- Захариэль, - позвал он.
Лорд Символ поднял голову, торопливо махнул рукой мальчику, призывая того опуститься на колени рядом с рыцарем.
- Не медли и слушай внимательно, не многим дано услышать последние слова рыцаря Ордена. А те, кто слушает завещание, принимают на себя обязательство перед умершим. Такова традиция.
Захариэль кивнул, не отрывая взгляда от умирающего Амадиса, уже протянувшего ему свой пистолет.
- Возьми его, Захариэль, - произнес Амадис. Его искаженное болью лицо постепенно разглаживалось под прикосновением смерти. - Он твой. Я хочу, чтобы ты им владел.
- Я не могу, - возразил Захариэль, чувствуя, как в уголках глаз скапливаются слезы.
- Ты должен, я хочу, чтобы ты его взял, - выдохнул Амадис. - Это мое наследство, и я завещаю его тебе. Вспоминай обо мне, когда будешь из него стрелять. Вспоминай, чему я тебя учил.
- Я все исполню, - пообещал Захариэль и принял липкий от крови пистолет.
Оружие показалось ему очень тяжелым, гораздо тяжелее, чем любое другое изделие из металла и дерева. Вместе с пистолетом он взял на себя ношу ответственности и долг перед его благородным владельцем.
- Это хороший пистолет… Никогда меня не подводил, - добавил Амадис, едва справившись с кашлем. - Он и тебя не подведет, а?
- Не подведет, - подтвердил Захариэль и поразился внезапно наступившей тишине.
- Проклятие, я уже не чувствую боли, это ведь не к добру, верно?
- Это означает, что конец близок, - ответил рыцарю лорд Символ.
- Я так и думал, - кивнул Амадис. - Мерзкий зверь из Эндриаго запустил в меня свои когти. Слишком большой… Калибанский лев… А я думал, он был всего один.
- Калибанский лев! - воскликнул Захариэль. - Разве лорд Джонсон его не убил?
- Хотелось бы… - поморщившись, сказал Амадис. - Я бы не решился сейчас солгать… Я только хочу…
Последнее желание брата Амадиса так и осталось тайной. В следующее мгновение его глаза закатились и губы шевельнулись в последнем вздохе.
Захариэль опустил голову и, не скрываясь, заплакал по своему великому герою. Он обеими руками прижал к груди пистолет Амадиса, а в душе уже разгорался горячий гнев от мысли, что убийца рыцаря все еще жив и продолжает бродить по сумрачному лесу.
Лорд Символ осторожно коснулся ладонью лица усопшего и закрыл погасшие глаза.
- Так брат Амадис покинул наш Орден, - с мрачной торжественностью произнес он.
Затем он поднялся, положил одну руку на плечо Захариэля, а другой показал на отданный ему Амадисом пистолет.
- Это не просто оружие, мой мальчик, - сказал лорд Символ. - Это оружие героя. Оно несет в себе возможности и могущество, которым не обладает твой собственный пистолет. Ты должен с честью носить его и не посрамить памяти героя, завещавшего его тебе.
- Я не опозорю его памяти, - поклялся Захариэль. - Не сомневайтесь в этом, лорд Символ.
Лорд Символ, услышав в его голосе жажду отмщения, прищурил глаза и покачал головой.
- Не надо, мальчик, - предостерег он. - Горе утраты и гнев затмили твой разум. Не произноси слов, которые будет невозможно взять обратно.
Но Захариэля не так-то легко было разубедить. Он выпрямился во весь рост и прижал окровавленный пистолет к груди.
- Лорд Символ, - заговорил он, - я объявляю охоту на великого зверя из Эндриаго.
- Тебе не надо было объявлять охоту, - сказал Немиэль.
Это происходило за три ночи до того, как Захариэль должен был отправиться в путь. Последние два дня и две ночи он собирался посвятить уединенной медитации и подготовке к путешествию, и его друзья, зная об этих планах, выбрали сегодняшний вечер для прощального ужина.
Они приготовили еду и вино, а мастер Рамиэль дал специальное разрешение провести торжество в пещерах под Алдарухом. Ужин проходил при зажженных факелах, за длинным столом, принесенным из жилой комнаты.
Такое мероприятие соответствовало традициям Ордена. По словам лорда Символа, Захариэль в случае успеха должен переродиться от одной жизни к другой и из юноши превратиться в мужчину.
- Строго говоря, - пояснил тогда лорд Символ, - в таких случаях принято считать, что ты временно подвешен между жизнью и смертью, и пока не принято решение о твоем будущем статусе, твоя душа может странствовать по преисподней.
Конечно же, его слова были сочтены суеверной чепухой, древней традицией, основанной на легендах и мифах, но лорд Символ до сих пор придавал значение старинным обычаям, и Захариэль не мог не прислушаться к совету человека, принявшего последний вздох рыцаря Амадиса, а потому согласился на прощальный пир под землей.
