Это был высокий мужчина, более чем сухощавого телосложения, обычного для колдунов, многие из которых жертвовали плотью ради мысли и духа, исповедуя аскетизм, очищающий их и укрепляющий их могущество. У мага были коричневые волосы, подвязанные тонкой серебристой лентой и спадающие почти до плеч. На узком лице господствовали очень большие, иссиня-черные глаза, в которых мерцал таинственный свет, внушающий ужас.
- А теперь, друзья мои, что вам нужно от Волволикуса?
Его голос был столь глубок и звонок, будто исходил из куда более мощной груди. Он был облачен в простую ржавого цвета рясу, подпоясанную узловатым кожаным шнуром. Он опустился, скрестив ноги, на одну из толстых подушек.
- Уши наши имели наслаждение впитать рассказы о твоем могуществе, достопочтенный Волволикус, - начал Осман. - Далеко гремит твоя слава, и велика…
- Мы слышали, что ты способен поднимать большие тяжести, - бесцеремонно оборвал его Конан. - Это правда?
Чародей выглядел несколько удивленным:
- Фигляры являют чудеса силы на ярмарках, гордясь тем, что поднимают большие тяжести. Я не таков.
- Мудрый Волволикус, - вновь приступил Осман, свирепо глядя на киммерийца, - мы имеем в виду нечто куда более подобающее твоим талантам, нежели просто взгромоздить на плечи быка на потеху толпе. Напротив, речь идет о чудесном искусстве: проникнуть в город Шахпур и перенести оттуда громадную и тяжелую массу металла, которую зараз не сможет поднять ни обыкновенный человек, ни даже целая толпа.
- Понимаю, - задумчиво произнес колдун. - Может ли оказаться так, что этот тяжеловесный груз составляет золото?
- Довольно значительную часть его составит серебро, - сказал Осман, - и, весьма вероятно, драгоценные камни.
К их удивлению, колдун от всего сердца рассмеялся:
- Ко мне обращались с разными просьбами о помощи, но впервые воры ищут моего содействия, дабы благополучно скрыться со своей добычей!
- Господин, ты обижаешь нас, - запротестовал Осман, весь лучась фальшивой невинностью. - Мы ученые, стяжающие лишь добродетели. Торгут-хан и его хозяин, повелитель Тура на, люди недобрые. Потеря сокровищ и связанное с этим унижение могут изрядно почистить их грешные души и осенить их блеском праведности, когда придет им время явиться на суд перед троном Митры.
- Прямо скажем, благородные намерения, - кивнул Волволикус, поглаживая бороду. - А что за происхождение этих сокровищ?
- Годовые доходы со всей округи, - сказал Конан. - Во время празднества все они будут стянуты в город из десятка малых сокровищниц.
- Неужели? Весьма странный порядок.
- И такой удобный случай может не повториться больше никогда! - воскликнул Осман. - Пожалуйста, о великий Волволикус, мы умоляем тебя помочь нам в этом подвиге благочестия, что лежит далеко за пределами возможностей простых смертных. Никак иначе мы не сможем скрыться с казной и избежать погони.
- Сможешь ты поднять такой вес? - спросил Конан. - И перенести до нашего логова в пустыне, где мы поделим золото, и каждый отправится восвояси с причитающейся долей.
- Боюсь, что нет. - Откуда-то из складок своей рясы маг извлек прозрачный кусок хрусталя размером с ладонь; тонкие, длинные пальцы забегали по гладкой поверхности в каком-то загадочном ритме. - Давайте посмотрим. Это богатая провинция, хотя Шахпур и расположен в беднейшей ее части. В прошлые годы главные города вносили в королевскую казну пятьдесят тысяч динаров, малые города - половину от этого да деревни - по нескольку сот каждая. Прибавить еще караванные пошлины и таможенные сборы с портов Вилайета. - Его пальцы продолжали плясать, пока он подсчитывал результат. - Я полагаю, нам следует рассчитывать на полторы с лишком тонны драгоценного металла плюс сколько-то камней да еще, разумеется, вес крепких сундуков, где все это лежит, - все вместе более двух тонн.
- Теперь ты понимаешь всю сложность нашей задачи? - спросил Осман, его лицо расцвело мысленным созерцанием такого невероятного богатства.
- Да, несомненно, это задача, - подтвердил колдун. - Увы, я не смогу вам помочь.
- Отчего же? - настаивал Конан. - Ноша слишком велика для тебя?
- Не в этом дело, - ответил Волволикус. - По рождению я туранец, но долгие годы провел в Стигии, постигая Кхелкхет-Птеф - искусство поднимать громадные камни. Стигийцы издавна превзошли всех других в этом мастерстве, ибо строили памятники размеров невиданных ни до, ни после, используя камни неимоверной величины. Последний раз я упражнялся в этом искусстве несколько десятков лет тому назад, когда жрецам Ашторет потребовалась моя помощь, дабы поднять великолепную новую статую своей богини на пьедестал высотою более пятидесяти футов. Статуя весила больше тридцати тонн.
- В таком случае жалкие две тонны для тебя просто детская игра, о великий маг, - льстиво заговорил Осман.
