Самый первый свой вечер в Башне она не очень-то хотела бы вспоминать. Но пришлось. Большой зал для торжеств в самом основании Башни. Малый Ритуал. Бьющиеся в экстазе жрицы и мерзко шевелящееся между корчащимися женскими телами ЭТО…
Не то.
Зал.
Стены сплошь в рубинах. Кажется даже - не в один слой… Не то.
Там у самого входа - альков с главной курильницей. Её как раз с трудом внесла одна из младших жриц перед самым началом Ритуала…
Откуда внесла?
Слева от входа - комнатка. Небольшая такая, полная одуряющее приятных запахов. Там ещё лестница вниз была - на кухню, наверное. На полках - приготовленные к использованию курильницы, в них здесь, очевидно, горячие уголья с кухни подсыпают. Мешочки с ароматными травами.
Один - открытый и уже наполовину пустой…
Вот оно!
Вовсе не надо бегать по всем помещениям, привлекая к себе ненужное внимание. Просто спуститься - один раз, в одну единственную комнатку. А там… Два-три быстрых удара сердца - и всё сделано. И никто не заметит, что ароматной травы в мешочке стало немного больше.
А теперь остаётся только ждать, когда расторопные младшие жрицы наполнят свежие курильницы углями, сыпанут на каждую порцию ароматной травы и разнесут по всем жилым помещениям…
Впрочем, нет.
Ждать-то как раз было и некогда. Слишком много дел - и слишком мало времени.
Стараясь ступать по-прежнему бесшумно, Атенаис подошла к расстеленному на двух сундуках свадебному платью. Любовно погладила пальцами тонкий паучий шёлк. Вздохнула.
Платье было просто великолепно.
Хотя бы уже потому, что на нём не было ни одно рубина!
Аккуратно взявшись за манжеты длинных рукавов, Атенаис потянула платье на себя и немного вверх. Паучий шёлк легко скользнул ей навстречу. Со стороны могло показаться, что она протянула руки лежащей на сундуках худенькой чернокожей девочке в белом платье, и вот теперь эта девочка плавно и невесомо встаёт. А руки и лицо у девочки этой настолько чёрные, что их вовсе и не видно в тёмной комнате.
Платье повисло в воздухе, словно призрак. Рукава не провисали, многослойная юбка, чуть колеблемая ночным ветерком, не тянула к полу.
Паучий шёлк невесом.
Ещё раз вздохнув, Атенаис вытащила платье на крохотный балкон. За рукав. Так нетерпеливые матери тащат за собой ребёнка, не то чтобы непослушного, а просто не очень расторопного. Аккуратно расстелила на перилах, босой ногой осторожно наступив на шлейф - а то улетит, ищи потом!
Луна ещё не взошла, но и в свете звёзд паучий шелк мерцал и переливался так, что было больно глазам. Хорошее платье. Просто великолепное. Без него всё оказалось бы гораздо труднее…
Ветерок снизу доносил отвратительно сладковатую вонь палёной шерсти. Ветерок - это хорошо. Хоть и нет в её комнате курильницы, а бережённому, как говорят, и сам Митра чаще помогает!
Показалось или нет, что внизу кто-то застонал? Задержав дыхание, Атенаис просунула голову в комнату и прислушалась. Стон повторился. Быстрый топот босых ног по каменным плитам. Звук падения тела. Короткая возня. Снова стон, уже тише.
Ну, вот и прекрасно.
Усмехнувшись, Атенаис вернулась на балкон и вынула из причёски длинную заколку из чёрной бронзы в виде летящей ласточки. Мало кто даже при королевском дворе Тарантии знал, что крылья у ласточки легко разворачиваются назад, превращая её тело в рукоять кинжала - маленького такого. Как раз по детской руке. Хвост же, сомкнувшись, превращается в лезвие, грани которого заточены до бритвенной остроты. Невзрачненькая такая заколка, не золотая даже. Вряд ли какой грабитель позарится.
А королевская дочь всегда должна иметь возможность за себя постоять.
Атенаис вздохнула последний раз, взяла кинжал поудобнее, примерилась.
И резанула по шлейфу вдоль, отсекая широкую длинную ленту невесомого трепетного сияния.
* * *
- Люди устали.
