* * *
Луна медленно взошла над холмами к востоку от города. Ее свет, словно светящаяся жидкость, лился на посеребренные склоны, на стены города, на крыши его зданий. Он отражался и от глади большого фонтана, резко очерчивая листья лилий и высвечивая прекрасные цветы.
В этом волшебном свете молча двигалась одинокая фигура. Отражение грациозной, стройной женщины мелькало в окнах, оставленных лилиями у ограды фонтана. Заколотые волосы девушки казались серебристыми, бледная кожа словно светилась. В любой другой стране, кроме этой пустыни, ее приняли бы за водяную нимфу.
Девушка присела на каменную ограду фонтана прямо под толстой веткой оливкового дерева. Опустив одну руку в воду, она стала ждать, время от времени поглядывая вокруг и тяжело вздыхая.
Прямо над нею, в ветвях дерева, сгустилось темное пятно. Оно медленно двигалось ближе и ближе и наконец оказалось точно над головой девушки, закрыв луну и отбросив бесформенную теш" тень на гладь пруда. Затем, все так же беззвучно, оно опустилось на камни рядом с сидящей девушкой.
- Африандра! Тихо, девочка, не кричи. Не бойся, это я.
Положив руку принцессе на плечо, человек удержал ее, не дав вскочить.
- Конан? Но где… как ты пробрался сюда? - спросила она, обнимая его.
- Пришлось прийти до восхода луны, чтобы проскочить мимо стражи в разных воротах. Не так-то легко передвигаться по твоему городу, без подозрений.
- Еще бы, ты ведь прошел в город с оружием, что запрещено иноземцам. Ты что, боишься попасть в ловушку? - спросила она, прикоснувшись, кончиками пальцев к тяжелому ножу Конана.
- Нет, не боюсь. Но я бы не хотел пасть жертвой представления о справедливости вашей храмовой братии. Если понадобится, я воспользуюсь этой штукой по назначению, - ответил киммериец.
- Значит, поэтому ты и живешь за стеной? Не хочешь сдавать оружие при входе в город?
- Наверное, это одна из причин, - сказал Конан, осматриваясь вокруг. - А кроме того, я ведь жду только первого каравана на север, в Замору. Я надеялся избежать конфликтов с властями этого города… но, похоже, меня втягивают в весьма сомнительную историю.
- Ой, Конан, пожалуйста, не бойся, - сказала принцесса, гладя его плечо. - Я не выдам тебя и не буду удерживать, когда придет твой караван. - Африандра плотнее прижалась к нему. - Понимаешь, я так мало встречалась с людьми из других стран, с путешественниками. Человек с таким опытом, как у тебя, может быть, сможет… может помочь мне объяснить мне кое-что из того, что не известно никому из жителей Оджары.
- Надеюсь, ты не попросишь меня убить кого-нибудь, - поинтересовался Конан, чуть отстраняясь от нее. Например, какую-нибудь из твоих соперниц или какого-нибудь жреца-еретика? Я, конечно, человек разносторонний, мне приходилось быть и убийцей, но ни за какие коврижки я не дам втянуть себя в дворцовые интриги.
- Да нет же, Конан, нет! - негромко рассмеялась Африандра, вновь сильно прижавшись к нему. - Я хотела только послушать твое мнение по некоторым проблемам управления городом и о религии.
- Религии? - с сомнением переспросил киммериец. - Ты что, решила меня обратить в свою веру?
- Нет, опять не угадал. - Она положила ему палец на губы, словно желая попросить его помолчать. - Расскажи только, что ты думаешь о нашем культе Единственной Богини. Я знаю, что богини не часто встречаются в религиях Шема… - Она убрала палец с его губ, давая возможность ответить.
- Они не везде редки. В огромных империях Хайбории они правят наравне с богами, а зачастую и превосходят их властью. Но в шемитских городах-государствах обычно признают одно высшее существо - как правило, мужского пола или явного самца какого-либо животного. Иногда это некая комбинация мужчины-человека и зверя. А почему ты спрашиваешь об этом?
Сновa прижав ему пальцем губы, Африандра задала следующий вопрос:
- Скажи, Конан, как тебе нравятся нашей веры по сравнению с другими городами?
- По правде говоря, я нахожу их достаточно терпимыми. Если я буду уважать ваши традиции, то меня приветливо встретят в вашем городе. Во многих других городах Шема король также объединяет светскую и церковную власть. При этом он руководит подданными железной рукой, излишне жестоко. - Голос Конана стал более хриплым. - Законов много, наказания жестоки, да и сами боги напоминают зарвавшихся тиранов, охочих до младенцев и девственниц.
Конан помолчал, затем спокойно продолжил:
- Бог моей страны - Кром - поступает по-другому. Он дает человеку жить так, как тот хочет, не требуя жертвоприношений. Вся расплата будет в день смерти. А например, Митра, бог хайборийцев, проповедует радости земной жизни. А вот многие южные культы включают в себя человеческие жертвоприношения и другие постыдные ритуалы. Мне приходилось по мере моих сил бороться с такой мерзостью. - Конан вздохнул.
Африандра кивнула и продолжила свои вопросы:
- А мы не кажемся тебе излишне строгими, жестокими?