- Не совсем так, - возразил Волволикус. - Плотная и компактная масса металла, особенно золота и серебра, требует заклинаний куда более сложных. Разница между металлом и камнем значительней, чем просто несоответствие веса.
- Но в этом твое искусство, Волволикус, - не сдавался Осман. - Несомненно, ты мастер в подобных делах.
- И еще, - неумолимо продолжал колдун, - этот груз должен быть не просто поднят по вертикали, но еще и перемещен на большое расстояние, перелетев его, будто степной орел. А в этом заключается главная трудность.
- Отличный вызов твоему могуществу, легендарный Волволикус, - подколол его Осман. - Нет сомнения, что это не выходит за пределы твоего могущества.
- Нет, хотя и потребовало бы всех моих сил.
- Так ты сделаешь? - спросил Конан.
- Нет.
- Отчего же? - взорвался киммериец.
- Потому что не желаю. Что я получу, отрывая себя от важных трудов ради такой легкомысленной авантюры?
- Легкомысленной? - в ужасе отпрянул Осман. - Полторы тонны драгоценного металла - это легкомысленно! - Он с трудом заставил себя успокоиться. - Прости мою пылкость. Возможно, произошло недоразумение. Мы собираемся вознаградить тебя более чем щедро. Двойную долю золота и серебра за твое содействие.
Конан и Ауда согласно кивнули.
- Но я не нуждаюсь в золоте и серебре. Земное богатство - ничто для таких, как я.
- Как же платили тебе жрецы Ашторет? - спросил Конан.
- Древним и драгоценным манускриптом, трактатом о свойствах драконова глаза, написанным три тысячелетия тому назад чародеем Баалкаром Шемским. Подобные вещи - вот истинная ценность для мастеров моего искусства.
- Но подумай о славе! - настаивал Осман. - Это будет неслыханный подвиг, что прославит тебя на всю вселенную!
На это колдун вновь рассмеялся:
- Мой друг, участие в этой проделке сделает меня посмешищем среди моего сословия! Чародей Волволикус в роли воришки - мое имя станет притчей во языцех.
- Я не понимаю, - сказал Ауда. - Ты хочешь сказать, что колдуны полагают грабеж делом постыдным? - Он недоверчиво покачал головой. - Уверен, так думают только судьи, купцы и копающиеся в грязи крестьяне!
- О, мы не обычный народ, - сказал маг. - Многие колдуны предметом гордости и наслаждения полагают воровство заклинаний, колдовских книг, инструментов и тому подобного у других членов братства и могут таким образом даже приобрести хорошую репутацию, но унизиться до такой ерунды, как грабеж у простых смертных, считается недостойным. Я вынужден отказаться.
- Но я должен иметь эти сокровища! - рявкнул Конан. - Меня, как и тебя, не волнует золото. Но оно должно быть моим!
Впервые колдун внимательно посмотрел на Конана:
- Разбойник, которого не волнует золото? Вот уж действительно чудо. Откуда ты родом, воитель? Я никогда не видел людей, подобных тебе.
- Я - киммериец, с далекого севера.
- Да, есть в тебе что-то от атлантийца. Писано, будто остатки атлантийской расы обитают в скалистых твердынях Киммерии.
- Я об этом ничего не знаю, но меня не удивляет, что ты никогда не видел киммерийца. Лишь немногие мои родичи надолго покидали дом, и никто, кроме меня, не бывал в Туране.
- Итак, киммериец, почему же ты так страстно желаешь получить сокровища, раз не волнует тебя ни злато, ни серебро?
- Это дело чести, - сказал Конан. - Желаю видеть Торгут-хана и его пса Загобала раздавленными и униженными. Я могу прикончить любого из них или даже обоих, но для некоторых людей бесчестье - куда худшая участь. Торгут-хан похвалялся королю, что способен защитить всю казну округа. Выхвати я сокровища из-под самого его свинячьего рыла, и ему придется посылать королю свою собственную голову! А Загобал, который думает, что ни за что не подпустит меня к казне, даже если и избежит палача, никогда уже не поднимется выше простого солдата!
- Эти люди должны были изрядно навредить тебе, коли вызвали подобную ненависть, - заключил Волволикус.
- Именно так, - ответил Конан. - Они поймали меня в ловушку, подкупив женщину, которой я оказывал внимание. Затем они заточили меня в темницу - сковали по рукам и ногам, как ничтожную скотину, и присудили к смерти на эшафоте! - Киммериец весь кипел от ярости.
- Возможно, тебе это не нравится, но многие полагают, что именно так и следует поступать во имя общего блага. Вору, не желающему подобной участи, следует избегать пленения.
Конан был непреклонен:
- Им недостаточно просто убить меня, нет, надо выставить меня на посмешище. Меня должны были пытать и содрать с меня шкуру во время объявленного Торгут-ханом празднества освящения нового храма Аримана. Я способен без страха смотреть в глаза смерти. Я могу вытерпеть смерть под пыткой. Но быть потехой толпы, хохочущих и глумящихся зевак - этого стерпеть я не в силах. Они заплатят за свою наглость и самонадеянность!