетающимся языком, что всем стало ясно, что молодой Эйнарсон изрядно перебрал. - А почему это меня не пригласили? Почему мне не оказали честь принять участие в столь высоком собрании?
Барон бросил на сына взгляд, полный презрения и горечи:
- Фавиан, когда ты своим поведением докажешь, что достоин принимать участие в решении важных дел, тебя будут приглашать. Но не раньше.
Фавиан выпрямил спину, но все же продолжал опираться рукой о стол.
- А если предмет обсуждения касается непосредственно меня, отец? Я ведь догадываюсь, о чем здесь говорили! - Он злобно взглянул на Конана и неуверенно ткнул в его сторону пальцем. - Этот немытый разбойник с большой дороги будет теперь изображать меня на публике? Или я ошибаюсь?
- Нет, ты не ошибаешься, - холодно отозвался Бальдр. - Ты все правильно понял, пока подслушивал за дверью.
Фавиан дернулся, как от невидимого удара, но ничего не сказал, взглянув на отца с немым укором. Возможно, это обвинение было несправедливым.
- Но ты сделал слишком поспешные выводы, - продолжал барон. - Я не собираюсь покушаться на твои права и привилегии. Я лишь намереваюсь принять чрезвычайные меры, чтобы обеспечить твою безопасность в предстоящем походе. Ты можешь ехать в обозе, Фавиан, и заниматься вопросами снабжения и торговли, а для боя… лучше подойдет варвар.
- Ах вот как! Я ценю заботу о моей жизни, отец, - Фавиан оттолкнулся от стола и пошатываясь двинулся вперед. - Но только достойно ли сыну барона прокатиться через всю провинцию, занимаясь всякой ерундой, в то время как этот бандит, вытащенный из тюрьмы, в полной мере насладится боевой славой! Отец, вы не думаете, что это оскорбительно для меня? - Он сильно качнулся, но сумел удержаться на ногах. Барон протянул руку, чтобы поддержать его, но Фавиан отмахнулся от нее и подошел к Конану. - Я сам могу выполнить свой долг лучше, чем какой-то допотопный дикарь! А ну-ка, варвар, посмотри на меня!
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, затем Фавиан замахнулся и ткнул кулаком в сторону Конана, метя ему в лицо, но при этом потерял равновесие и снова чуть не упал. Киммериец схватил его руку и, не прикладывая больших усилий, развернул сына барона и отшвырнул его от себя. Фавиан отлетел к креслу и неуклюже плюхнулся в него. Беспомощно вытянув ноги, он начал судорожно шарить в поисках кинжала, но никак не мог его найти.
Зато Дарвальд, Свайнн и Своретта уже обнажили свое оружие и теперь приближались к Конану, который ждал их, приняв боевую стойку и даже готовый схватить тяжелую скамью, чтобы отразить атаку.
Но снова вмешался барон:
- Стойте! Оставьте его. Мой сын сегодня выпил пару лишних кубков и сам напросился на неприятности. Северянин всего лишь защищался и кстати показал себя достойным бойцом, за что я ему и плачу. Так что уберите свое оружие.
Своретта нахмурился и покачал головой:
- Милорд, неужели вы позволите этому мерзавцу думать, что он может безнаказанно ударить благородного немедийца?
- Хватит! - Бальдр поднял руку, давая присутствующим понять, что разговор окончен. - Я же сказал, что все в порядке. Дело решено, и я уже устал. Своретта, проводите моего сына в его покой, а вы, Дарвальд, позаботьтесь о новичке. И всем отдыхать.
- Спокойной ночи, мой господин, - хором отозвались все, кроме Конана и Фавиана.
Барон Бальдр повернулся, пересек комнату и вышел через дверь, закрытую зеленой бархатной портьерой.
Но не Своретта, а Дарвальд занялся пьяным Фавианом, успокаивая и увещевая его, а глава разведки подошел к Конану, крепко сжимая рукоятку кинжала. Глаза приземистого толстяка недобро поблескивали.