- Вы? Нет, что ты! В Оджаре меня принимают, хотя и не верят до конца, как и любому чужеземцу. Вы защищаете свои традиции, свой город. Но привилегии ваших лидеров разумны и оправданны… за некоторыми исключениями, вроде твоего нареченного, Зануса. Ты, наследница трона, не видишь для себя позора в том, чтобы сидеть со мной вот так… - Его руки обняли принцессу за талию.
- Позор? Какой еще позор? Страшно, конечно, это да. - Вновь посерьезнев, Африандра обратилась к киммерийцу: - Скажи, ты знаешь что-нибудь о Вотанте, боге города Сарка, расположенного к юго-западу отсюда?
- Нет, ничего, кроме того, что я уже рассказал тебе. Я там никогда не был. А что?
- Дело в том, что мои родители получили оттуда письмо на золоченом пергаменте. В нем король Сарка предлагает, в целях укрепления дружбы между нашими городами, основать в Оджаре религиозную миссию культа Вотанты. Это будет что-то вроде школы жрецов и послушников по соседству с храмом Садиты.
- Тут надо следить в оба, - произнес Конан. - Божество чужой страны часто становится первым солдатом армии захватчиков.
- Этого-то я и боюсь, - вздохнула Африандра. - Но моим родителям идея пришлась по душе. Занусу она, похоже, тоже нравится. Они даже обсуждали возможность соединить наши божества - Садиту и Вотанту - в брачном союзе на вечные времена. Это должно якобы улучшить отношения между двумя городами, объединить их.
- Твоя мать, похоже, ставит подножку своей богине Садите, сама того не понимая. А вообще она выглядит просто потрясающе.
- Увы, она помешалась на победителе среди храмовых воинов. Во всяком случае, она любит Зануса больше, чем я. И то, что скажет он по поводу этого союза, сможет убедить ее. - Африандра внимательно посмотрела на Конана. - Ты говоришь, что этот Вотанта будет тираном?
- Да, не сомневаюсь. А Занусу не хватает именно таких полномочий, если он станет королем Оджары. - Конан посмотрел в глаза Африандре. - Нужно бороться против этого, девочка. Иначе ты потеряешь все, что имеешь.
- Это трудно, - снова вздохнула она. - Не менее трудно сознавать, что по законам, данным нам Садитой, Занус станет единственным мужчиной, которого я буду иметь право целовать. Мне всегда хотелось быть рядом с человеком, который не стесняется, не боится показать страсть… - Словно для объяснения своих слов, она обняла Конана и впилась в его губы поцелуем.
- Как хорошо, - пробормотала принцесса, - меня в дрожь бросает от одной мысли о бесчувственных объятиях Зануса, о его холодных губах.
- Как знать, быть может, ты еще оценишь бесстрастность мужчины, - подумав, Конан.
Африандра не дала ему договорить:
- Да, я ценю это качество. Но в нужное время и в нужном месте. Вот ты, например, умеешь быть спокойным и холодным там, где это нужно. А здесь ты горишь, ты по-доброму раскрываешь свои объятия…
Откинувшись к стволу оливы, она притянула к себе киммерийца. Страстный поцелуй соединил уста на долгое время.
- Ну и ну, Африандра! - раздался позади хриплый голос. - Вот, значит, как ты распоряжаешься своими вечерами. Сначала кабаки и бардаки погонщиков верблюдов, а теперь валяешься на земле с этим нечистым чужеземцем!
Слова исходили от темной фигуры, приближавшейся к ним вдоль края фонтана. Голос кипел негодованием. Человек остановился в нескольких шагах от них, яростно жестикулируя, но не обнажая меч. Это был тот самый, о ком они только что говорили, - храмовый воин Занус.
- Вот как ты опозорила меня! Меня, Победителя среди воинов Садиты! Значит, я должен буду жениться на опороченной принцессе? И на ложе, освященном благодатью великой Садиты, я должен буду довольствоваться тем, что осталось от верности и невинности.
- Умри, несчастный! - крикнул Конан, бросаясь вперед. Но что-то помешало ему выхватить клинок из ножен - это руки Африаидры, повисшей на нем всем весом своего тела, впились в его ладонь. Протащив девушку за собой, Конан остановился в двух шагах от стоявшего неподвижно Зануса.
- Конан, тебе нельзя убивать его! - вся в слезах, молила его Африандра. - Он ведь священный слуга нашей богини!
- Верно, чужеземец, - согласился Занус. - Это не твое дело. Так что проваливай отсюда. Было бы великим грехом осквернить церемониальный меч, намотав на него твои кишки. - Он прикоснулся к красиво украшенной рукояти меча. - А скрестить мой благородный клинок с твоей грязной ржавой железкой - это опозорить весь город!
- Слово труса, - сказал Конан, - прячущегося за спину женщины, пусть далее богини.
- Я не прячусь ни за кого. Наоборот, я стою перед лицом нашей богини Садиты, - заявил Занус. - Откуда тебе, варвару, знать, как вести себя среди цивилизованных людей. Из такого кретина с северных гор не сделать и дерьмового раба, тори уже о достойном свободном гражданине.