Несмотря на внешнее веселье и кажущееся легкомыслие, во всех обращенных к нему словах он ощущал оттенок скорби. Друзья не скупились на наилучшие пожелания, однако в их поведении сквозила откровенная грусть. Подобное состояние вызывало у него беспокойство, и в конце концов Захариэль понял, что они прощаются и не ожидают больше увидеть его живым.
Никто не надеялся, что он не погибнет на такой охоте.
- Захариэль, тебе надо было подождать, - настойчиво твердил ему Немиэль. - Нельзя было объявлять охоту на зверя, погубившего Амадиса.
- Но я это сделал, Немиэль, - ответил Захариэль. - Ты не видел, как жизнь покидала тело рыцаря. А я видел.
- А ты знаешь, что говорят обо всем этом старшие рыцари? - спросил Элиат.
- Нет, не знаю. И не желаю знать. Я объявил охоту на зверя перед самим лордом Символом. Такой вызов невозможно взять назад.
- А тебе не помешало бы знать, - заметил Немиэль, многозначительно посмотрев на потолок. - Рыцари рассказывают о таких вещах… Они считают, что это высокомерие, и удивляются, как лорд Символ позволил тебе объявить охоту. Он-то должен понимать в таких вопросах. Это заведомо самоубийственное предприятие.
- Немиэль, выражайся яснее, - сказал Захариэль, кивая на свой кубок. - Вроде бы я достаточно разбавил вино, но все равно понимаю тебя с трудом.
- Я говорю о звере, на которого ты объявил охоту, - пояснил Немиэль, с трудом сдерживая раздражение. - Рыцари говорили, что это калибанский лев, один из самых опасных лесных хищников. Они сказали, что чудовище лишило жизни уже две сотни людей, и это в Северной Чаще, где поселения можно отыскать с большим трудом.
- Рыцарская охота не может быть легким испытанием, Немиэль, - сказал Захариэль. - В ней мы показываем все, на что способны. И доказываем, что готовы принять рыцарство.
- Никто не говорит о легком испытании, но это выходит за всякие рамки, - упорствовал Немиэль. - Все в один голос говорят, что это чудовище достойно истинных героев вроде Льва или Лютера. Не сочти за обиду, братец, но ты не принадлежишь к их числу и никогда не станешь таким, как они. Для победы над подобным монстром у тебя недостаточно сил и опыта, точно так же как и у меня, и у любого из нас. Наверху все уверены, что этот вызов - полное безумие. Я понимаю, что ты страстно желаешь стать рыцарем, мы все этого хотим, но, по-моему, тебе следовало подождать менее опасного зверя. Никто бы тебя за это не осудил. И славы ты получил бы ничуть не меньше.
Захариэль сердито тряхнул головой:
- Дело вовсе не в славе, и мне наплевать, что скажут обо мне люди. Уж тебе-то следовало бы знать меня получше.
- Да, я понимаю, но неужели ты сам не сознаешь, что твой вызов - сплошное безумие? Я не преувеличивал, когда говорил, что это самоубийство. Ты соображаешь, что не справишься? Зачем ты вообще на это пошел?
- Я ждал этого долгие годы, - медленно и отчетливо произнес Захариэль. - С того самого дня, когда меня зачислили в претенденты Ордена, я мечтал об этом. А когда брат Амадис умер, я понял, что момент настал. Я больше не мог ждать. Кроме того, вспомни, что мастер Рамиэль говорил: "Вы не вольны выбирать зверя; это зверь выбирает вас". Ты и сам должен помнить тот урок.
Захариэль улыбнулся, давая понять, что он всего лишь шутит, чтобы разрядить обстановку, но Немиэль не желал отступать. Он смотрел на брата с явным раздражением и чуть ли не обидой. Аттиас и Элиат сидели молча, понимая, насколько неблагоразумно было бы вмешиваться в спор между братьями.
- Это не смешно, Захариэль. Тебя могло убить еще то, первое чудовище. Вспомни, я ведь был там, когда на нас напал крылатый зверь. Легко считать себя неуязвимым, когда ты одет в доспехи и вооружен моторизованным мечом и чудесным пистолетом, но наше оружие и наша броня ничего не значат для великих зверей. К ним нельзя относиться легкомысленно. Это дело серьезное.
- Я знаю, - согласился Захариэль. - Не пойми меня неправильно, я сознаю все опасности предстоящей охоты. Я понимаю, насколько тяжелой она будет. Но там, где ты видишь непреодолимую проблему, я вижу преимущество. Ты не хуже меня знаешь учения Ордена. Все наши уроки с мастерами, все учебные бои и тренировочные сессии, все шуточные дуэли и турниры с самого первого момента после нашего прихода в крепость были обращены на одну цель - превосходство. Это единственное качество, имеющее смысл в жизни человека. Это единственное, что делает нас достойными рыцарства. Это главный идеал Ордена. Тебе известно изречение: "Жизнь человечества должна подчиняться одной цели - достижению совершенства во всех его формах, как в личных качествах, так и в общественной жизни".
- Можешь не цитировать мне "Изречения", - огрызнулся Немиэль. - Мастер Рамиэль накрепко вбил их в наши головы, и я знаю наизусть каждую его строчку.