- Вот значит как, варвар? Ты, конечно, думаешь, что сумел втереться в доверие к барону и теперь будешь злоупотреблять им? Не успел вылезти из тюремной камеры, а уже качаешь права! - Своретта зловеще ухмыльнулся, и лицо его исказилось нескрываемой ненавистью. - Но я предупреждаю тебя, что капризы и прихоти в доме барона приходят и уходят, иногда очень быстро. Но только одна вещь в этом доме будет всегда, - последние слова он произнес совсем тихо, почти шепотом, так что его не слышал никто, кроме Конана, - это мое влияние! И - если ты еще раз выкинешь что-либо подобное, то очень сильно пожалеешь об этом, потому что самым легким наказанием для тебя будет вернуться обратно в тюрьму.
Своретта замолчал, глядя Конану в глаза. Его плечо слегка дернулось, как будто он собирался ударить киммерийца, но остановило его, видимо то, с каким спокойствием и равнодушием тот выслушал его угрозы. Пробормотав сквозь зубы грязное ругательство, глава разведки повернулся и быстрым шагом отошел от Конана.
Глава 3. Обучение
Солнце, стоявшее в зените, ярко освещало внутренний двор. Жара, опалявшая весь город, казалась особенно невыносимой именно здесь, в этом замкнутом пространстве между домом и высокой наружной стеной. Взмыленные после утренней тренировки кони были покрыты пылью - и, как казалось Конану, он и сам был весь покрыт пылью, особенно его лицо и запекшиеся, пересохшие губы.
- Так-так, уже лучше, варвар. Но все-таки тебе еще надо научиться прямо сидеть на коне, - Голос Дарвальда был спокойным и бесстрастным. - Ну что ты так гнешься? Мы, немедийские кавалеристы, говорим так: "Сиди высоко и оставь рабам и коням делать всю работу!" - Маршал засмеялся и погладил усы. - Но ты, как я вижу, никогда не достигнешь уровня немедийского простолюдина, не то что аристократа!
- Я слышал, что работа с конем заключается в том, чтобы беречь его силу и скорость, - задыхаясь, пробормотал в ответ Конан. - Но вообще, это седло такое жесткое, а стремена расположены слишком низко.
- Ты оценишь и жесткость седла и то, что стремена зафиксированы на определенной высоте, когда тебе придется размахивать тяжелым оружием в бою, - с усмешкой сказал Дарвальд. - Ну ладно, на сегодня достаточно. Я вполне удовлетворен уже хотя бы тем, что у тебя начинают появляться мозоли, - Дарвальд легко соскочил с коня на землю, не проявляя никаких признаков усталости после многочасовой тренировки. - А теперь пора поесть. После обеда у тебя будет тренировка с мастером фехтования Эвольдом. Надеюсь, он тебя кое-чему научит.
Конан неловко слез с коня и, поглядывая на Дарвальда и стараясь подражать ему, привязал поводья к одному из колец, вбитых в каменную стену. Затем, едва волоча ноги, он пошел через пыльный двор в ту сторону, куда направился маршал. Солнце нещадно жгло ему плечи и шею, которую еще недавно закрывали длинные волосы. Конан задыхался, чувствуя, как все тело его разбито непривычной тренировкой, как болят его мышцы, с каким трудом ему дается каждый шаг.
- Куда ты идешь, киммериец? - Дарвальд остановился и повернулся к Конану.
- Я? - Конан тоже остановился и непонимающе уставился на маршала. - Обедать.
- Твой обед ждет тебя в столовой для слуг, за кухней, - Дарвальд указал на одну из дверей особняка. - Такие варвары, как ты… - Он засмеялся и, махнув рукой, быстрыми шагами пошел по направлению к другой двери, - Таким дикарям не место в офицерской трапезной!
Пробормотав проклятие, Конан понуро направился к дверям кухни. Едва он перестудил через порог, как ему показалось, что он оказался в темной пещере. Солнечный свет исчез, вместе с ним исчезла и жара, и Конан почувствовал освежающую прохладу. Но это длилось лишь мгновение - изнутри на него нахлынула другая волна жары и какого-то, как ему показалось, адского пламени. Он с трудом различил, что это пылали огни огромной кухонной печи, сплошь уставленной медными чанами и котлами, пар от которых клубился среди развешанных колбас, окороков и связок лука и чеснока, прежде чем улетучивался через закопченую дыру в центре потолка. Помещение было так насыщено разнообразными запахами, что всякий, кто попадал туда, немедленно начинал ощущать урчание в желудке.
- Ты чего, есть хочешь, варвар?