Квентий мог бы и не говорить этого - по его осунувшемуся закопчённому лицу и так всё видно. Третьи сутки на ногах, почти без сна, да ещё этот дым, так и норовящий повернуть не туда, куда надо… Конечно, дым на осаждённых действовал не меньше, может, даже и больше, но им, находящимся за крепкими стенами, по-крайней мере не надо было возиться с кострами. Один человек на два, а то и три костра - это тяжело. Ведь надо не просто поддерживать огонь - нет! Наоборот - не давать этому огню ни потухнуть совсем, ни как следует разгореться. Ведь огонь как таковой был им совсем ни к чему - требовался только дым.
Очень трудно удержать костёр на этой грани постоянного тления. Тем более - два или даже три костра одновременно. Конан знал это не понаслышке - негоже королю и военачальнику отсиживаться в тенёчке, когда на счету каждые рабочие руки. Вот уже третьи сутки он поддерживал четыре дымных костра - потому и знал, как это тяжело.
- Ты куда это бросаешь, отродье шакала?! Сам вижу, что в огонь! Но зачем ты это туда целиком бросаешь?! На кусочки, на кусочки, тебе секиру зачем дали?! Клянусь Шумиром, родиной Шустрорукого, ты наверняка страдал животом, когда боги одаривали людей мозгами, и потому не явился на раздачу!
Сай метался от костра к костру, тоже осунувшийся и почерневший, рассыпая ругательства, больше похожие на шутки, и шутки, больше похожие на ругательства. Пока что это срабатывало.
- Что это за вонь?! Клянусь правой рукой божественного покровителя всех любителей чужой собственности, ты, наверное, с перепугу бросил в костер свои два года нестиранные штаны!
Правда, люди уже не разражались ответными шуточками или громовым хохотом, как два дня назад - сил на это не осталось. Но чумазые лица расцветали злыми улыбками и шустрей начинали двигаться усталые тела - а это главное.
Конан плеснул на высунувшиеся язычки пламени ахлатской грязи из бурдюка - водой то, чем было наполнено озеро в центре оазиса, можно было назвать лишь условно. Костёр зашипел, завонял тухлыми яйцами, задымил. Вот и хорошо. Можно на пару ударов сердца распрямить ноющую спину.
И присмотреться к башне.
Ещё Нергал его знает сколько времени назад, во время предыдущей такой же вот передышки, ему показалось, что там, на самом верху, что-то происходит. Но времени рассмотреть повнимательнее не было - костры, будь они неладны! Вечно норовят то совсем погаснуть, то разгореться ярким бездымным и никому не нужным пламенем.
- Люди долго не выдержат. Может быть, день. Полтора. Не больше. Да и костры скоро поддерживать будет нечем…
Не отвечая, Конан шагнул внутрь линии костров - так, чтобы хотя бы ближние огни оказались у него за спиной и не мешали глазам. Хватит того, что дым мешает. Сощурился, запрокинув голову и до рези в глазах вглядываясь в ночной мрак, слегка подсвеченный дымным мерцанием костров на земле и звёзд на небе. Луна ещё не взошла, впрочем, если бы и взошла, толку-то от неё, новорождённой.
- Мой король, ты слышишь, что я говорю? Мы выбиваемся из последних сил, а в Башне только смеются! Надо что-то придумать! Иначе будет поздно и всё напрасно…
- Не напрасно, - Конан ощерился, расправляя ноющие плечи, шагнул вперёд, по прежнему не спуская с вершины башни прищуренных глаз. - Уже не напрасно. Посмотри вон туда!
Даже сквозь дым в неярком свете звёзд и костров была отчётливо видна тонкая светлая полоска, прочеркнувшая башню вдоль по вертикали, от вершины и почти до самого основания. Словно кто-то там, на крыше, опрокинул огромный котёл густого звёздного молока, и молоко это тонкой непрерывной струйкой течёт теперь по чёрному камню.
Вернее, нет.
Не на самой крыше этот неведомый кто-то свой котёл опрокинул.
Чуть пониже.
Там, где располагался крохотный и почти невидимый на таком расстоянии даже днём балкончик. Это именно с него спускалась вниз по чёрному камню переливчато мерцающая в свете далеких звёзд смутно-белая полоска.
И там, наверху, под самой крышей, по этой полоске что-то двигалось…